Белинский о "скрепах" 1847 г.

vott.ru — Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?.. По-Вашему, русский народ — самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий. А русский человек произносит имя Божие, почёсывая себе задницу... Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нём ещё много суеверия, но нет и следа религиозности (полностью по ссылке)
Новости, Общество | КонтрАдмирал 07:03 18.04.2017
26 комментариев | 129 за, 2 против |
#1 | 07:03 18.04.2017 | Кому: Всем
ПИСЬМО ГОГОЛЮ 15 июля 1847 г.

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека[1]: этот эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение Вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это Вашим, действительно не совсем лестным отзывам о почитателях Вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорблённое чувство самолюбия ещё можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если б всё дело заключалось только в нём; но нельзя перенести оскорблённого чувства истины, человеческого достоинства; нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель.

Да, я любил Вас со всею страстью, с какою человек, кровно связанный со своею страною, может любить её надежду, честь, славу, одного из великих вождей её на пути сознания, развития, прогресса. И Вы имели основательную причину хоть на минуту выйти из спокойного состояния духа, потерявши право на такую любовь. Говорю это не потому, чтобы я считал любовь мою наградою великого таланта, а потому, что, в этом отношении, представляю не одно, а множество лиц, из которых ни Вы, ни я не видали самого большего числа и которые, в свою очередь, тоже никогда не видали Вас. Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которое возбудила Ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появлении её, все враги Ваши — и литературные (Чичиковы, Ноздрёвы, Городничие и т. п.), и нелитературные, которых имена Вам известны. Вы сами видите хорошо, что от Вашей книги отступились даже люди, по-видимому, одного духа с её духом[2].

Если б она и была написана вследствие глубоко искреннего убеждения, и тогда бы она должна была произвести на публику то же впечатление. И если её принимали все (за исключением немногих людей, которых надо видеть и знать, чтоб не обрадоваться их одобрению) за хитрую, но чересчур перетонённую проделку для достижения небесным путём чисто земных целей — в этом виноваты только Вы. И это нисколько не удивительно, а удивительно то, что Вы находите это удивительным. Я думаю, это от того, что Вы глубоко знаете Россию только как художник, а не как мыслящий человек, роль которого Вы так неудачно приняли на себя в своей фантастической книге[3]. И это не потому, чтоб Вы не были мыслящим человеком, а потому, что Вы столько уже лет привыкли смотреть на Россию из Вашего прекрасного далёка[4], а ведь известно, что ничего нет легче, как издалека видеть предметы такими, какими нам хочется их видеть; потому, что Вы в этом прекрасном далёке живёте совершенно чуждым ему, в самом себе, внутри себя или в однообразии кружка, одинаково с Вами настроенного и бессильного противиться Вашему на него влиянию.

Поэтому Вы не заметили, что Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение.

А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр — не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей.

Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение по возможности строгого выполнения хотя бы тех законов, которые уже есть. Это чувствует даже само правительство (которое хорошо знает, что делают помещики со своими крестьянами и сколько последние ежегодно режут первых), — что доказывается его робкими и бесплодными полумерами[5] в пользу белых негров и комическим заменением однохвостного кнута трёххвостою плетью[6].

Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в её апатическом полусне! И в это-то время великий писатель, который своими дивно-художественными, глубоко-истинными творениями так могущественно содействовал самосознанию России, давши ей возможность взглянуть на себя самое, как будто в зеркале, — является с книгою, в которой во имя Христа и церкви учит варвара-помещика наживать от крестьян больше денег, ругая их неумытыми рылами!.. И это не должно было привести меня в негодование?.. Да если бы Вы обнаружили покушение на мою жизнь, и тогда бы я не более возненавидел Вас за эти позорные строки… И после этого Вы хотите, чтобы верили искренности направления Вашей книги? Нет, если бы Вы действительно преисполнились истиною Христова, а не дьяволова ученья, — совсем не то написали бы Вы Вашему адепту из помещиков. Вы написали бы ему, что так как его крестьяне — его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он и должен или дать им свободу, или хоть по крайней мере пользоваться их трудами как можно льготнее для них, сознавая себя, в глубине своей совести, в ложном в отношении к ним положении.

