Историк, писатель, сценарист, успешный бизнесмен, сын шотландца и камчадалки, проведший значительную часть жизни за границей, Джон Шемякин третий учебный год работает учителем в образовательном центре Южного города, пригорода Самары. В интервью порталу "Волга Ньюс" он поделился своим видением проблем системы образования и их решений.
- Что вас сподвигло вернуться в Россию и устроиться обычным учителем в школу? И не после начала СВО, а с 1 сентября 2021 года?
- Инстинкт самосохранения. Сказать по совести, я не могу жить так, как живут многие мои друзья. Я им завидую - живут полной жизнью. На охотах, на лыжах…
- У вас возник дефицит смыслов, или появилось желание быть полезным?
- Трудно сказать. Я набит всеми источниками для извлечения смыслов, я не самый тоскливый человек. Очень хочется, подбоченясь, приосаниться и сказать, что я решил "во имя" и все такое прочее… Но, к сожалению, не очень получается.
У меня нет абсолютно никакого желания говорить, что я пошел служить стране, нет желания сказать, что я пошел работать от скуки, от безделья, не хочу поддерживать версию, что я рехнулся, хотя моя родня активно ее продвигала. Я пошел работать в школу, потому что я по образованию педагог, у меня в дипломе написано "преподаватель" - это раз, я в школе практически никогда не работал - это два, мне необходимо отработать свой диплом. А если говорить серьезно, школа - это чудесная возможность попробовать как-то замолить мои прежние "косяки".
Сейчас я созрел до некоего призыва к тому, чтобы мужчина, перевалив через 50 или 55 лет, год отработал в школе. Показал - какие бывают мужчины старше 50 лет, если их не показывают в криминальной хронике. Дело в том, что у нас чудовищный дефицит нормальности. При этом востребована любая форма аномальности. Включаю телевизор и вижу мальчика, который плачет молоком на конкурсе, на экране тысячи аварий, абсолютно каких-то исчадий ада - сидят семьи алкоголиков и в прайм-тайм выясняют, кто чья дочь...
Я считаю, что бороться с этим дефицитом нормальности можно через такую альтернативную возрастную службу. Это и для здоровья очень полезно, в первую очередь, ментального. Дети учат тебя дисциплине. Делаешь вид, что учишь дисциплине их, на самом деле ты сам становишься самым дисциплинированным на свете. И начинаешь совершенно по-другому говорить, у тебя даже дыхание меняется. Тебе становится много чего интересно.
- Ваши ожидания от работы в школе и реальность совпали?
- Я представлял, что, когда приду в школу, все упадут на колени. Что за мной будут ходить школьники и молча переглядываться, потому что они онемели от восторга. Все пошло прахом, ничего этого нет…
Наши школьники исполнены чувства собственного достоинства. Иногда даже неловко спрашивать домашнее задание. У них есть Интернет, и любой преподаватель конкурирует не просто с Сетью в целом, а с релевантной для каждого ученика ее частью.
Я при этом не опасаюсь конкуренции с Интернетом, потому что понимаю всю условность своего всезнания, я могу и ошибаться.
- Почувствовали ли вы изменения в системе образования после февраля 2022 года? Как проявило себя государство?
- Единой государственной воли у нас как не было, так и нет. Государство не может сформулировать, какой тип человека ему необходим. Если при СССР был необходим работник-творец, а в 1990-е и нулевые нам прямо говорили, что мы формируем квалифицированного потребителя, то сейчас, как мне кажется, тема квалифицированного потребителя никуда не исчезла. По-прежнему мы должны формировать человека "компетентного", это в буквальном переводе значит "подходящего". Подходящего к чему, к кому?
Мы обходим все вопросы, связанные с тем, как мы видим будущее страны. Это базовый вопрос, на который мы по-прежнему отвечаем слова гимна: "Россия - великая наша держава". И все. "Все будет хорошо". Да, я верю, что все будет хорошо. Но непонятно - нам рабочие нужны будут? Нам инженеры нужны? Вроде бы нужны. Но тогда почему мы не можем спустить в школы такой запрос, почему стесняемся этого?
При этом, что касается перемен, я всех прошу - дайте школе 10 лет, не трогайте ничего. Ничего не вводите, ничего не выводите. Школа - институт консервативный, он и придуман для консервации, для стабилизации. Он не придуман для революций и экспериментов. Школу необходимо освободить от новаторского ража.
У нас для того, чтобы школу заметили, ей нужно постоянно генерировать какие-то изменения. Хватит вам! Школа - это предприятие. Если мы для предприятий постоянно будем менять спецификации, ГОСТы, техусловия и требования безопасности, то это и станет основным занятием - а не выпуск продукции. Так и в школе. Поэтому изменения в школе нужны, но они не должны иметь отношения к организации образовательно-воспитательного процесса. Менеджмент школы - да, можно изменить. Например, уменьшить количество отчетов.
Нужно разбираться с высшим образованием. Это что такое - 90 процентов людей в стране с высшим образованием? Мы 16 лет учим наших детей, а потом они работают консультантами в салонах связи. Нам надо повышать престиж среднего специального образования. Произносишь слово колледж, а слышится "каблуха". Некий штампик есть... Образ рабочего, ремесленного, цехового человека должен быть раскручен.
Я не хочу говорить, что нужно, как при Хрущеве, гонять на заводы школьников, чтобы они там работали. Но нужно снижать ценность высшего образования и повышать престиж человека труда. Потому что рассказать мне о Мандельштаме могут 60 человек, а пошить костюм мне в Самаре не может никто. Вот серьезно. Я не очень капризный, просто фигура нестандартная. И вот, чтобы меня костюм устроил, мне приходится ездить в Москву. Нормальный хлеб пекут в трех местах в городе. Вы с ума посходили? Хлеб! В Самаре! И так за что ни возьмись…
Почему мы не можем делать нормальные часы, хотя бы электронные? Ну что за ерунда, почему мне приходится покупать одежду, сшитую в Бангладеш? Я там был, это гигантская помойка. И по стоимости джинсов я бы не сказал, что они сшиты дешевыми руками, вот честно.
Понимаю, что не надо превращаться в осажденный лагерь и все производить самим, но почему мы не можем делать такие простые вещи?
- Что у нас со статусом учителя - его нужно менять?
- Здесь нужно работать с родителями. Утрачено полностью доверие к учителю у всей страны. Учитель - это такой плохой врач, которому нужно объяснять, как лечить, и если этого не сделать - он тебя погубит. Вопрос - зачем же ты тогда ходишь к этому врачу? Мне отвечают - монополия, но мы уверены, что вот мы вам своих кровиночек водим, а вы все делаете неправильно.
Подчеркну, у меня при этом очень хорошие отношения со всеми родителями в школе.
Учитель беззащитен абсолютно. В 1990-е и нулевые годы мы допустили отношение к учителю как к обслуживающему персоналу, который оказывает услугу. А так как услуга эта бесплатная, то и отношение соответствующее.
