> А про Бендера напрямую не указанно, кто он да что, просто гладки капитан.
Был при Сталине такой кент, офицером прикидывался несколько лет, создал шарашку по армейскому строительству и снабжению. Воровал (хотя и строил и снабжал, в том числе). Разоблачили и расстреляли. Вот в этой роли Бендера вижу.
Человек, чья деятельность "по снабжению, которая привела к исчезновению железнодорожного маршрута с продовольствием, шедшего в голодающее Поволжье", не стал бы подпольщиком, даже из большой любви к Зосе.
Бендер не гад, он "чтил уголовный кодекс"!
Он был жулик, можно даже сказать романтик, полный противоречий и довольно наивных мечтаний. Одна его попытка отправить миллион министру финансов чего стоит. :)
Мне вспоминается "Красавчик" из "Зеленого фургона", который был в общем-то уголовником, но не плохим человеком.
> Был при Сталине такой кент, офицером прикидывался несколько лет, создал шарашку по армейскому строительству и снабжению. Воровал (хотя и строил и снабжал, в том числе). Разоблачили и расстреляли. Вот в этой роли Бендера вижу.
Бендер таки чтил уголовный кодекс, так что он скорее всего облопошивал бы продовольственных спекулянтов
> Бендер и Корейко как есть гады и прислужники оккупантов.
Бендер хоть и был авантюристом, но чтил уголовный кодекс. С его навыками, находить информацию и налаживать контакты с людьми, Бендер бы служил в разведке.
> Мне вспоминается "Красавчик" из "Зеленого фургона", который был в общем-то уголовником, но не плохим человеком.
Причём Красавчика написавший Зелёный фургон Козачинский списал с себя, а Володю Патрикеева с будущего соавтора Двенадцати стульев и Золотого телёнка Петрова
На фронте крутил баранку. Возил "Катюшу". Вернулся живой.
Корейко.
Он, который "везде нужны хорошие счетоводы", окопался в тылу, в Ташкенте. Работал учетчиком на продуктовой базе. Будучи верным своей натуре, начал по привычке подворовывать, но вскоре был вычислен НКВД, судим по законам военного времени и расстрелян как вредитель.
Остап Бендер:
Бендера война застала в Одессе, куда он, будучи не обремененным семейными связями, двинул еще в 41-м, уклонившись от призыва. Во время оккупации втерся в доверие к немецкой администрации и был "завербован", но на самом деле он был частью советского подполья и добывал разведданные. В 1944 году, перед самым освобождением Одессы, подговорил одесского гауляйтера бежать прихватив золото рейха. Через три для после освобождения Одессы, гауляйтер в одних трусах, сдался войскам Красной Армии. Далее след Бендера теряется.
Зося: - прошла войну, работала в тылу врачом. Муж погиб. В 1946 году получила странную телеграмму - "грузите апельсины бочками", собрала вещи и уехала. Далее ее судьба также не известна.
Балаганов:
Шура, да. Воевал, мозги под влиянием старших товарищей встали на место. Парень то он добрый. Прошел войну и у него стало все в порядке. В 1946м году получил от неизвестного посылку с гирями и запиской "пилите, Шура". Гири оказались золотыми. Золото сдал государству.
Бендер чтит уголовный кодекс, поэтому ничего воровать, тем более в военное время, не стал бы. Воевать, впрочем, тоже. Но мог прибиться штабным работником, в тылу. Это максимум. А вотт под конец войны - он бы полез на передовую непременно, ибо там есть все шансы переметнуться к союзникам и свалить за кордон. Его мечта Рио-де-Жанейро, не забываем.
> Даже это не повод поехать к Бендеру, тем более такую телеграмму получал Корейко.
Этож шутка, чтоб было понятно что телеграмма от Бендера. Могу предложить вариант: "лед тронулся!".
> хм... когда-то она предпочла мужа-студента и столовку шикарно одетому Бендеру, так что сомневаюсь.
Бендер исправился. Золото он Балаганову отправил, а тот сдал государству.
> Этож шутка, чтоб было понятно что телеграмма от Бендера. Могу предложить вариант: "лед тронулся!".