А выражение: ах ты, неумытое рыло! Да у какого Ноздрёва, какого Собакевича подслушали Вы его, чтобы передать миру как великое открытие в пользу и назидание русских мужиков, которые, и без того, потому и не умываются, что, поверив своим барам, сами себя не считают за людей? А Ваше понятие о национальном русском суде и расправе, идеал которого нашли Вы в словах глупой бабы в повести Пушкина, и по разуму которого должно пороть и правого и виноватого[7]? Да это и так у нас делается вчастую, хотя чаще всего порют только правого, если ему нечем откупиться от преступления — быть без вины виноватым! И такая-то книга могла быть результатом трудного внутреннего процесса, высокого духовного просветления!.. Не может быть!.. Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться; или — не смею досказать моей мысли…

Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете?.. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною… Что Вы подобное учение опираете на православную церковь — это я ещё понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма; но Христа-то зачем Вы примешали тут? Что Вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною, церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину Своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принципа ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, — чем и продолжает быть до сих пор. Но смысл учения Христова открыт философским движением прошлого века. И вот почему какой-нибудь Вольтер, орудием насмешки потушивший в Европе костры фанатизма и невежества, конечно, больше сын Христа, плоть от плоти его и кость от костей его, нежели все Ваши попы, архиереи, митрополиты и патриархи, восточные и западные. Неужели Вы этого не знаете? А ведь всё это теперь вовсе не новость для всякого гимназиста…

А потому, неужели Вы, автор «Ревизора» и «Мёртвых душ», неужели Вы искренно, от души, пропели гимн гнусному русскому духовенству, поставив его неизмеримо выше духовенства католического? Положим, Вы не знаете, что второе когда-то было чем-то, между тем как первое никогда ничем не было, кроме как слугою и рабом светской власти; но неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? — Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-Вашему, русский народ — самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий. А русский человек произносит имя Божие, почёсывая себе задницу. Он говорит об образе: годится — молиться, не годится — горшки покрывать. Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нём ещё много суеверия, но нет и следа религиозности[8].

Суеверие проходит с успехами цивилизации; но религиозность часто уживается и с ними; живой пример — Франция, где и теперь много искренних, фанатических католиков между людьми просвещёнными и образованными и где многие, отложившись от христианства, всё ещё упорно стоят за какого-то Бога. Русский народ не таков: мистическая экзальтация вовсе не в его натуре; у него слишком много для этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: и вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исторических судеб его в будущем. Религиозность не привилась в нём даже к духовенству; ибо несколько отдельных, исключительных личностей, отличавшихся тихою, холодною аскетическою созерцательностию — ничего не доказывают. Большинство же нашего духовенства всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством. Его грех обвинить в религиозной нетерпимости и фанатизме; его скорее можно похвалить за образцовый индифферентизм в деле веры. Религиозность проявилась у нас только в раскольнических сектах, столь противуположных по духу своему массе народа и столь ничтожных перед нею числительно.

Не буду распространяться о Вашем дифирамбе любовной связи русского народа с его владыками. Скажу прямо: этот дифирамб ни в ком не встретил себе сочувствия и уронил Вас в глазах даже людей, в других отношениях очень близких к Вам по их направлению. Что касается до меня лично, предоставляю Вашей совести упиваться созерцанием божественной красоты самодержавия (оно покойно, да, говорят, и выгодно для Вас); только продолжайте благоразумно созерцать её из Вашего прекрасного далёка: вблизи-то она не так красива и не так безопасна… Замечу только одно: когда европейцем, особенно католиком, овладевает религиозный дух, — он делается обличителем неправой власти, подобно еврейским пророкам, обличавшим в беззаконии сильных земли. У нас же наоборот, постигнет человека (даже порядочного) болезнь, известная у врачей-психиатров под именем religiosa mania, он тотчас же земному богу подкурит больше, чем небесному, да ещё так хватит через край, что тот и хотел бы наградить его за рабское усердие, да видит, что этим скомпрометировал бы себя в глазах общества… Бестия наш брат, русский человек!..