Могу сказать, что зарплата учителя и сейчас стыдная, не позорно стыдная, но стыдная. Зарплата учителя равна зарплате специалиста банка, который только что пришел сидеть в окошке. Просто девочка, которая приходит в банк и говорит, у кого какой талончик, получает столько же, сколько учитель на полторы ставки.
- При этом говорят на полном серьезе, что учителю нельзя повышать зарплату, потому что в школе работать надо по призванию…
- Да, а то вдруг учителя разгонят инфляцию, начнут скупать меха, жемчуга, икру... Дело даже не в зарплате. Я государству благодарен, потому что оно на финансовую сторону внимание обратило, реально. Я вижу, что люди сейчас идут в педвузы, конкурсы такие, какие были в мое время в универе, - 10-12 человек на место.
Изменилась обстановка в школе, и в этом тоже огромная роль государства. В 1990-е годы в школах были и наркотики, и атмосфера тотальной разрухи. Сейчас исчезли пиво, сигареты. Очень много чудовищного исчезло. И только государству спасибо, что с этим покончено.
Из школы ушло насилие в массе своей. По сравнению с уровнем агрессии, которое было в мое время, - уж точно. Дети перестали "махаться". Им есть чем заняться. В нашей школе дети буквально до ночи заняты в кружках - от авиамоделизма и робототехники до театральных студий. У нас четыре конкурирующих между собой танцевальных сектора, барабанщики. У нас есть спелеологи, есть люди, занимающиеся историческими реконструкциями, у нас кузница работает, мне постоянно приносят какие-то подарки - колечки, наконечники. У нас духовно-просветительский центр потрясающий.
Это я сейчас не рекламирую школу, я просто рассказываю, что изменилось в позитивную сторону.
Позитивного очень много. Потрясающая база - такой материально-технической базы я не видел нигде. Я не говорю сейчас о своем образовательном центре, я говорю вообще. Атмосфера улучшилась. Честнее стало в школе.
- Все-таки у вас нестандартная школа…
- А в чем наша нестандартность? Мы финансируемся по нормам.
- Значит вам повезло с директором и коллективом.
- Да, у нас прекрасный коллектив, чудесные учителя и замечательный директор.
- Возвращаясь к незавидному статусу учителя - что нужно сделать, чтобы его поднять?
- Быстро это сделать невозможно. Сейчас, говорят, будут создаваться какие-то комиссии при школе для защиты учителей. Посмотрим, что это будут за комиссии и чем они будут заниматься.
Если снять фильм в духе "Доживем до понедельника" и сделать это талантливо, то отношение к учителю изменится. Если сделать сериал об учителях, но не в духе Гай Германики, а нормальный сериал, с хорошими актерами и режиссером, посвященный школьному учителю, - отношение к учителю изменится.
Отношение к милиции после Сталина было чудовищное - стали снимать о них фильмы. Отношение к сотрудникам государственной безопасности после 1956 года стало безобразным - стали снимать фильмы о потрясающих красавцах-чекистах.
Забота о создании высокого образа учителя - это забота всенародная. Потому что есть у нас презумпция учительской вины, есть презумпция того, что учитель недорабатывает, что он истерит, что он дурак, старая жаба... Все раскручивают видео, где учительница орет или что-то творит, и никто не раскручивает видео, где учительница учит и где она спасает, в глубоком смысле слова.
Школа - это концентрация жизни, человек учится жить. Это не только социализация - человек через школу учится жить и говорить со всем миром в самом широком смысле этого слова. Важно, кто его этому учит, ведет за руку.
У меня сейчас некоторые старшеклассники пытаются написать заявление с просьбой перевести на домашнее обучение. Я им говорю, что они там погибнут. Понимаю, что они хотят с репетиторами в виртуальном пространстве закрыть вопрос знаний, просидеть у экрана монитора. Но они же рехнутся! Им необходимо то, что кажется бесполезным и ненужным, - астрономия, физкультура. Чтобы быть, как они сейчас говорят, "в ресурсе", нужно выполнять то, что вроде бы тебе и не нужно. А когда у тебя только онлайн-просвещение, и так день за днем - ничего хорошего не будет, это мое глубочайшее убеждение.
- Как оцениваете новый учебник истории?
- Учебник Владимира Мединского - это учебник, которого государство просило у исторического сообщества с 2003 года. Профессиональное историческое сообщество отказалось. С 2003 года четыре академика отказались. Апофеозом были 2013-2016 годы, когда была уникальная возможность создания единого учебника. Нет, не пошли на это. Появлялись письма от академиков ко всем участникам, что это все не надо, что это нехорошо...
Мединский за четыре месяца создал учебник военного времени. Ну что вы хотите от такого учебника, который написан в условиях СВО? Адекватен ли он? Да, он адекватен. Можно ли по нему учиться? Да.
Самое страшное, что произошло, - это то, что в школах появление этого учебника не вызвало никакого отклика - ни позитивного, ни негативного. Мы принесли бомбу - единый учебник, - а я с ужасом понял, что, даже если мы объявим, что истории вообще не будет, дети скажут: "А она была?"
История сейчас держится только на ЕГЭ. Отменят ЕГЭ - история переместится в разряд третьестепенных дисциплин.
Чтобы история была актуальна, нужно сначала ответить на вопрос, кого мы воспитываем. Проблема с воспитанием - в том, что при молчании государства запрос формулируют все кому не лень. А у страны пока нет модели будущего, мечты, так как у нас элита глубоко замкнута, это такой летающий остров Лапута, как у Свифта.
- Но у меня нет ощущения, что мы потеряли для страны нынешнее поколение школьников. Они в целом адекватно оценивают происходящее, патриотично настроены.
- Это правда, они оказались гораздо умнее, чем мы думали. У меня в классе сплошь украинские фамилии, и когда в феврале началось - я испугался. Но все воспринимают без кликушества, без фанатского дешманства. И это тоже заслуга государства. Да, есть огромное количество имитации, лютого бреда с экрана, но понимают происходящее на уровне растворенного "здесь русский дух". При этом у меня в классах кого только нет - таджики, армяне, казахи... Великое русское слово всех объединяет. Причем огромное количество детей - неформальные, альтернативные, волосы цвета колы, пирсинг. От них вроде трудно ждать чего-то, кроме пересказа нового аниме, но нет, плетут сети, делают носилки.
В нашей школе дети по своей инициативе стали делать носилки. И это самое потрясающее открытие для меня. У нас есть носилки, у которых официальное название "носилки 8А", потому что этот класс их придумал и сделал. Это переработанные носилки типа "Фома". У нас многие родители, братья, выпускники - там, на фронте. Есть связь.
Дети делают подшлемники, маскировочные сети вот сейчас. Я сам их отвозил - мы 3 км не доехали до линии соприкосновения, нас не пустили. Мы общались с нашими, самарскими, которые там. Сначала они на нас смотрели примерно как "что это такое?" А когда мы стали это все доставать, у них отношение к нам изменилось.