Тогда уж что-нибудь про мавра Отелло. :)
Даже если согласиться с тем, что Бендер ей все еще не чужой человек, спустя 20 лет, непонятно зачем ей уезжать, а не приехать ему.
> А вотт под конец войны - он бы полез на передовую непременно, ибо там есть все шансы переметнуться к союзникам и свалить за кордон. Его мечта Рио-де-Жанейро, не забываем.
Сомнительно. Не было у него никогда цели свалить. Ему важнее наличие мечты, чем ее сбыча. Даже в книге он решает рвануть за кордон по сути от безысходности. Он бы и рад остаться, но его тут больше ничего не держит. Друзей нет, девушку упустил. А когда не выходит и он произносит "пора переквалифицироваться в управдомы", на мой взгляд, в душе он даже немного рад, что ничего не вышло.
Был там ещё старичок-монархист Хворобьёв, которому страшные советские сны снились. Бендер у него в сарае машину перекрашивал.
Так он благополучно пережил войну, перебрался в Севастополь. Внучка его, Наташенька, пошла, говорят, по юридической части!
Бендера, однако, предал мгновенно - после разговора с Паниковским. И потом не пожелал идти до конца и гнаться за Корейко, не смотря на то, что жил за счёт Бендера много времени. В общем, так себе боевой товарищ из него вышел бы.
А что до альтернативной концовки - так её уже сами авторы написали - там Остап Ибрагимович на Зосе женится. Если её расмматривать как канон, то у Бендера была вполне себе мотивация драться на фронте.
> Бендера, однако, предал мгновенно - после разговора с Паниковским.
Не шибко умный он и легко внушаемый. Правильная среда из таких делает нормальных людей. Например такая как армия. Если литературные примеры похожие вспомнить - Бровкин, Перепелица.
> Бендер хоть и был авантюристом, но чтил уголовный кодекс.
На третьем комменте подобного толка я уже не выдержал. Ребят, он чтил уголовный кодекс по результатам нескольких отсидок. Бендер - уголовник-рецидивист, и чтил он его только в том плане, что попадаться больше не хотел.
> Ребят, он чтил уголовный кодекс по результатам нескольких отсидок.
На счёт нескольких отсидок, это ты загнул. Бендер сидел всего один раз.
"12 стульев": Когда все пропуска были выданы и в фойе уменьшили свет, Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу.
> На счёт нескольких отсидок, это ты загнул. Бендер сидел всего один раз. > > "12 стульев": Когда все пропуска были выданы и в фойе уменьшили свет, Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу.
А оно там между строк, камрад )
В общем-то и так понятно, что Бендер - человек, не зарабатывающим своим трудом, а живущий буквально от одного мошенничества до другого. Но рекомендую ещё почитать вот в[censored] редакции с обширными комментариями, книжка предстаёт в новом свете, гораздо более выпукло, объёмно (хотя и читается тяжелее).
Конкретно по Остапу:
…ни денег, ни квартиры… не было даже пальто… в зеленом, узком, в талию, костюме… лаковых штиблетах… Носков под штиблетами не было… — Как и в случае с Воробьяниновым, в описании акцентированы контрасты, подсказывающие читателю наиболее вероятное их объяснение, надо полагать, очевидное соавторам, особенно бывшему сыщику Петрову. Оно связано со специфическим социальным статусом героя — в Старгород вошел заключенный, неоднократно судимый и совсем недавно освободившийся, то есть преступник-рецидивист. В самом деле, бездомный бродяга, не имеющий холодной весной (лед на лужах) ни пальто, ни носков, не путешествует в модном костюме и щегольской обуви. Зато для рецидивиста тут нет ничего необычного. Квартиры у него нет и быть не должно — советским законодательством предусматривалось, что осужденные «к лишению свободы» лишались «права на занимаемую жилую площадь». Значит, бездомным он стал уже после первого срока, вернуться было некуда. Соответственно, гардероб хранить негде, вся одежда — на себе: зимой теплые вещи покупаются, летом продаются. И если «молодого человека двадцати восьми лет» арестовали до наступления холодов, то пальто он не носил. Туфли и костюм Бендер сохранил, поскольку их отобрали после вынесения приговора и вернули при освобождении, носки же и белье, которые арестантам оставляли, изветшали. Осведомленный современник догадывался и о том, что за обстоятельства вынудили великого комбинатора добираться до города пешком. Дело тут не только в послетюремном безденежье. Освободившемуся рецидивисту, учитывая странности его наряда, лучше б вообще не попадаться на глаза милиции, а на вокзалах, на железнодорожных станциях непременно дежурят и милиционеры, и сотрудники ОГПУ, наблюдающие за приезжими. Потому, даже если недавний арестант и купил билет, целесообразно выйти не на станции, а на ближайшем полустанке и оттуда добираться пешком. Понятно также, почему рецидивист выбирает город, где раньше не бывал: во-первых, там нет знакомых сотрудников угрозыска, во-вторых, губернский центр достаточно велик, чтобы на улицах приезжий был не слишком заметен. Достаточно прозрачные намеки на криминальное прошлое героя постоянно встречаются и в дальнейшем.