Вспомнил я ещё, что в Вашей книге Вы утверждаете как великую и неоспоримую истину, будто простому народу грамота не только не полезна, но положительно вредна. Что сказать Вам на это? Да простит Вас Ваш византийский Бог за эту византийскую мысль, если только, передавши её бумаге, Вы не знали, что творили…

«Но, может быть, — скажете Вы мне, — положим, что я заблуждался, и все мои мысли ложь; но почему ж отнимают у меня право заблуждаться и не хотят верить искренности моих заблуждений?» — Потому, отвечаю я Вам, что подобное направление в России давно уже не новость. Даже ещё недавно оно было вполне исчерпано Бурачком с братиею[9].

Конечно, в Вашей книге больше ума и даже таланта (хотя того и другого не очень богато в ней), чем в их сочинениях; зато они развили общее им с Вами учение с большей энергиею и большею последовательностию, смело дошли до его последних результатов, все отдали византийскому Богу, ничего не оставили сатане; тогда как Вы, желая поставить по свече тому и другому, впали в противоречия, отстаивали, например, Пушкина, литературу и театр, которые, с Вашей точки зрения, если б только Вы имели добросовестность быть последовательным, нисколько не могут служить к спасению души, но много могут служить к её погибели. Чья же голова могла переварить мысль о тождественности Гоголя с Бурачком?

Вы слишком высоко поставили себя во мнении русской публики, чтобы она могла верить в Вас искренности подобных убеждений. Что кажется естественным в глупцах, то не может казаться таким в гениальном человеке. Некоторые остановились было на мысли, что Ваша книга есть плод умственного расстройства, близкого к положительному сумасшествию. Но они скоро отступились от такого заключения: ясно, что книга писалась не день, не неделю, не месяц, а может быть год, два или три; в ней есть связь; сквозь небрежное изложение проглядывает обдуманность, а гимны властям предержащим хорошо устраивают земное положение набожного автора. Вот почему распространился в Петербурге слух, будто Вы написали эту книгу с целию попасть в наставники к сыну наследника. Ещё прежде этого в Петербурге сделалось известным Ваше письмо к Уварову, где Вы говорите с огорчением, что Вашим сочинениям в России дают превратный толк, затем обнаруживаете недовольство своими прежними произведениями и объявляете, что только тогда останетесь довольны своими сочинениями, когда тот, кто и т. д.[10] Теперь судите сами: можно ли удивляться тому, что Ваша книга уронила Вас в глазах публики и как писателя и, ещё больше, как человека?

Вы, сколько я вижу, не совсем хорошо понимаете русскую публику. Её характер определяется положением русского общества, в котором кипят и рвутся наружу свежие силы, но, сдавленные тяжёлым гнётом, не находя исхода, производят только уныние, тоску, апатию. Только в одной литературе, несмотря на татарскую цензуру, есть ещё жизнь и движение вперёд. Вот почему звание писателя у нас так почтенно, почему у нас так лёгок литературный успех, даже при маленьком таланте. Титло поэта, звание литератора у нас давно уже затмило мишуру эполет и разноцветных мундиров. И вот почему у нас в особенности награждается общим вниманием всякое так называемое либеральное направление, даже и при бедности таланта, и почему так скоро падает популярность великих поэтов, искренно или неискренно отдающих себя в услужение православию, самодержавию и народности.