Дети организовываются сами, сами принимают какие-то решения, клянусь. Так, что даже я не знаю. "А вот это мы начинаем сейчас", - мне только сообщают, что им необходимо, чтобы я договорился об этом и об этом. Там все - и отличники, и двоечники, люди, которые друг друга не выносят в обыденной жизни. Я самый патриотичный патриот, но в моем детстве такого не было.
- Помимо учебников истории, какие еще требуются обновления?
- В точных науках ничего плохого в учебниках нет. В гуманитарных, в общем-то, тоже, но наши учебники по литературе мне не нравятся. Вернее, не столько учебники, сколько подбор литературы. Я занимаю этакое промежуточное положение - преподаю историю и обществознание, но под предлогом, что я писатель, вместе с нашим преподавателем литературы Светланой Александровной Карнауховой мы делаем мастер-классы, статьи печатаем, на методобъединениях выступаем.
Мы изучаем "Войну и мир". И это хорошо. Но не изучаем "Анну Каренину", хотя это гораздо более актуально. Мы изучаем "Обломова", где рассказываем, что лень - это плохо. Но не изучаем "Обыкновенную историю", лучший роман Гончарова, в котором рассказывается, как молодой человек строит свою карьеру. Я бы изменил программу, потому что если мы упустим это поколение и следующее поколение, то русская классическая литература превратится в ископаемое.
- А с героикой в программе все нормально?
- Я считаю, что ее недостаточно. Мы под героикой воспринимаем трескучую пропаганду, эти примеры учат нас героически умирать. Это неплохо, но нас не учат героически жить. И меня не учили. А жизнь как героика - это гораздо более сложно. Мы не видим героики в повседневности, не видим героики труда. Если у нас говорят "герой" - это обязательно павший.
Вот 100 лет назад что собой представляла наша губерния? У нас только что закончился голод, процентов 60 - неграмотные, люди живут в своих деревнях как в XVI веке. Социальный горизонт в 1923 году у подавляющего количества жителей моей страны был до соседнего села. Никаких социальных лифтов. Эпидемии одна за другой, вплоть до чумовых, тиф, возвратный сифилис... По стране бродило несколько миллионов безработных и несколько миллионов беспризорников.
И какой подвиг был совершен людьми 20-30 годов!.. Уже в 1941 году мы на равных противостояли лучшим достижениям Европы. И первыми полетели в космос. При этом отказались от системы "сдохни ты сегодня, а я завтра". Во всяком случае, русская цивилизация не предполагает идеи загрызть ближнего.
В конце концов, феномен советского человека в том, что мы смогли то, на что у Европы ушло 300 с гаком лет, мы это смогли - да, чудовищными кровью и страданиями, но совершили феноменальное чудо за 30 лет, когда из ничего, из желания, мечты и некоей окрыленности мы смогли вырваться из той участи, которая нам грозила.
И смогли тиражировать этот сценарий. Вот что меня поражает. Меня поражает, как вообще наша приполярная цивилизация смогла выжить и вопреки всему вырваться на такой оперативный простор.
- У вас в одном из эфиров мелькала фраза "мы взялись за ум". В смысле как страна, общество. То есть у вас есть это ощущение, что все всерьез?
- Да, конечно. Меня только смущает, что мы это делаем всякий раз, когда по небу не птицы летают, понимаете, да? Как только начинаются тучи, как только эйфория сменяется тревогой - мы беремся за ум. Да, мы стали строже, отчетливее, в нас проснулась национальная гордость. К чему это приведет - пока не знаю, но вижу, что она просыпается, и это славно. К огромному сожалению, это только в годину испытаний прорезывается, а потом оно испаряется. Мы не чувствуем себя вправе защищать себя так, как можем. А это же грандиозный комплекс неполноценности! И это ведь не от того, что в нас втюхивали в последние 20-30 лет, - это где-то с 1956 года.
Половина моих соседей на острове, на котором я жил, - немцы. Прекрасные были такие крепыши. Чем занимались во время войны? Жгли наши танки, зиговали, состояли в гитлерюгенде. У них не было раскаяния, они говорили, что время было "удивительное". С другой стороны, есть еще один тип европейцев - швед. Он мне говорит: ты знаешь, я родился 22 июня 1941 года. Я спрашиваю - это когда война началась? А он спрашивает - какая война? Для них это ни о чем - они не воевали. И они в полном обалдении - откуда в России столько агрессии, недоумевают. Действительно, откуда? Они же просто пришли нас убивать, и не в первый раз. Какое еще может быть отношение? Даже Норвегия, Голландия, - и те накидали дивизий против нас. Я не по поводу сведения счетов, я по поводу объяснения.
Когда моя старшая сестра по отцу начинает устраивать выговоры - как так можно, - я приводил ей и те доводы, и эти, потом психанул и сказал: "Россия - великая держава, да. Имеет право она "лажать"? Вот вы, англичане, признаете, что "лажаете"? Да, вы признаете. Даже если мы сейчас ошибаемся (а я так не думаю) - мы потом сами понесем за это ответственность, сами себя изругаем так, что никакого трибунала не понадобится"… Не надо нас поучать. Мы пытаемся противопоставиться гигантскому напору на нас со всех сторон. Вот что смогли - то и противопоставили.
- При этом у каждого патриота свой кусок истории, который он считает золотым, и он за это спорит с другими патриотами. Единого фронта не получается. У не-патриотов таких проблем не возникает.
- Мы друг друга за кусок хлеба не загрызем, но за идею - запросто. Мы же гражданскую войну закончили давно, а по-прежнему человек с имперской ориентацией и человек с ориентацией "на Сталина" - они просто не могут находиться в одном помещении, одним воздухом дышать не могут. Потому что у них дела нет общего. Им поручить построить школу - через год эти люди будут на мотив "Боже, царя храни" петь "Вихри враждебные веют над нами".
Раз нам не предлагают образ будущего значит либо его нет или его боятся предложить, боятся что народ не готов к такому "будущему".
Например образ будущего такой: "Будущее страны это наше настоящее, мы у власти, деньги текут всё остальное не важно." А для некоторых образ будущего: "Будущее страны это наше воображаемое прошлое, Царь-отец, золотые купола, гимназистки румяные, холопы шапки ломают и т. д."
Другого будущего нам предложить просто не могут, потому что его надо строить, ради него надо чем-то жертвовать в настоящем. Сплошные финансовые риски.
> Сейчас я созрел до некоего призыва к тому, чтобы мужчина, перевалив через 50 или 55 лет, год отработал в школе. Показал - какие бывают мужчины старше 50 лет, если их не показывают в криминальной хронике.
Золотые слова.
Прошлым летом меня попросили по субботам провести несколько тренировок в летнем лагере при школе. Я не профессиональный тренер или педагог, но базовые вещи (как научиться подтягиваться, тренировка по ОФП) показать могу. Я был просто ошарашен, насколько мальчишкам (даже из полных семей, я уточнял у своих сыновей) не хватает простого общения со взрослыми мужчинами. Что папы не учат их ни бегать, ни кататься на лыжах, ни отжиматься. Я - посторонний мужик, а меня ну только не облепили со всех сторон. Да, в школе есть физрук-мужчина, но ведёт уроки не у всех классов (школа большая).