…турецко-подданный… — Ссылка на турецкое подданство отца не воспринималась современниками в качестве однозначного указания на этническую принадлежность героя. Скорее тут видели намек на то, что отец Бендера жил в южнорусском портовом городе, вероятнее всего — Одессе, где многие коммерсанты, обычно евреи, принимали турецкое подданство, дабы дети их могли обойти ряд дискриминационных законоположений, связанных с конфессиональной принадлежностью, и заодно получить основания для освобождения от воинской повинности.
…в Москве… многоженец… два года без строгой изоляции… — Авторы подчеркивают, что газета была московской, значит, речь идет о квалификации действий героя газетной статьи в соответствии с Уголовным кодексом РСФСР. Термин «многоженец» Бендер использует вслед за автором статьи, и это не вполне точно. Предусмотренное тогдашним УК РСФСР предельное наказание за многоженство, то есть за вступление в брак при «сокрытии состояния в зарегистрированном или фактическом браке перед регистрирующими брак органами», было вдвое меньше указанного газетой. Следовательно, правонарушения героя пресловутой газетной статьи были квалифицированы судом не как многоженство, но как мошенничество, т. е. «получение с корыстной целью имущества или права на имущество посредством злоупотребления доверием или обмана», что и каралось «лишением свободы на срок до двух лет». Бендер обдумывает именно мошенническую операцию — это юридически корректное определение. Афера в Стардеткомиссии тоже квалифицировалась бы как мошенничество. Таким образом, едва выйдя на свободу, Бендер планирует две мошеннические операции, а поскольку принято было считать, что преступники-рецидивисты не меняют «специальность», то, подсказывают авторы, «специальность» Бендера — мошенничество и сходного рода правонарушения. За это и сидел.
…муж в допре сидит… — Допр — дом принудительных работ, одна из разновидностей советских тюрем описываемого периода. Согласно тогдашним идеологическим установкам, революция ликвидировала социальную основу преступности — классовое неравенство, потому в СССР должны были исчезнуть тюрьмы и каторга. Установки эти реализовывались только терминологически: тюрьму и каторгу как государственные институты официально переименовали в «места заключения». В соответствии с тогдашним Исправительно-трудовым кодексом РСФСР (ИТК РСФСР) к «местам заключения» относились, в частности, «учреждения для применения мер социальной защиты исправительно-трудового характера»: дома заключения, или домзаки, исправительно-трудовые дома, или исправдома, «трудовые колонии», «изоляторы специального назначения», или специзоляторы и т. д. Терминология порою варьировалась в различных республиках, и учреждения, называемые в российском ИТК «исправительными домами», в украинском ИТК именовались «домами принудительных работ». В допрах содержались находящиеся под следствием и отбывали наказание лица, осужденные на срок свыше шести месяцев, но обычно не более двух лет, и при этом не признанные «социально опасными». Осужденные на срок свыше двух, но не более пяти лет отправлялись в трудовые колонии, а «лишенные свободы» за тяжкие преступления — в специзоляторы. Бендер использует термин «допр», а не «исправдом», потому читатель может догадаться, где, в какой из республик Советского Союза и за что конкретно «великому комбинатору» пришлось последний раз отбывать наказание. Тогдашний УК УССР предусматривал за мошенничество «лишение свободы на срок не ниже шести месяцев», а если ущерб наносился «государственному или общественному учреждению», то «не ниже одного года». Уместно допустить, что Бендер, намекали авторы, очередной раз осужденный за мошенничество или аналогичного типа преступление на срок не менее шести месяцев и не более двух лет, отбывал наказание на Украине — в допре, как и полагалось. Например, был арестован в августе или сентябре 1926 года, почему, кстати, оказался без пальто, и освободился в апреле 1927 года.