Разительный пример — Пушкин, которому стоило написать только два-три верноподданнических стихотворения и надеть камер-юнкерскую ливрею, чтобы вдруг лишиться народной любви. И Вы сильно ошибаетесь, если не шутя думаете, что Ваша книга пала не от её дурного направления, а от резкости истин, будто бы высказанных Вами всем и каждому. Положим, Вы могли это думать о пишущей братии, но публика-то как могла попасть в эту категорию? Неужели в «Ревизоре» и «Мёртвых Душах» Вы менее резко, с меньшею истиною и талантом и менее горькие правды высказали ей? И она, действительно, осердилась на Вас до бешенства, но «Ревизор» и «Мёртвые Души» от этого не пали, тогда как Ваша последняя книга позорно провалилась сквозь землю. И публика тут права: она видит в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спасителей от мрака самодержавия, православия и народности, и потому, всегда готовая простить писателю плохую книгу, никогда не прощает ему зловредной книги. Это показывает, сколько лежит в нашем обществе, хотя ещё и в зародыше, свежего, здорового чутья; и это же показывает, что у него есть будущность. Если Вы любите Россию, порадуйтесь вместе со мною падению Вашей книги!

Не без некоторого чувства самодовольства скажу Вам, что мне кажется, что я немного знаю русскую публику. Ваша книга испугала меня возможностию дурного влияния на правительство, на цензуру, но не на публику. Когда пронёсся в Петербурге слух, что правительство хочет напечатать Вашу книгу в числе многих тысяч экземпляров и продавать её по самой низкой цене, мои друзья приуныли; но я тогда же сказал им, что, несмотря ни на что, книга не будет иметь успеха, и о ней скоро забудут. И действительно, она теперь памятнее всем статьями о ней, нежели сама собою. Да, у русского человека глубок, хотя и не развит ещё, инстинкт истины!

Ваше обращение, пожалуй, могло быть и искренно. Но мысль — довести о нём до сведения публики — была самая несчастная. Времена наивного благочестия давно уже прошли и для нашего общества. Оно уже понимает, что молиться везде всё равно, и что в Иерусалиме ищут Христа только люди, или никогда не носившие Его в груди своей, или потерявшие Его. Кто способен страдать при виде чужого страдания, кому тяжко зрелище угнетения чуждых ему людей, — тот носит Христа в груди своей и тому незачем ходить пешком в Иерусалим. Смирение, проповедуемое Вами, во-первых, не ново, а во-вторых, отзывается, с одной стороны, страшною гордостью, а с другой — самым позорным унижением своего человеческого достоинства. Мысль сделаться каким-то абстрактным совершенством, стать выше всех смирением может быть плодом только или гордости, или слабоумия, и в обоих случаях ведёт неизбежно к лицемерию, ханжеству, китаизму. И при этом Вы позволили себе цинически грязно выражаться не только о других (это было бы только невежливо), но и о самом себе — это уже гадко, потому что, если человек, бьющий своего ближнего по щекам, возбуждает негодование, то человек, бьющий по щекам самого себя, возбуждает презрение.

Нет! Вы только омрачены, а не просветлены; Вы не поняли ни духа, ни формы христианства нашего времени. Не истиной христианского учения, а болезненною боязнью смерти, чорта и ада веет от Вашей книги. И что за язык, что за фразы! «Дрянь и тряпка стал теперь всяк человек!» Неужели Вы думаете, что сказать «всяк», вместо «всякий», — значит выразиться Библейски? Какая это великая истина, что, когда человек весь отдаётся лжи, его оставляют ум и талант! Не будь на Вашей книге выставлено Вашего имени и будь из неё выключены те места, где Вы говорите о самом себе как о писателе, кто бы подумал, что эта надутая и неопрятная шумиха слов и фраз — произведение пера автора «Ревизора» и «Мёртвых Душ»?