> его точка зрения на реальность не меняется никак.
очень легко свалиться от общего к частному и начать обсуждать бюджет школы, как он формируется, сколько стоят кружки и т.д., но Джон Александрович сразу отбил это направление ответом что школа "самая обычная" и обсуждать тут нечего.
>Я - посторонний мужик, а меня ну только не облепили со всех сторон.
Это немного другое. Отец это одно, он пример и все делается как делает он, как плохое, так и хорошее. Но у подростка есть потребность в отделении от семьи (сепарация, поиск себя и т.д), и тут уже нужен старший товарищ. В идеальном мире, пацан берет все от отца, потом понимает, что ему не нравится, и находит новые качества сперва в школе, а потом в внешкольной занятости (тренер, старший товарищ)
Да, хорошая идея. Но, сцуко, я гражданин России, и приходится лишь с грустной усмешкой читать, что в рижских школах не хватает учителей английского. Ну.. их воля, их законы.
Я пока не гражданин России, но непременно им стану. И жена тоже. А дети уже сейчас становятся - к сожалению, чаще вопреки идиотизму псковских чиновничкоФФ и постоянным поборам.
Я как человек из Самары, просто говорю. Он говно. И хоть хоть закидайте меня тапками. В универе весь из себя был комсомольцем. А потом, естественно переобудался. Но талант есть.
> Дело в том, что у нас чудовищный дефицит нормальности
В таких утверждениях всегда хочется спросить: "а что Вы понимаете под нормальностью"?
> Я представлял, что, когда приду в школу, все упадут на колени
Какой удар по ЧСВ....
> Подходящего к чему, к кому?
К капиталу, разве это не очевидно?
> Школа - институт консервативный, он и придуман для консервации, для стабилизации. Он не придуман для революций и экспериментов. Школу необходимо освободить от новаторского ража.
"В области народного просвещения РКП ставит своей задачей довести до конца начатое с Октябрьской революции 1917 г. дело превращения школы из орудия классового господства буржуазии в орудие полного уничтожения деления общества на классы, в орудие коммунистического перерождения общества". Жаль, что товарищ Ленин был против консервации....
> Это что такое - 90 процентов людей в стране с высшим образованием?
Страну можно уточнить? "В России доля работников с высшим образованием составила 34,9% в первой половине 2022 года"[censored]
> Нам надо повышать престиж среднего специального образования. <...> Но нужно снижать ценность высшего образования и повышать престиж человека труда
"Необходимо добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии."
Как в современном мире, где в некоторых странах уже высшее образование бесплатно и чуть ли не обязательно, можно говорить о всестороннем развитии умственных способностей без высшего образования?
> Нормальный хлеб пекут в трех местах в городе. Вы с ума посходили? Хлеб! В Самаре!
Как показывает практика, нормальный хлеб в наше время не пекут не потому что не могут.
> Ну что за ерунда, почему мне приходится покупать одежду, сшитую в Бангладеш?
Потому что прибавчная стоимость. Неужели такую элементарщину нужно объяснять? И он ещё хотел, чтобы школьники на колени падали?!
> Сейчас исчезли пиво, сигареты.
Куда исчезли? Если раньше пили на выпускной и самые экстремалы в выпускном классе на праздники типа Дня Победы, то теперь "попить пивка на вписке" вообще не считается за что-то особенное. Впрочем, сигареты, действительно, исчезли, нынче вейпы актуальны.
> Апофеозом были 2013-2016 годы, когда была уникальная возможность создания единого учебника. Нет, не пошли на это.
Зачем врать-то? Евгений Юрьевич Спицын выпустил единый учебник истории в 2015 году.
> Им поручить построить школу - через год эти люди будут на мотив "Боже, царя храни" петь "Вихри враждебные веют над нами".
Не будут. Невозможно смешать эксплуатацию и свободный труд.
Полностью поддерживаю.
Но это уже устоявшаяся поговорка родом ещё из тех времён, когда занимающиеся физкультурой в виде пробежки по утрам, назывались "занимающимися спортом".
И да, массового наплыва физкультурников на турники тоже не наблюдается. :)
Уже одно это говорит, что ты вообще не понимаешь читаемый тобой текст и с авторским стилем не знаком.
> Зачем врать-то? Евгений Юрьевич Спицын выпустил единый учебник истории в 2015 году.
Зачем врать то?
Спицын никакой единый учебник не выпускал.
Он выпустил частное издание, альтернативное.
Единым учебником его никто не вводил.
> Потому что прибавчная
Это не мешает существованию на западе пошивочных фирм.
> Невозможно смешать эксплуатацию и свободный труд.
> Уже одно это говорит, что ты вообще не понимаешь читаемый тобой текст и с авторским стилем не знаком.
Т.е. когда написано про "падать на колени" - это авторский стиль, а когда ровно в том же стиле написано про ЧСВ - "вы не понимаете, это другое!"?
> Спицын никакой единый учебник не выпускал. > Он выпустил частное издание, альтернативное. > Единым учебником его никто не вводил.
Так "не вводил" или "не выпускал"?
Если Спицын выпустил "альтернативное" издание, то альтернативой какому изданию единого учебника истории России оно являлось в 2015 году?
Не надо пытаться доказывать мне наличие фатального недостатка в учебнике Спицына, я про него прекрасно осведомлён. И Клим Александрович своим роликом про учебник Мединского лишь подтвердил это.
> Это не мешает существованию на западе пошивочных фирм
И в России не мешает: [censored]
В Самаре магазины есть.
> Осталось понять, к чему ты это.
Вроде ясно написано - к тому, что невозможно смешать свободный труд и эксплуатацию.
Ибо единым можно назвать лишь издание, которое в качестве такового введено в учреждениях образования.
Все остальные издания никак нельзя назвать едиными учебниками, т.к. таковое качество характеризует специфику актуального использования издания, а не мечты об оной, ибо я могу издать что угодно, обозначив свои пожелания, но мое издание от этих пожеланий ни учебником, ни единым не станет.
> И в России не мешает
Так прибавочная стоимость или не мешает?
> Вроде ясно написано - к тому, что невозможно смешать свободный труд и эксплуатацию
- приборы
- что приборы?
- вроде ясно написано - приборы
А он мог вводить?
> Ибо единым можно назвать лишь издание, которое в качестве такового введено в учреждениях образования.
Чтобы выпускаемое издание можно было назвать единым, оно должно быть введено в учреждениях образования. Ввести в учреждения образования можно только выпущеное издание. Т.е. издание должно быть одновременно и введённым, и не введённым.
> Так прибавочная стоимость или не мешает?
Прибавочная стоимость. Не мешает.
> - приборы
- Что это?
- Приборы. Вот тут даже поясняющая табличка есть, на которой прямо так и написано: "Приборы".