…Энди Таккер… — герой серии рассказов О. Генри о «благородном мошеннике». В СССР был весьма популярен сборник О. Генри «Милый жулик», выпущенный в 1924 году. Упоминание об Энди Таккере — еще одно косвенное указание на уголовную «специальность» Бендера.
…сто четырнадцатая статья Уголовного кодекса… служебных обязанностей… — Бендер ссылается на ст. 114 УК УССР. Это очередной авторский намек на криминальное прошлое «великого комбинатора», отбывавшего наказание именно на Украине: считалось, что дословное знание УК той республики, где располагалось соответствующее «место лишения свободы» — характерная примета многих бывших заключенных.
…чувствовал вдохновение — упоительное состояние перед выше-средним шантажом… — Очередной намек на криминальное прошлое Бендера — мошенника, брачного афериста, шантажиста и т. п. В соответствии с тогдашней юридической терминологией шантажом именовалось вымогательство, то есть требование «передачи каких-либо имущественных выгод или же совершения каких-либо действий», сопряженное «с угрозой огласить позорящие потерпевшего сведения или сообщить власти о противозаконном его деянии» Срок «лишения свободы» за шантаж не превышал двух лет — таким образом, до прихода в Старгород Бендер мог отбывать наказание и за подобное преступление.
…Я жил в ней прошлый сезон… — Благодаря этому замечанию Бендера читатель узнает, что «великого комбинатора», вышедшего из допра весной 1927 года, арестовали не ранее лета и не позднее осени 1926 года, а следовательно, он был осужден не более чем на год лишения свободы — срок, предусмотренный тогдашним законодательством за мошенничество и сходного рода преступления.
…Я буду медиком… удовлетворился этим странным объяснением… — Так в рукописи. Объяснение и впрямь могло показаться странным, поскольку о медицинском образовании Бендера или его планах на этот счет ничего не говорится ни раньше, ни позже. Готовя роман к публикации, авторы заменили реплику: «Для того, чтобы жить на такой даче, не нужно быть медиком». Однако уместно предположить, что и первый вариант бендеровского ответа был выбран вовсе не по недомыслию. Вновь напоминая о криминальном прошлом Бендера, Ильф и Петров обыграли здесь специфическую терминологию, «блатную музыку»: на воровском жаргоне врач, медик — «лепила», а глаголы «лепить» (что-то) и «лечить» (кого-либо) употреблялись также в значении «лгать», «сознательно вводить в заблуждение», «обманывать». Соответственно, «великий комбинатор» иронизирует по поводу предстоящих мошеннических уловок в Москве, где опять придется «лечить» владельцев стульев и, конечно же, «лепить» при этом. Трудно сказать, почему была заменена реплика. Не исключено, что редакторы сочли смысл шутки неочевидным, авторы же решили уступить, хотя шутка была рассчитана на довольно широкий круг читателей: о жаргонах воров и нищих давно публиковали исследования филологи, этнографы, правоведы, да и вообще «блатная музыка» вошла в тогдашний литературный язык. Прием иронического переосмысления терминов воровского жаргона и в дальнейшем неоднократно используется в романе.
…без уголовщины. Кодекс мы должны чтить… — То, что уголовный кодекс призывает чтить именно профессиональный мошенник, рецидивист, не казалось читателям-современникам парадоксом, поскольку было обусловлено конкретными обстоятельствами — принятием очередной редакции Уголовного кодекса. Осенью 1926 года Бендер был осужден в соответствии с нормами права, зафиксированными первым советским УК в редакции 1922 года, освобожден он был в апреле 1927-го, а с 1 января на территории РСФСР действовал новый УК — в редакции 1926 года, где сроки лишения свободы за кражи, мошенничество и подобного рода преступления были значительно увеличены. На территории же УССР, где ранее отбывал наказание «великий комбинатор», а также в ряде других республик, кодексы, аналогичные российскому, вступали в действие лишь с 1 июля 1927 года.