Что же касается до меня лично, повторяю Вам: Вы ошиблись, сочтя статью мою выражением досады за Ваш отзыв обо мне, как об одном из Ваших критиков. Если б только это рассердило меня, я только об этом и отозвался бы с досадою, а обо всём остальном выразился бы спокойно и беспристрастно. А это правда, что Ваш отзыв о Ваших почитателях вдвойне нехорош. Я понимаю необходимость иногда щёлкнуть глупца, который своими похвалами, своим восторгом ко мне только делает меня смешным, но и эта необходимость тяжела, потому что как-то по-человечески неловко даже за ложную любовь платить враждою. Но Вы имели в виду людей, если не с отменным умом, то всё же и не глупцов. Эти люди в своём удивлении к Вашим творениям наделали, может быть, гораздо больше восторженных восклицаний, нежели сколько Вы сказали о них дела; но всё же их энтузиазм к Вам выходит из такого чистого и благородного источника, что Вам вовсе не следовало бы выдавать их головою общим их и Вашим врагам, да ещё вдобавок обвинить их в намерении дать какой-то предосудительный толк Вашим сочинениям.

Вы, конечно, сделали это по увлечению главною мыслию Вашей книги и по неосмотрительности, а Вяземский, этот князь в аристократии и холоп в литературе, развил Вашу мысль и напечатал на Ваших почитателей (стало быть, на меня всех больше) чистый донос[11]. Он это сделал, вероятно, в благодарность Вам за то, что Вы его, плохого рифмоплёта, произвели в великие поэты, кажется, сколько я помню, за его «вялый, влачащийся по земле стих»[12]. Всё это нехорошо! А что Вы только ожидали времени, когда Вам можно будет отдать справедливость и почитателям Вашего таланта (отдавши её с гордым смирением Вашим врагам), этого я не знал, не мог, да, признаться, и не захотел бы знать. Передо мною была Ваша книга, а не Ваши намерения. Я читал и перечитывал её сто раз, и всё-таки не нашёл в ней ничего, кроме того, что в ней есть, а то, что в ней есть, глубоко возмутило и оскорбило мою душу.

Если б я дал полную волю моему чувству, письмо это скоро бы превратилось в толстую тетрадь. Я никогда не думал писать к Вам об этом предмете, хотя и мучительно желал этого и хотя Вы всем и каждому печатно дали право писать к Вам без церемоний, имея в виду одну правду[13]. Живя в России, я не мог бы этого сделать, ибо тамошние Шпекины распечатывают чужие письма не из одного личного удовольствия, но и по долгу службы, ради доносов. Но нынешним летом начинающаяся чахотка прогнала меня за границу и N переслал мне Ваше письмо в Зальцбрунн[14], откуда я сегодня же еду с Анненковым в Париж через Франкфурт-на-Майне. Неожиданное получение Вашего письма дало мне возможность высказать Вам всё, что лежало у меня на душе против Вас по поводу Вашей книги. Я не умею говорить вполовину, не умею хитрить: это не в моей натуре. Пусть Вы или само время докажет мне, что я ошибался в моих о Вас заключениях — я первый порадуюсь этому, но не раскаюсь в том, что сказал Вам. Тут дело идёт не о моей или Вашей личности, а о предмете, который гораздо выше не только меня, но даже и Вас: тут дело идёт об истине, о русском обществе, о России. И вот моё последнее заключительное слово: если Вы имели несчастие с гордым смирением отречься от Ваших истинно великих произведений, то теперь Вам должно с искренним смирением отречься от последней Вашей книги и тяжкий грех её издания в свет искупить новыми творениями, которые напомнили бы Ваши прежние.


Зальцбрунн,
15-го июля н. с.
1847-го года.


Примечания

1.Белинский имеет в виду следующие слова Гоголя в его письме к Белинскому: «Я прочёл с прискорбием статью Вашу обо мне в «Современнике», — не потому, чтобы мне прискорбно было унижение, в которое вы хотели меня поставить в виду всех, но потому, что в нём слышен голос человека, на меня рассердившегося».

2 Намёк на славянофилов.

