На Суджанском направлении Курской области был зафиксирован уникальный боевой результат — наш стрелок в течение 9 дней ликвидировал сразу четырех снайперов противника. Автор блестящей работы — Аид, командир разведки одного из подразделений спецназа «Ахмат». О засадах, дуэлях, лёжках, отходных тропах, терпении и ключевых навыках профессионального стрелка — в материале «Известий».
— Аид, четверых оппонентов вы ликвидировали в ходе снайперских дуэлей. Расскажите — как это было?
— Противник завел на участок, где мы воюем, снайперский расчет бригады ГУР и стал очень сильно портить кровь нашим смежникам, не давал буквально головы из посадок поднять. Командование попросило нас заняться их уничтожением. На первую дуэль вышли я и мой второй номер. Вычислили лёжку, которую использовал их стрелок, определили пути его подхода, устроили засаду и спустя сутки ликвидировали — он шел навстречу нам, держа винтовку на плечах. По радиоперехвату скоро стало известно, что на помощь к ним зашел дополнительный расчет — уже для нашей ликвидации. Мы выждали время и отправились в свою очередь на охоту за ними. Также вычислили их тропы. Обнаружили на рассвете — в тепловизоры. Сразу подняли для отвлечения внимания в небо дрон-разведчик, который завис над их головами. Один снайпер спрятался за дерево — я поразил его в этот момент. Другой, не понимая, что происходит, стал бить по БПЛА одиночными и также был уничтожен. На оба выстрела ушло секунд 30.
— Во время последующей дуэли, я знаю, вы получили ранение…
— Да. Мы снова выждали несколько дней. И тем не менее попали в засаду: только зашли на нужную точку — сразу посыпались сбросы с «птичек», нас ждали. Мне пробило осколком руку, напарнику прошило ногу, ранило провожатого. Сверху продолжали кружить дроны, мы вынуждены были оставаться какое-то время на месте и спустя примерно час зафиксировали в прицелы приближение двойки снайперов ВСУ. Я, держа оружие в здоровой левой руке, ликвидировал одного. Второй номер ушел, убежал зигзагами. Мы откатились. После отправились в госпиталь, но очень скоро вернулись обратно в подразделение. Сейчас украинские снайперы больше на этом направлении нас не беспокоят.
— Насколько трудно обнаружить лёжку противника?
— Она находится, как правило, в «серой» зоне. Определяешь квадрат, откуда велся огонь. Если калибр винтовки 7,62 — то рабочая дистанция 500–600 метров, если .338 — уже 1 км. Проводишь поисково-разведывательные мероприятия. Прикидываешь — где бы сам обустроился. Читаешь следы: на месте лёжки всегда примята трава, может быть спрятан коврик-каремат, плащ-палатка, в одной мы обнаружили гильзу. Чаще всего лёжек три: основная, запасная и ложная. Затем ищем тропы, маршруты подхода. И минируем их и сами огневые позиции.
— Четыре снайпера за столь короткий срок. Противник оказался не самый опытный?
— Скорее он оказался не готов к засадам. Их мало сейчас кто устраивает — в «серой» зоне элементарно крайне опасно ходить. Велик риск подорваться, попасть под дрон, артиллерийский снаряд, самоубийственная, в общем, тактика. Однако самая действенная. Лучше выиграть ту дуэль, которая не состоялась, — поймать противника, когда он просто идет по тропе.
— Какие противостояния за вашу практику были самыми сложными?
— В Серебрянском лесничестве в ЛНР в мае 2023-го — тогда три недели я вёл дуэль с польским, как выяснится позже, профессионалом высокого порядка. Действовал он нестандартно — устраивал себе позиции на деревьях, подобно финским «кукушкам» в Великую Отечественную войну, до этого мне не приходилось сталкиваться с такой тактикой. Бил нашим пехотинцам только в шею или подмышку, точно между пластинами бронежилета, выбирая эти зоны поражения, чтобы люди умирали в муках. Отмечу, что главное оружие снайпера — не винтовка, а страх, который он сеет. И свою задачу данный конкретный снайпер эффективно выполнял. Засек я его, когда он поднимался на дерево, обмотавшись веревками, расстояние между нами было метров 300. Поразил в шею. На своих веревках он и повис. Подойдя — я нашел на нем жетон регулярной армии Польши.
— Биатлонисты, спортсмены, которые, как мы знаем, также активно участвуют в боевых действиях, составляют для вас серьезную конкуренцию?
— Нет. Они не знакомы с основами антиснайперской работы, не понимают, как действовать в дуэлях, потому очень быстро попадают в капкан и гибнут.
— По сколько часов вам приходится лежать в засаде, в собственных лёжках?
— До 8–10 часов, летом дольше. В снайперской школе, к примеру, нас клали под дождь или на солнце, рядом на стул садился инструктор, доставал газету… Проходили полчаса, час. Если кто-то спрашивал: «Долго еще?» — его отправляли на выход — «Провалил!» Если кто-то принимался смотреть по сторонам, тоже: «Не годишься». В итоге оставались 2–3 человека, с которыми можно было работать.
— Какие навыки являются ключевыми в полевых условиях? И каков ваш снайперский опыт?
— Я закончил специальную школу в 2012 году. При этом считаюсь средним снайпером, высокая квалификация начинается после 30 лет работы. Что касается навыков, то главное — быстро складывать в голове большие цифры. На движение пули влияют разные параметры — ветер, атмосферное давление, осадки, вид боеприпаса, высота позиции, деривация — то есть отклонение в прямой плоскости за счет нарезов канала ствола. Например, для калибра 7,62 деривация на 100 метрах нулевая, а на 500 — уже 7 см вправо. Моя задача — мгновенно складывать все эти составляющие в голове и, условно говоря, сдувать пулю точно в цель.