О! Обо мне написали бы совсем другое. Обо мне написали бы так: «Труп второй принадлежит мужчине двадцати семи лет. Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка. Голова его с высоким лбом, обрамленным иссиня-черными кудрями, обращена к солнцу. Его изящные ноги, сорок второй номер ботинок, направлены к северному сиянию. Тело облачено в незапятнанные белые одежды, на груди золотая арфа[458] с инкрустацией из перламутра и ноты романса «Прощай, ты, Новая Деревня».[459] Покойный юноша занимался выжиганием по дереву,[460] что видно из обнаруженного в кармане фрака удостоверения, выданного 23/VIII — 24 г. кустарной артелью «Пегас и Парнас» за № 86/1562». И меня похоронят, Киса, пышно, с оркестром, с речами, и на памятнике моем будет высечено: «Здесь лежит известный теплотехник и истребитель[461] Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер-бей, отец которого был турецко-подданный и умер, не оставив сыну своему Остап-Сулейману ни малейшего наследства. Мать покойного была графиней и жила нетрудовыми доходами».[462]
…если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит… Тело облачено в незапятнанные белые одежды, на груди золотая арфа… — «Великий комбинатор», вспомнив об уголовном розыске, иронически обыгрывает термины воровского жаргона: «знать музыку» — знать воровской жаргон, «играть музыку», «ходить по музыке» — совершать кражи и иные правонарушения, «цветной» — вор, профессиональный преступник. Соответственно, Бендер, знающий воровскую терминологию и совершающий различного рода мошенничества и кражи, действительно «знает музыку» и «ходит по музыке», на что указывает «золотая арфа», но при этом Остап не считает себя «цветным», профессиональным вором, почему и шутит по поводу «белых одежд».
…ноты романса «Прощай, ты, Новая Деревня»… — Имеется в виду народная песня...
Однако с учетом криминального прошлого Бендера соотнесение темы смерти и упомянутого романса не случайно. «Новая Деревня» здесь не только топоним: определение «новая» употреблялось в 1920-е годы в значении «советская», «социалистическая», а слово «деревня» на воровском жаргоне — «тюрьма», таким образом, рецидивист Остап осмысляет смерть как окончательное расставание с пенитенциарными учреждениями СССР.
…занимался выжиганием по дереву… — Выжигание по дереву действительно было официально признанным кустарным промыслом и, кроме того, довольно распространенным увлечением, которое сатирики часто характеризовали как мещанское, обывательское наряду с выпиливанием лобзиком. В таком контексте заявление «великого комбинатора» — иронический самооговор: он-то уж явно не ремесленник-кустарь и отнюдь не филистер. Зато на воровском жаргоне термин «дерево» («деревяшки») употреблялся в значении «деньги» и «документы», точнее, «бланки документов», а «выжига» — мошенник, соответственно, «выжигание по дереву» можно понимать и как «подделка документов», «незаконное использование документов», что в романе постоянно практикуется «великим комбинатором».
…известный теплотехник и истребитель… — Слово «теплотехник», с одной стороны, напоминание о «выжигании по дереву», а с другой, в контексте воровского жаргона, «техник» — вор, совершающий кражи с помощью технических приспособлений, равным образом удачливый преступник, не оставляющий следов. Термин «истребитель» здесь использован в значении «летчик», что является аллюзией на распространенную присказку: «вор, как летчик, летает, пока не сядет».
…отец которого был турецко-подданный и умер, не оставив сыну своему Остапу-Сулейману ни малейшего наследства. Мать покойного была графиней и жила нетрудовыми доходами… — В данном случае Бендер не столько рассказывает о себе, сколько пародирует обычные для мошенников ссылки на «безвыходные обстоятельства», что вынудили «стать на преступный путь». Подразумевается, что если б сыну «турецко-подданного» и досталось наследство, советская власть все равно лишила бы его собственности, равным образом вдова «турецко-подданного» лишилась бы «нетрудовых доходов», т. е. ренты. Ну а титул, которым Бендер наделил покойную, должен был восприниматься современниками как намек на «знатное происхождение»: в предреволюционные годы это вызывало сочувствие, позже, по причинам очевидным, прием утратил функциональность, почему и осмеивается великим комбинатором.