3. Гоголь писал критику 10 августа 1847 г.: «Мне показалось только то непреложной истиной, что я не знаю вовсе России, что много изменилось с тех пор, как я в ней не был, что мне нужно почти сызнова узнавать всё, что ни есть в ней теперь».

4. «Из прекрасного далёка» — слова самого Гоголя («Мёртвые души», т. I, гл. XI).

5. Белинский имеет в виду планы Л. А. Перовского в его записке «Об уничтожении крепостного состояния в России» (1845).

6. Кнут заменён плетью в 1845 г.

7. Белинский имеет в виду рассуждения Гоголя в XXV главе его книги о «суде божеском». Ср. в рецензии Белинского на «Выбранные места» (наст. изд., с. 230—231).

8. Этот тезис получил отражение в статье Герцена «Россия» (1849), писавшего: «Русский крестьянин суеверен, но безразличен в религиозном смысле. Он в точности исполняет все обряды... чтобы остальные шесть дней не думать о церкви. Священников своих он презирает, как лентяев и жадных людей, которые живут на его счет. Во всех непристойных народных рассказах и уличных песнях предметом насмешек и презрения служат всегда поп и дьякон или их жёны» (Герцен. Полное собрание сочинений, т. VII, 1915, с. 352).

9. С. А. Бурачек (1800—1876) с 1840 по 1845 г. редактировал журнал «Маяк», являвшийся крайним выражением идей казённого патриотизма и официальной народности.

10. Гоголь действительно писал в 1845 г. министру просвещения С. С. Уварову. Белинский в основном правильно передаёт содержание его писем.
Речь идёт о статье П. А. Вяземского «Языков и Гоголь» («Санкт-петербургские ведомости», 1847, № 90, 91). В этой статье прямо указывалось на Белинского и его партию, которые Гоголя «хотели поставить главой какой-то новой литературной школы», «олицетворить в нём какое-то чёрное литературное знамя».

11. В XXXI главе «Выбранных мест» Гоголь, определяя «существо русской поэзии», вспомнил и «тяжёлый, как бы влачащийся по земле» стих Вяземского.

12. Намёк на предисловие Гоголя ко второму изданию «Мёртвых душ».

13. Письмо Гоголя доставил, как видно из недавно опубликованного письма, Н. Н. Тютчев. Н. Н. Тютчев отправил письмо Гоголя к Белинскому 22 июля 1847 г. («Белинский и его корреспонденты», 1948, с. 250).
#2 | 07:06 18.04.2017 | Кому: Всем
А был бы Белинский нынче жив, также смело высказался о левеющих.
#3 | 07:20 18.04.2017 | Кому: Tegucigalpa
> А был бы Белинский нынче жив, также смело высказался о левеющих.

Ща бы он развернулся - так что ух! В XIX-то веке ни ЖЖ, ни туиттора, ни независимых СМИ не было.
#4 | 07:27 18.04.2017 | Кому: Orient
> Ща бы он развернулся - так что ух! В XIX-то веке ни ЖЖ, ни туиттора, ни независимых СМИ не было.

Прокрался бы на разведопрос, инвайт на вотт, да вообще сетевым мессией бы стал!!!
#5 | 07:28 18.04.2017 | Кому: Orient
> Ща бы он развернулся - так что ух! В XIX-то веке ни ЖЖ, ни туиттора, ни независимых СМИ не было.

Он и тогда жёг как дуговая сварка. Ты его заметку про Шевченко читал?
#6 | 07:34 18.04.2017 | Кому: Tegucigalpa
> Прокрался бы на разведопрос, инвайт на вотт, да вообще сетевым мессией бы стал!!!