- Что это?
- Приборы. Вот тут даже поясняющая табличка есть, на которой прямо так и написано: "Приборы".
- Что это?
- Приборы. Вот тут даже поясняющая табличка есть, на которой прямо так и написано: "Приборы".
- Что это?
- Приборы. Вот тут даже поясняющая табличка есть, на которой прямо так и написано: "Приборы".
...
Но это ничего не меняет в том, что он не ввел.
> Чтобы выпускаемое издание можно было назвать единым, оно должно быть введено в учреждениях образования.
Только вот выпускаемое издание может быть одновременно и выпущенным.
Издание это не экземпляр издания, который не имеет нескольких состояний выпущенности.
Издание выпущено тогда, когда выпущен хотя бы один экземпляр этого издания, а выпускаемо оно тогда, когда выпуск экземпляров продолжается.
Т.о. издание может быть одновременно и выпущенным и выпускаемым одновременно и эти два его свойства друг другу не противоречат.
А вот экземпляр издания - вот он не может быть одновременно выпускаемым и выпущенным.
Но он не может и быть единым, единым может быть лишь издание)
> Ввести в учреждения образования можно только выпущеное издание.
Только вот выпущенным оно становится с момента выпуска первого его тиража.)
> Т.е. издание должно быть одновременно и введённым, и не введённым.
Никак нет.
Сначала выпущен некий тираж.
Издание еще не введено, но уже выпущено.
Затем оно вводится.
И тогда оно уже и выпущено и введено.
Ни на каком моменте нет ситуации, когда оно и введено и не введено одновременно.
Твоя ошибка в том, что ты неявно и неверно постулировал, что издание не может быть одновременно уже выпущенным и выпускаемым - и уже из этого сделал ложный вывод, что оно может быть одновременно введенным и не введенным.
> Прибавочная стоимость. Не мешает.
Надо определиться - либо ты согласен с автором, что куплять приходится лишь Бангладеш и просто поясняешь что прибавочная стоимость.
Либо ты не согласен с автором ввиду того, что не обязательно Бангладеш, а вот есть Самара.
> табличка приборы
- приборы
- что приборы?
- что это, что это.. это приборы, вот табличка
Кроме того, что только что была определена возможность существования несуществующего.
> Только вот выпущенным оно становится с момента выпуска первого его тиража.)
Для непериодических публикаций издание обычно выпускается одним тиражом, количество экземпляров которого и указывается в выходных данных, дополнительные экземпляры той же редакции печатаются новым тиражом как новое стереотипное издание.
> Сначала выпущен некий тираж.
"Ибо единым можно назвать лишь издание, которое в качестве такового введено в учреждениях образования".
Т.е. ни данный тираж, ни данное издание уже не являются единым.
> либо ты согласен с автором, что куплять приходится лишь Бангладеш
"... ты прав".
> Либо ты не согласен с автором ввиду того, что не обязательно Бангладеш
"... и ты прав".
> а вот есть Самара
"... и ты тоже прав"(с)анекдот
То, что лично Шемякину приходится покупать Бангладеш - это его личные проблемы, связанные с его положением в существующей общественно-экономической формации, которая основана на прибавочной стоимости.
Лично мне лично мои проблемы никак не мешают приобретать обувь производства России и Белоруссии, одежду производства России и Киргизии, при том, что лично я проживаю в той же самой общественно-экономической формации, основанной на прибавочной стоимости, в той же самой стране и даже в худшем положении по социальной лестнице.
> - что это, что это.. это приборы, вот табличка
Это не соответствует рассматриваемому диалогу, т.к. в данном изложении первая и третья фразы по смыслу отличаются, а в первоначальном - нет.
> Кроме того, что только что была определена возможность существования несуществующего
Как только покажешь, где я утверждал возможность существования несуществующего - тогда и посмотрим.
Например, я нигде не утверждал, что Спицын мог что то ввести, я лишь констатировал, что он не ввел единого учебника.
> Для непериодических публикаций издание обычно выпускается одним тиражом, количество экземпляров которого и указывается в выходных данных, дополнительные экземпляры той же редакции печатаются новым тиражом как новое стереотипное издание.
Смысл мной написанного и выявленных противоречий, ты, надеюсь, понял.
Если обозначать изданием строго и только выпуск одного тиража, то:
- сначала выпускается одно издание, оно еще не введено
- затем вводится но не лишь издание, а его стереотип
- с этого момента выпущенное издание уже введено в силу введения его стереотипа
- также с этого момента введены и последующие издания этого стереотипа и т.о. неверно твое утверждение о том, что можно ввести в качестве единого только выпущенные издания.
Разбирать это далее не вижу смысла, бесплатно копать на полный штык то, в каком смысле слова употреблены изначально, и в каком ты их помещаешь в "парадоксы" - это перебор)
> "... и ты тоже прав"(с)анекдот
Так речь не о самой правоте отдельных утверждений.
А о том, в каком из них суть твоих претензий к тексту Шемякина.
> Это не соответствует рассматриваемому диалогу, т.к. в данном изложении первая и третья фразы по смыслу отличаются, а в первоначальном - нет.
Данное изложение отражает как раз имеющийся диалог, когда ты на вопрос "к чему ты это" начал рассказывать про то "что это".
Тот. Он, правда, ещё обучение в 8-10 классах и далее платным сделал, но это частности.
А если смотреть на общее, то тов. Сталин прекратил эксперименты 20х, взяв лучшее из Российской империи и достижения Революции, создал советскую систему образования, которая, в общем и целом, просуществовала до конца СССР.
> Например, я нигде не утверждал, что Спицын мог что то ввести, я лишь констатировал, что он не ввел единого учебника.
Для того, чтобы констатировать, что Спицын не ввёл, у Спицына должна быть хоть какая-то возможность это сделать.
> - сначала выпускается одно издание, оно еще не введено
Да, всё верно, данное издание уже не является единым по предложенному определению.
Кстати, именно это и проделал Спицын в 2015 году - выпустил одно издание.
> - затем вводится но не лишь издание, а его стереотип
На данном моменте времени невозможно ввести стереотипное издание, потому что его попросту не существует.
Теперь сущестование несуществующего достаточно наглядно?
> неверно твое утверждение о том, что можно ввести в качестве единого только выпущенные издания
Т.е. в очередной раз существует несуществующее: неизданное издание, которое вводится.
> А о том, в каком из них суть твоих претензий к тексту Шемякина.
У меня вообще нет никаких претензий к тексту Шемякина, ровно как и к любому другому тексту, банально потому, что никаким образом какой бы то ни было текст на мои претензии отреагировать не способен.
> Для того, чтобы констатировать, что Спицын не ввёл, у Спицына должна быть хоть какая-то возможность это сделать.
Это для обвинения его в этом - у него должна быть возможность.
А для констатации - не обязательно.
Подобно тому, как можно констатировать, что умерший в сто лет человек не дожил до двухсот.
Возможность дожить он утерял еще в сто лет.