…двинулся стрелковым шагом… — Стрелками в Российской империи принято было называть солдат пехотных полков, то есть авторы подразумевают, что Остап шагает ритмично, быстро и широко, как пехотинцы на марше. Однако здесь иронически обыгрывается и другое значение: на воровском жаргоне «стрелок» — «нищенствующий», «просящий подаяние», «мошенник», а Бендер учил компаньона именно просить подаяние, сам же при этом планировал очередную мошенническую операцию.
И там ещё полно всякого познавательного, чего нам из современности просто не видно - от тогдашних бытовых приборов до текущего политического момента:
…верно говорят, что помещикам землю скоро отдавать будут?.. — Шутка строится на очевидном тогда пародировании выступлений сторонников Л. Д. Троцкого, жестко критиковавших политику ЦК ВКП(б): льготы, которые получили в городе и особенно в деревне частные предприниматели, интерпретировались оппозиционерами как «начало реставрации капитализма». По мнению И. В. Сталина, на инвективы подобного рода следовало «отвечать лишь насмешкой», что и делалось. К примеру, в интервью «Беседа с иностранными рабочими делегациями», опубликованном «Правдой» 13 ноября 1927 года, Сталин иронизировал: «Надо полагать, что Коминтерн и ВКП(б) выдают с головой рабочий класс СССР контрреволюционерам всех стран. Более того, я могу вам сообщить, что Коминтерн и ВКП(б) решили на днях вернуть в СССР всех изгнанных из нашей страны помещиков и капиталистов и возвратить им фабрики и заводы. И это не все. Коминтерн и ВКП(б) пошли дальше, решив, что настало время перейти большевикам к питанию человеческим мясом. Наконец, у нас имеется решение национализировать всех женщин и ввести в практику насилование своих же собственных сестер». Таким образом, пьяный дворник лишь доводит до абсурда — по-сталински — тезис троцкистов, однако эпизод в пивной был все же исключен из романа.
Или когда Кислярского разводят на Кавказе:
…следили уже два месяца… на конспиративной квартире… засада… отстреливаться… — Как обычно, Бендер для очередной мошеннической операции умело использует материалы центральной периодики, непременно знакомые жертвам хотя бы понаслышке: к примеру, 5 июля 1927 года «Правда» опубликовала официальное сообщение о деятельности белоэмигрантских террористических организаций, подписанное председателем ОГПУ, а 6 июля — интервью с зампредседателя ОПТУ, рассказавшим о засадах на диверсантов, группами и поодиночке с боями прорывавшихся к границе, погибавших в перестрелках и т. п.
И ещё, как резюме:
"Подчеркнем: газетная хроника 15 апреля 1927 года — ключ к пониманию романа. В этот день газеты сообщили о «шанхайском перевороте», событии, которое «левая оппозиция объявила» крупнейшим поражением советской внешней политики, чреватым смертельно опасными для страны последствиями, а сталинско-бухаринская пропаганда в ответ приписала троцкистам попытку вернуть страну на десять лет назад — к эпохе «военного коммунизма», глобальной войны, «перманентной революции». 15 апреля началась погоня бывшего уездного предводителя дворянства за сокровищами — тоже своего рода попытка вернуться на десять лет назад, вернуть собственность своей семьи. В тот же день столичная пресса поставила вопрос об улучшении оборудования железнодорожных клубов. Осенью 1927 года троцкисты были разгромлены окончательно, а правительство позволило гражданам поверить, что глобальная война, «перманентная революция» надолго откладываются. Осенью 1927 года Воробьянинов убедился, что попытка вернуть прошлое не удастся. И осенью 1927 года был построен новый железнодорожный клуб — на воробьяниновские средства. Круг замкнулся. И в итоге авторы (иронически обыгрывая сюжет пушкинской «Пиковой дамы») доказали, что любые попытки вернуться в прошлое — безумны, гибельны. Потому буквально утратил рассудок Востриков, буквально обезумел Воробьянинов, буквально захлебнулся кровью своей Бендер, так и не узнавший, что избитый лозунг — «сокровища помещиков и капиталистов должны стать общественным достоянием» — реализован тоже буквально."
Сейчас, сейчас