"Ох эти мне хохлы! Ведь бараны — а либеральничают во имя галушек и вареников с свиным салом!"©Белинский. Письмо к П.[censored]
#7 | 07:37 18.04.2017 | Кому: Всем
Экстремист, как есть экстремист...
#8 | 07:37 18.04.2017 | Кому: Всем
>У нас же наоборот, постигнет человека (даже порядочного) болезнь, известная у врачей-психиатров под именем religiosa mania, он тотчас же земному богу подкурит больше, чем небесному, да ещё так хватит через край, что тот и хотел бы наградить его за рабское усердие, да видит, что этим скомпрометировал бы себя в глазах общества…

[censored]

Он знал!!!
#9 | 07:43 18.04.2017 | Кому: stormlord
> Он знал!!!

Да у Белинского все 13 томов его произведений можно на цитаты брать. На века написано ))
Алекс
надзор »
#10 | 07:55 18.04.2017 | Кому: КонтрАдмирал
> Да у Белинского все 13 томов его произведений можно на цитаты брать. На века написано ))

[грустно смотрит на недочитанного Сталина, добавляет в список чтения Белинского]
Keeponrage
дурачок »
#11 | 08:00 18.04.2017 | Кому: КонтрАдмирал
А это по поводу Мертвых душ у Белинского так бомбит или другого произведения?
#12 | 08:06 18.04.2017 | Кому: Всем
> Приглядитесь пристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нём ещё много суеверия, но нет и следа религиозности

Кстати, да. Не знаю ни одного верующего, кто бы озаботился, как должно христианину, спасением своей души - разве что уже на смертном одре.

Практически все - вымениванием и выпрашиванием ништяков у бога и святых, для себя или близких. Даже среди тех, кто сами пошли служить в клир.

Натуральное, чистой воды язычество. Если бы это было "вместно", они бы как суровые викинги - то три раза за месяц меняли бы веру и жертвовали разным богам.
Алекс
надзор »
#13 | 08:08 18.04.2017 | Кому: Лепанто
> Натуральное, чистой воды язычество.

Ужас-то какой.
Насильно насажденная вера "не зашла".
#14 | 08:11 18.04.2017 | Кому: Алекс
> Насильно насажденная вера "не зашла".

Бу-го-га! Как раз таки насильно насаженная религия очень даже зашла - плавно прогнувшись под народную языческую веру.
#15 | 08:18 18.04.2017 | Кому: Keeponrage
> А это по поводу Мертвых душ у Белинского так бомбит или другого произведения?

Походу другого произведения. Там же раз десять Гоголь упрекается в плане "как мог автор Ревизора и Мертвых Душ написать такую пургу?
#16 | 08:22 18.04.2017 | Кому: Keeponrage
> А это по поводу Мертвых душ у Белинского так бомбит или другого произведения?

Нет. "Мертвые души" Белинский хвалил. Это просто Гоголь, перенеся несколько тяжелых приступов, после которых он "стал слышать ангелов", впал религиозную экзальтацию, на что наложилась развившаяся у него убежденность в его пророческом предназначении, и издал книгу-проповедь "Выбранные места из переписки с друзьями". При этом он считал, что это единственная стоящая книга из всего им написанного. Труд всей его жизни итд. который призван принести истину и вернуть заблудших к свету. Что получилось в итоге можешь себе представить. Славословие в сторону православной церкви были настолько яростными, что церковная цензура по началу запретила выпускать книгу. С пометкой "Не может быть напечатано, потому что понятия о Церкви Русской и духовенстве конфузны."
Keeponrage
дурачок »
#17 | 08:31 18.04.2017 | Кому: Всем
> Инфузорий »

> КонтрАдмирал »


Спасибо, товарищи
#18 | 09:07 18.04.2017 | Кому: Лепанто
> Не знаю ни одного верующего, кто бы озаботился, как должно христианину, спасением своей души - разве что уже на смертном одре.