Но это не мешает констатировать после этого, что до двухста он не дожил.
> > - сначала выпускается одно издание, оно еще не введено
> Да, всё верно, данное издание уже не является единым по предложенному определению.
Только не "уже", а "еще".
> Кстати, именно это и проделал Спицын в 2015 году - выпустил одно издание.
Я знаю и это не отрицал.
> > - затем вводится но не лишь издание, а его стереотип
> На данном моменте времени невозможно ввести стереотипное издание, потому что его попросту не существует
Существует стереотип, с которого печаталось первое издание.
Существует, собственно, оно само, выпущенное.
Ввести этот стереотип и будущие издания с него вполне возможно, ознакомившись с существующим изданием.
> Теперь сущестование несуществующего достаточно наглядно?
Нет, конечно.
Я нигде не утверждал существование несуществующего.
> > Если обозначать изданием строго и только выпуск одного тиража, то: > > неверно твое утверждение о том, что можно ввести в качестве единого только выпущенные издания
> Т.е. в очередной раз существует несуществующее: неизданное издание, которое вводится
Не несуществующее существует, а дополнительно изданный тираж, т.е. издание, обладает свойством введенности не лишь после, а уже в момент издания, если введен стереотип.
Ему, изданию, не нужно сначала появиться, чтобы лишь уже потом приобрести свойство введенности, оно им обладает уже в момент своего появления.
> У меня вообще нет никаких претензий к тексту Шемякина
Сейчас, сейчас
надзор »
- Что вас сподвигло вернуться в Россию и устроиться обычным учителем в школу? И не после начала СВО, а с 1 сентября 2021 года?
- Инстинкт самосохранения. Сказать по совести, я не могу жить так, как живут многие мои друзья. Я им завидую - живут полной жизнью. На охотах, на лыжах…
- У вас возник дефицит смыслов, или появилось желание быть полезным?
- Трудно сказать. Я набит всеми источниками для извлечения смыслов, я не самый тоскливый человек. Очень хочется, подбоченясь, приосаниться и сказать, что я решил "во имя" и все такое прочее… Но, к сожалению, не очень получается.
У меня нет абсолютно никакого желания говорить, что я пошел служить стране, нет желания сказать, что я пошел работать от скуки, от безделья, не хочу поддерживать версию, что я рехнулся, хотя моя родня активно ее продвигала. Я пошел работать в школу, потому что я по образованию педагог, у меня в дипломе написано "преподаватель" - это раз, я в школе практически никогда не работал - это два, мне необходимо отработать свой диплом. А если говорить серьезно, школа - это чудесная возможность попробовать как-то замолить мои прежние "косяки".
Сейчас я созрел до некоего призыва к тому, чтобы мужчина, перевалив через 50 или 55 лет, год отработал в школе. Показал - какие бывают мужчины старше 50 лет, если их не показывают в криминальной хронике. Дело в том, что у нас чудовищный дефицит нормальности. При этом востребована любая форма аномальности. Включаю телевизор и вижу мальчика, который плачет молоком на конкурсе, на экране тысячи аварий, абсолютно каких-то исчадий ада - сидят семьи алкоголиков и в прайм-тайм выясняют, кто чья дочь...
Я считаю, что бороться с этим дефицитом нормальности можно через такую альтернативную возрастную службу. Это и для здоровья очень полезно, в первую очередь, ментального. Дети учат тебя дисциплине. Делаешь вид, что учишь дисциплине их, на самом деле ты сам становишься самым дисциплинированным на свете. И начинаешь совершенно по-другому говорить, у тебя даже дыхание меняется. Тебе становится много чего интересно.
- Ваши ожидания от работы в школе и реальность совпали?
- Я представлял, что, когда приду в школу, все упадут на колени. Что за мной будут ходить школьники и молча переглядываться, потому что они онемели от восторга. Все пошло прахом, ничего этого нет…
Наши школьники исполнены чувства собственного достоинства. Иногда даже неловко спрашивать домашнее задание. У них есть Интернет, и любой преподаватель конкурирует не просто с Сетью в целом, а с релевантной для каждого ученика ее частью.
Я при этом не опасаюсь конкуренции с Интернетом, потому что понимаю всю условность своего всезнания, я могу и ошибаться.
- Почувствовали ли вы изменения в системе образования после февраля 2022 года? Как проявило себя государство?
- Единой государственной воли у нас как не было, так и нет. Государство не может сформулировать, какой тип человека ему необходим. Если при СССР был необходим работник-творец, а в 1990-е и нулевые нам прямо говорили, что мы формируем квалифицированного потребителя, то сейчас, как мне кажется, тема квалифицированного потребителя никуда не исчезла. По-прежнему мы должны формировать человека "компетентного", это в буквальном переводе значит "подходящего". Подходящего к чему, к кому?
Мы обходим все вопросы, связанные с тем, как мы видим будущее страны. Это базовый вопрос, на который мы по-прежнему отвечаем слова гимна: "Россия - великая наша держава". И все. "Все будет хорошо". Да, я верю, что все будет хорошо. Но непонятно - нам рабочие нужны будут? Нам инженеры нужны? Вроде бы нужны. Но тогда почему мы не можем спустить в школы такой запрос, почему стесняемся этого?
При этом, что касается перемен, я всех прошу - дайте школе 10 лет, не трогайте ничего. Ничего не вводите, ничего не выводите. Школа - институт консервативный, он и придуман для консервации, для стабилизации. Он не придуман для революций и экспериментов. Школу необходимо освободить от новаторского ража.
У нас для того, чтобы школу заметили, ей нужно постоянно генерировать какие-то изменения. Хватит вам! Школа - это предприятие. Если мы для предприятий постоянно будем менять спецификации, ГОСТы, техусловия и требования безопасности, то это и станет основным занятием - а не выпуск продукции. Так и в школе. Поэтому изменения в школе нужны, но они не должны иметь отношения к организации образовательно-воспитательного процесса. Менеджмент школы - да, можно изменить. Например, уменьшить количество отчетов.
Нужно разбираться с высшим образованием. Это что такое - 90 процентов людей в стране с высшим образованием? Мы 16 лет учим наших детей, а потом они работают консультантами в салонах связи. Нам надо повышать престиж среднего специального образования. Произносишь слово колледж, а слышится "каблуха". Некий штампик есть... Образ рабочего, ремесленного, цехового человека должен быть раскручен.
Я не хочу говорить, что нужно, как при Хрущеве, гонять на заводы школьников, чтобы они там работали. Но нужно снижать ценность высшего образования и повышать престиж человека труда. Потому что рассказать мне о Мандельштаме могут 60 человек, а пошить костюм мне в Самаре не может никто. Вот серьезно. Я не очень капризный, просто фигура нестандартная. И вот, чтобы меня костюм устроил, мне приходится ездить в Москву. Нормальный хлеб пекут в трех местах в городе. Вы с ума посходили? Хлеб! В Самаре! И так за что ни возьмись…
Почему мы не можем делать нормальные часы, хотя бы электронные? Ну что за ерунда, почему мне приходится покупать одежду, сшитую в Бангладеш? Я там был, это гигантская помойка. И по стоимости джинсов я бы не сказал, что они сшиты дешевыми руками, вот честно.
