Сейчас, сейчасСирия... говорить о Сирии надо, но как говорить так, чтобы не навредить?
Последствия случившегося еще впереди. Сейчас там месть и геноцид...
[censored]
Совещание по поводу приезда министра обороны Алжира уже закончилось, когда Устинов попросил Огаркова задержаться. Начальник Генерального штаба, уже вставший из-за стола, посмотрел на часы, вновь сел. Времени до начала приема в алжирском посольстве оставалось совсем мало, но Дмитрий Федорович занялся бумагами на своем столе, хотя было видно, что он просто дожидается, когда освободится кабинет. Не дождался, сел в кресло, посмотрел на Огаркова. Когда-то он сам убеждал Брежнева, что ему нужен именно такой начальник Генштаба — грамотный, волевой, решительный. «Тебе работать», — согласился Леонид Ильич, хотя на эту должность планировался маршал Соколов. Собственно, планировался он на нее в 1967 году, когда Генштабом руководил неизлечимо больной маршал Захаров Матвей Васильевич. Однако тогда Брежнев так и не смог сказать Матвею Васильевичу, чтобы он освободил место, — Леонид Ильич вообще никого не снимал, и Захаров протянул еще четыре года. По армейским меркам, Соколова уже передержали в ожидании должности, но не был он назначен на нее и в 1971 году: подошла очередь определять куда-то главкома Группы советских войск в Германии маршала Куликова. Теперь вот, после Куликова, Соколову не повезло в третий раз: Устинов выбрал Огаркова. Работать начали дружно. Но в последнее время Дмитрий Федорович все больше и больше чувствовал, как отделяется от него начальник Генштаба. — Генеральной штаб должен сам разрабатывать военную политику и предлагать ее для проведения правительству, — на одном из совещаний сказал Огарков, и министру обороны стало ясно, что настораживало в его бывшем любимце: тот жаждая самостоятельности. Он не желал быть просто исполнителем, более того, он не стеснялся подчеркивать, что чистая исполнительность — враг Генерального штаба. Генштаб, по Огаркову, должен сам формировать политику в военной области и добиваться проведения ее в жизнь. Однако при таком раскладе получалось, что тогда не нужен министр обороны. ГШ при министре или министр при нем? Наконец дверь затворилась, и Устинов отодвинул бумаги. — Николай Васильевич, Политбюро приняло предварительное решение на временный ввод наших войск в Афганистан. Огарков, хотя и сидел всегда прямо, выпрямился еще больше. — Как ввод? А почему Генеральный штаб не знает ничего об этом? Устинов снял очки: чтобы сдержаться, он всегда снимал их, давая себе паузу: — Знаю я, министр обороны, член Политбюро. Повертел очки, посмотрел на свет стекла, но протирать не стал, надел их вновь. — Готовьте ориентировочно 75-80 тысяч человек. — 75 тысяч обстановки не стабилизируют. Для Афганистана с его рельефом — это ничто. — Огарков встал. — Я против ввода войск. Это безрассудство. — А вы что, будете учить Политбюро? — резко встал из-за стола и Устинов. — Вам надлежит только выполнять приказания. — Как солдат, я сам могу стать в строй. Но как начальник Генерального штаба... — Вот и выполняйте приказ как начальник Генерального штаба, — перебил Устинов. — Вы свободны. Необходимое послесловие. Во второй половине дня Николая Васильевича Огаркова, присутствовавшего на приеме в алжирском посольстве, срочно вызовут к Брежневу. Поняв, какой вопрос будет обсуждаться у Генерального секретаря, маршал заедет вначале в Генштаб, возьмет с собой некоторые документы. — Ну и почему вы, Николай Васильевич, против того, чтобы помочь афганским товарищам? — спросил Брежнев. Сидевшие в его кабинете Андропов и Громыко посмотрят на него с любопытством, Устинов отвернется. Начальник Генштаба пройдет к столу, молча расстелет карту Афганистана, уже испещренную знаками. — О, да у вас уже весь ввод отработан, — то ли удивится, то ли похвалит Генсек. — Я начальник Генштаба и обязан был это просчитать после первой же просьбы афганской стороны. Разрешите начинать? Брежнев кивнет, и маршал Огарков станет объяснять маршалам Брежневу и Устинову, генералу армии Андропову и дипломату Громыко, почему надо искать политический выход в афганской проблеме, а не уповать на силу. Он предостерегал от возможного втягивания в военные действия, говорил о национальных традициях народов Афганистана, во все времена не терпевших на своей земле иноземцев, об исключительно тяжелом климате и местности, обращал внимание на возможные политические последствия ввода войск. После его доклада Устинов, сам до этого никак не настаивавший на вводе войск, в пику начальнику Генштаба попытался опровергнуть доводы своего подчиненного: временный ограниченный контингент (министр обороны по гражданской привычке иногда называл войска контингентом, от него и пошло название ОКСВ. Правда, вначале еще было и слово «временный», но его опустили, чтобы не утяжелять аббревиатуру) — так вот, советские войска войдут в Афганистан не воевать. Они станут гарнизонами вдоль дорог, в городах, займут коммуникации, и уже одно их присутствие в стране заставит оппозицию понять, что их попытки повернуть ход событий в Афганистане вспять обречены на провал.
По сообщению газеты Al Watan, новые сирийские власти аннулировали инвестиционное соглашение об управлении морским портом Тартус, заключенное с российской компанией в 2019 году. Директор таможенного управления провинции Тартус Риад Джуди отметил, что правительство переходного периода работает над реструктуризацией работы порта.
Джуди заявил: «Соглашение об инвестициях в порт Тартус, подписанное с российской компанией, было аннулировано. Все доходы от деятельности порта будут использоваться в интересах сирийского государства».
Контракт с российской компанией «Стройтрансгаз» был заключен в 2019 году и рассчитан на 49 лет. Согласно ему, российская сторона должна была управлять портом и инвестировать более 500 млн долларов в его модернизацию. Однако с приходом новой власти контракт был расторгнут.
Тартус является вторым по величине морским портом в Сирии и местом размещения пункта материально-технического обеспечения ВМФ РФ с 1971 года. Россия продолжает переговоры с новой сирийской администрацией о сохранении своих военных баз в стране на фоне изменений в политической обстановке, вызванных наступлением вооруженной оппозиции и уходом Башара Асада.
Как писала газета ВЗГЛЯД, Москва не получала обращений от новых властей Сирии по поводу пересмотра договоров о российских военных базах, крупнейшие порты Сирии Латакия и Тартус вновь работают в обычном режиме после временной приостановки, а сирийские власти не намерены расторгать соглашения о российских военных базах и ведут переговоры о статусе и численности контингента.