Камрад, 90% тех, кто шляется по церквям, даже "Символ веры" прочитать не могут - потому что не знают.
#19 | 09:09 18.04.2017 | Кому: Всем
Хотелось бы отдельно отметить язык, которым написано письмо. Тот случай когда человек ясно мыслит и ясно излагает. Ну и по сравнению с современным языком прямо-такие бросается в глаза богатство речи. Даже грустно становится, что сейчас такое редко можно встретить.
#20 | 09:47 18.04.2017 | Кому: Division_Bell
> Хотелось бы отдельно отметить язык, которым написано письмо. Тот случай когда человек ясно мыслит и ясно излагает. Ну и по сравнению с современным языком прямо-такие бросается в глаза богатство речи. Даже грустно становится, что сейчас такое редко можно встретить.

На Вотт'е можно было бы применять:

> Оскорблённое чувство самолюбия ещё можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если б всё дело заключалось только в нём; но нельзя перенести оскорблённого чувства истины, человеческого достоинства


;-)
abdab
интеллектуал »
#21 | 10:11 18.04.2017 | Кому: rahs
Точно. Льёт, собака, воду на мельницу заокеанских вражин и гомосеков. А ведь Русь... Пардон. Россия и православие неразделимы!!!
#22 | 11:18 18.04.2017 | Кому: Division_Bell
> Хотелось бы отдельно отметить язык, которым написано письмо. Тот случай когда человек ясно мыслит и ясно излагает. Ну и по сравнению с современным языком прямо-такие бросается в глаза богатство речи. Даже грустно становится, что сейчас такое редко можно встретить.

Это он в 19 векк такой крутой!
А посади его в нонешний чат или форум - он же пары слов не свяжет!!!
#23 | 13:20 18.04.2017 | Кому: КонтрАдмирал
Самого в силу профессиональных интересов уже очень давно интересует трактовка этой заочной полемики. Надо сказать, что Белинский сам по себе весьма противоречивая фигура - и как литературный критик, и как общественный деятель (вспомни хотя бы суждения о нем и ему подобных всё того же Розанова). Короче, тут есть о чем поговорить.
#24 | 13:25 18.04.2017 | Кому: КонтрАдмирал
> Нет. "Мертвые души" Белинский хвалил.

Тут, кстати, дело было куда позапутаннее. Да, как критик Белинский много сделал для истолкования Гоголя как прозаика ("О русской повести и повестях г-на Гоголя"). Когда первый том "Мертвых душ", Белинский в своей статье категорически признал, что "Мертвые души" - поэма, равная "Илиаде". Но вскоре статью с тем же мнением выпустил славянофил С.Т.Аксаков ... и тут Белинский по идейным соображениям поменял точку зрения на противоположную: мол, видеть в "Мертвых душах" поэму - это ошибочно, ну и так далее. И с тех пор с подачи Белинского за "Мертвыми душами" закрепилась трактовка, что в ней Гоголь кого-то там обличил, разоблачил, и что русская жизнь достойна одной лишь сатиры.
#25 | 08:45 19.04.2017 | Кому: Владимирыч
> Самого в силу профессиональных интересов уже очень давно интересует трактовка этой заочной полемики. Надо сказать, что Белинский сам по себе весьма противоречивая фигура - и как литературный критик, и как общественный деятель (вспомни хотя бы суждения о нем и ему подобных всё того же Розанова). Короче, тут есть о чем поговорить.

Ну, я бы не сказал, что Белинский противоречив. Он последователен. А "противоречивость" суждений о нем вызвана тем, что рассуждали о нем люди разных эпох и с разных политических и мировоззренческих позиций в рамках конкретного исторического контекста.
#26 | 12:55 01.05.2017 | Кому: GAD
> Камрад, 90% тех, кто шляется по церквям, даже "Символ веры" прочитать не могут - потому что не знают.

Белинский совершенно правильно заметил, что "основа религиозности есть пиетизм" (в широком смысле), а вовсе не знание каких бы то ни было слов. Сам "Символ" появился лишь в 4 веке, до того обходились без него.
Войдите или зарегистрируйтесь чтобы писать комментарии.