Понимаю, что не надо превращаться в осажденный лагерь и все производить самим, но почему мы не можем делать такие простые вещи?
- Что у нас со статусом учителя - его нужно менять?
- Здесь нужно работать с родителями. Утрачено полностью доверие к учителю у всей страны. Учитель - это такой плохой врач, которому нужно объяснять, как лечить, и если этого не сделать - он тебя погубит. Вопрос - зачем же ты тогда ходишь к этому врачу? Мне отвечают - монополия, но мы уверены, что вот мы вам своих кровиночек водим, а вы все делаете неправильно.
Подчеркну, у меня при этом очень хорошие отношения со всеми родителями в школе.
Учитель беззащитен абсолютно. В 1990-е и нулевые годы мы допустили отношение к учителю как к обслуживающему персоналу, который оказывает услугу. А так как услуга эта бесплатная, то и отношение соответствующее.
Могу сказать, что зарплата учителя и сейчас стыдная, не позорно стыдная, но стыдная. Зарплата учителя равна зарплате специалиста банка, который только что пришел сидеть в окошке. Просто девочка, которая приходит в банк и говорит, у кого какой талончик, получает столько же, сколько учитель на полторы ставки.
- При этом говорят на полном серьезе, что учителю нельзя повышать зарплату, потому что в школе работать надо по призванию…
- Да, а то вдруг учителя разгонят инфляцию, начнут скупать меха, жемчуга, икру... Дело даже не в зарплате. Я государству благодарен, потому что оно на финансовую сторону внимание обратило, реально. Я вижу, что люди сейчас идут в педвузы, конкурсы такие, какие были в мое время в универе, - 10-12 человек на место.
Изменилась обстановка в школе, и в этом тоже огромная роль государства. В 1990-е годы в школах были и наркотики, и атмосфера тотальной разрухи. Сейчас исчезли пиво, сигареты. Очень много чудовищного исчезло. И только государству спасибо, что с этим покончено.
Из школы ушло насилие в массе своей. По сравнению с уровнем агрессии, которое было в мое время, - уж точно. Дети перестали "махаться". Им есть чем заняться. В нашей школе дети буквально до ночи заняты в кружках - от авиамоделизма и робототехники до театральных студий. У нас четыре конкурирующих между собой танцевальных сектора, барабанщики. У нас есть спелеологи, есть люди, занимающиеся историческими реконструкциями, у нас кузница работает, мне постоянно приносят какие-то подарки - колечки, наконечники. У нас духовно-просветительский центр потрясающий.
Это я сейчас не рекламирую школу, я просто рассказываю, что изменилось в позитивную сторону.
Позитивного очень много. Потрясающая база - такой материально-технической базы я не видел нигде. Я не говорю сейчас о своем образовательном центре, я говорю вообще. Атмосфера улучшилась. Честнее стало в школе.
- Все-таки у вас нестандартная школа…
- А в чем наша нестандартность? Мы финансируемся по нормам.
- Значит вам повезло с директором и коллективом.
- Да, у нас прекрасный коллектив, чудесные учителя и замечательный директор.
- Возвращаясь к незавидному статусу учителя - что нужно сделать, чтобы его поднять?
- Быстро это сделать невозможно. Сейчас, говорят, будут создаваться какие-то комиссии при школе для защиты учителей. Посмотрим, что это будут за комиссии и чем они будут заниматься.
Если снять фильм в духе "Доживем до понедельника" и сделать это талантливо, то отношение к учителю изменится. Если сделать сериал об учителях, но не в духе Гай Германики, а нормальный сериал, с хорошими актерами и режиссером, посвященный школьному учителю, - отношение к учителю изменится.
Отношение к милиции после Сталина было чудовищное - стали снимать о них фильмы. Отношение к сотрудникам государственной безопасности после 1956 года стало безобразным - стали снимать фильмы о потрясающих красавцах-чекистах.
Забота о создании высокого образа учителя - это забота всенародная. Потому что есть у нас презумпция учительской вины, есть презумпция того, что учитель недорабатывает, что он истерит, что он дурак, старая жаба... Все раскручивают видео, где учительница орет или что-то творит, и никто не раскручивает видео, где учительница учит и где она спасает, в глубоком смысле слова.
Школа - это концентрация жизни, человек учится жить. Это не только социализация - человек через школу учится жить и говорить со всем миром в самом широком смысле этого слова. Важно, кто его этому учит, ведет за руку.
У меня сейчас некоторые старшеклассники пытаются написать заявление с просьбой перевести на домашнее обучение. Я им говорю, что они там погибнут. Понимаю, что они хотят с репетиторами в виртуальном пространстве закрыть вопрос знаний, просидеть у экрана монитора. Но они же рехнутся! Им необходимо то, что кажется бесполезным и ненужным, - астрономия, физкультура. Чтобы быть, как они сейчас говорят, "в ресурсе", нужно выполнять то, что вроде бы тебе и не нужно. А когда у тебя только онлайн-просвещение, и так день за днем - ничего хорошего не будет, это мое глубочайшее убеждение.
- Как оцениваете новый учебник истории?
- Учебник Владимира Мединского - это учебник, которого государство просило у исторического сообщества с 2003 года. Профессиональное историческое сообщество отказалось. С 2003 года четыре академика отказались. Апофеозом были 2013-2016 годы, когда была уникальная возможность создания единого учебника. Нет, не пошли на это. Появлялись письма от академиков ко всем участникам, что это все не надо, что это нехорошо...
Мединский за четыре месяца создал учебник военного времени. Ну что вы хотите от такого учебника, который написан в условиях СВО? Адекватен ли он? Да, он адекватен. Можно ли по нему учиться? Да.
Самое страшное, что произошло, - это то, что в школах появление этого учебника не вызвало никакого отклика - ни позитивного, ни негативного. Мы принесли бомбу - единый учебник, - а я с ужасом понял, что, даже если мы объявим, что истории вообще не будет, дети скажут: "А она была?"
История сейчас держится только на ЕГЭ. Отменят ЕГЭ - история переместится в разряд третьестепенных дисциплин.
Чтобы история была актуальна, нужно сначала ответить на вопрос, кого мы воспитываем. Проблема с воспитанием - в том, что при молчании государства запрос формулируют все кому не лень. А у страны пока нет модели будущего, мечты, так как у нас элита глубоко замкнута, это такой летающий остров Лапута, как у Свифта.
- Но у меня нет ощущения, что мы потеряли для страны нынешнее поколение школьников. Они в целом адекватно оценивают происходящее, патриотично настроены.
- Это правда, они оказались гораздо умнее, чем мы думали. У меня в классе сплошь украинские фамилии, и когда в феврале началось - я испугался. Но все воспринимают без кликушества, без фанатского дешманства. И это тоже заслуга государства. Да, есть огромное количество имитации, лютого бреда с экрана, но понимают происходящее на уровне растворенного "здесь русский дух". При этом у меня в классах кого только нет - таджики, армяне, казахи... Великое русское слово всех объединяет. Причем огромное количество детей - неформальные, альтернативные, волосы цвета колы, пирсинг. От них вроде трудно ждать чего-то, кроме пересказа нового аниме, но нет, плетут сети, делают носилки.
В нашей школе дети по своей инициативе стали делать носилки. И это самое потрясающее открытие для меня. У нас есть носилки, у которых официальное название "носилки 8А", потому что этот класс их придумал и сделал. Это переработанные носилки типа "Фома". У нас многие родители, братья, выпускники - там, на фронте. Есть связь.
Дети делают подшлемники, маскировочные сети вот сейчас. Я сам их отвозил - мы 3 км не доехали до линии соприкосновения, нас не пустили. Мы общались с нашими, самарскими, которые там. Сначала они на нас смотрели примерно как "что это такое?" А когда мы стали это все доставать, у них отношение к нам изменилось.
Дети организовываются сами, сами принимают какие-то решения, клянусь. Так, что даже я не знаю. "А вот это мы начинаем сейчас", - мне только сообщают, что им необходимо, чтобы я договорился об этом и об этом. Там все - и отличники, и двоечники, люди, которые друг друга не выносят в обыденной жизни. Я самый патриотичный патриот, но в моем детстве такого не было.
- Помимо учебников истории, какие еще требуются обновления?
- В точных науках ничего плохого в учебниках нет. В гуманитарных, в общем-то, тоже, но наши учебники по литературе мне не нравятся. Вернее, не столько учебники, сколько подбор литературы. Я занимаю этакое промежуточное положение - преподаю историю и обществознание, но под предлогом, что я писатель, вместе с нашим преподавателем литературы Светланой Александровной Карнауховой мы делаем мастер-классы, статьи печатаем, на методобъединениях выступаем.
Мы изучаем "Войну и мир". И это хорошо. Но не изучаем "Анну Каренину", хотя это гораздо более актуально. Мы изучаем "Обломова", где рассказываем, что лень - это плохо. Но не изучаем "Обыкновенную историю", лучший роман Гончарова, в котором рассказывается, как молодой человек строит свою карьеру. Я бы изменил программу, потому что если мы упустим это поколение и следующее поколение, то русская классическая литература превратится в ископаемое.
- А с героикой в программе все нормально?
- Я считаю, что ее недостаточно. Мы под героикой воспринимаем трескучую пропаганду, эти примеры учат нас героически умирать. Это неплохо, но нас не учат героически жить. И меня не учили. А жизнь как героика - это гораздо более сложно. Мы не видим героики в повседневности, не видим героики труда. Если у нас говорят "герой" - это обязательно павший.
Вот 100 лет назад что собой представляла наша губерния? У нас только что закончился голод, процентов 60 - неграмотные, люди живут в своих деревнях как в XVI веке. Социальный горизонт в 1923 году у подавляющего количества жителей моей страны был до соседнего села. Никаких социальных лифтов. Эпидемии одна за другой, вплоть до чумовых, тиф, возвратный сифилис... По стране бродило несколько миллионов безработных и несколько миллионов беспризорников.
И какой подвиг был совершен людьми 20-30 годов!.. Уже в 1941 году мы на равных противостояли лучшим достижениям Европы. И первыми полетели в космос. При этом отказались от системы "сдохни ты сегодня, а я завтра". Во всяком случае, русская цивилизация не предполагает идеи загрызть ближнего.
В конце концов, феномен советского человека в том, что мы смогли то, на что у Европы ушло 300 с гаком лет, мы это смогли - да, чудовищными кровью и страданиями, но совершили феноменальное чудо за 30 лет, когда из ничего, из желания, мечты и некоей окрыленности мы смогли вырваться из той участи, которая нам грозила.
И смогли тиражировать этот сценарий. Вот что меня поражает. Меня поражает, как вообще наша приполярная цивилизация смогла выжить и вопреки всему вырваться на такой оперативный простор.
- У вас в одном из эфиров мелькала фраза "мы взялись за ум". В смысле как страна, общество. То есть у вас есть это ощущение, что все всерьез?
- Да, конечно. Меня только смущает, что мы это делаем всякий раз, когда по небу не птицы летают, понимаете, да? Как только начинаются тучи, как только эйфория сменяется тревогой - мы беремся за ум. Да, мы стали строже, отчетливее, в нас проснулась национальная гордость. К чему это приведет - пока не знаю, но вижу, что она просыпается, и это славно. К огромному сожалению, это только в годину испытаний прорезывается, а потом оно испаряется. Мы не чувствуем себя вправе защищать себя так, как можем. А это же грандиозный комплекс неполноценности! И это ведь не от того, что в нас втюхивали в последние 20-30 лет, - это где-то с 1956 года.
Половина моих соседей на острове, на котором я жил, - немцы. Прекрасные были такие крепыши. Чем занимались во время войны? Жгли наши танки, зиговали, состояли в гитлерюгенде. У них не было раскаяния, они говорили, что время было "удивительное". С другой стороны, есть еще один тип европейцев - швед. Он мне говорит: ты знаешь, я родился 22 июня 1941 года. Я спрашиваю - это когда война началась? А он спрашивает - какая война? Для них это ни о чем - они не воевали. И они в полном обалдении - откуда в России столько агрессии, недоумевают. Действительно, откуда? Они же просто пришли нас убивать, и не в первый раз. Какое еще может быть отношение? Даже Норвегия, Голландия, - и те накидали дивизий против нас. Я не по поводу сведения счетов, я по поводу объяснения.
Когда моя старшая сестра по отцу начинает устраивать выговоры - как так можно, - я приводил ей и те доводы, и эти, потом психанул и сказал: "Россия - великая держава, да. Имеет право она "лажать"? Вот вы, англичане, признаете, что "лажаете"? Да, вы признаете. Даже если мы сейчас ошибаемся (а я так не думаю) - мы потом сами понесем за это ответственность, сами себя изругаем так, что никакого трибунала не понадобится"… Не надо нас поучать. Мы пытаемся противопоставиться гигантскому напору на нас со всех сторон. Вот что смогли - то и противопоставили.
- При этом у каждого патриота свой кусок истории, который он считает золотым, и он за это спорит с другими патриотами. Единого фронта не получается. У не-патриотов таких проблем не возникает.
- Мы друг друга за кусок хлеба не загрызем, но за идею - запросто. Мы же гражданскую войну закончили давно, а по-прежнему человек с имперской ориентацией и человек с ориентацией "на Сталина" - они просто не могут находиться в одном помещении, одним воздухом дышать не могут. Потому что у них дела нет общего. Им поручить построить школу - через год эти люди будут на мотив "Боже, царя храни" петь "Вихри враждебные веют над нами".