— Антиснайпер, полагаю, наиболее серьезная категория стрелков?
— Да, фактически отдельная каста. Есть полицейские снайпера, разведчики с легкими винтовками, диверсанты в составе ДРГ, пехотинцы-марксманы. Антиснайпером может стать только профессионал после многих лет эффективной боевой практики. По этой причине я регулярно сам выхожу на охоту — у моих ребят пока этого опыта недостаточно.
— Как вы охарактеризуете обстановку на курском фронте?
— На моей памяти это самое сложное направление. С таким количеством задействованной живой силы и техники со стороны ВСУ я не сталкивался раньше. Когда в августе, снявшись с Волчанска, мы прибыли в Курскую область и заняли оборону у села Мартыновка, на нас в первый день — 8 августа — поперло 40 с лишним единиц техники, включая танки, боевые машины. Вместе со смежниками мы сожгли тогда 32 из них. На второй день сожгли 20. На третий — 13. Бои велись и продолжаются по сей день по 10–12 часов без передышки. Враг подтягивает резервы, перекинул сюда несколько батальонов с кураховского направления. Ситуация очень напряженная. Но постепенно мы продвигаемся вперед — каждый день.
Подтвержу часть его слов. Взял винтовку снайперскую, 2 разных вида. Уверенно поражал все цели, но лежать и выискивать это не моё. Там нужно другое строение характера и усидчивость.
В 2022 году, недалеко от ст.Роты, мой коллега с пощзыаным на Бл----, с о снайперской винтовки с дерева снял оператора дрона наблюдения. А почему с дерева, потому что сам очень низко находился и пришлось лезть на дерево.
Винтовка на базе АР-15, длинный ствол, с сошками. Баба бросила со своим рюкзаком на позиции Б5 у пос.Мироновский. эта сука мне и моему коллеге ровно в башку пару см не попала, спас 0.5 метра бруствер укроповских окопов. Стреляла она почти в упор, метров 100+-.
Как только я указал, где она примерно сидит, ее позицию полчаса поливали с миномёта, АГС и Града и Гвоздики. Повезло, она убежала и бросила свой рюкзак по дороге.
Бежали они славно, полдома боеприпасов, рюкзаки, броники, своих (их потом собаки доедали). У них на прикрытии танк стоял, вот там экипаж профессионалы были.
Сейчас, сейчас
— Аид, четверых оппонентов вы ликвидировали в ходе снайперских дуэлей. Расскажите — как это было?
— Противник завел на участок, где мы воюем, снайперский расчет бригады ГУР и стал очень сильно портить кровь нашим смежникам, не давал буквально головы из посадок поднять. Командование попросило нас заняться их уничтожением. На первую дуэль вышли я и мой второй номер. Вычислили лёжку, которую использовал их стрелок, определили пути его подхода, устроили засаду и спустя сутки ликвидировали — он шел навстречу нам, держа винтовку на плечах. По радиоперехвату скоро стало известно, что на помощь к ним зашел дополнительный расчет — уже для нашей ликвидации. Мы выждали время и отправились в свою очередь на охоту за ними. Также вычислили их тропы. Обнаружили на рассвете — в тепловизоры. Сразу подняли для отвлечения внимания в небо дрон-разведчик, который завис над их головами. Один снайпер спрятался за дерево — я поразил его в этот момент. Другой, не понимая, что происходит, стал бить по БПЛА одиночными и также был уничтожен. На оба выстрела ушло секунд 30.
— Во время последующей дуэли, я знаю, вы получили ранение…
— Да. Мы снова выждали несколько дней. И тем не менее попали в засаду: только зашли на нужную точку — сразу посыпались сбросы с «птичек», нас ждали. Мне пробило осколком руку, напарнику прошило ногу, ранило провожатого. Сверху продолжали кружить дроны, мы вынуждены были оставаться какое-то время на месте и спустя примерно час зафиксировали в прицелы приближение двойки снайперов ВСУ. Я, держа оружие в здоровой левой руке, ликвидировал одного. Второй номер ушел, убежал зигзагами. Мы откатились. После отправились в госпиталь, но очень скоро вернулись обратно в подразделение. Сейчас украинские снайперы больше на этом направлении нас не беспокоят.
— Насколько трудно обнаружить лёжку противника?
— Она находится, как правило, в «серой» зоне. Определяешь квадрат, откуда велся огонь. Если калибр винтовки 7,62 — то рабочая дистанция 500–600 метров, если .338 — уже 1 км. Проводишь поисково-разведывательные мероприятия. Прикидываешь — где бы сам обустроился. Читаешь следы: на месте лёжки всегда примята трава, может быть спрятан коврик-каремат, плащ-палатка, в одной мы обнаружили гильзу. Чаще всего лёжек три: основная, запасная и ложная. Затем ищем тропы, маршруты подхода. И минируем их и сами огневые позиции.
— Четыре снайпера за столь короткий срок. Противник оказался не самый опытный?
— Скорее он оказался не готов к засадам. Их мало сейчас кто устраивает — в «серой» зоне элементарно крайне опасно ходить. Велик риск подорваться, попасть под дрон, артиллерийский снаряд, самоубийственная, в общем, тактика. Однако самая действенная. Лучше выиграть ту дуэль, которая не состоялась, — поймать противника, когда он просто идет по тропе.
— Какие противостояния за вашу практику были самыми сложными?
— В Серебрянском лесничестве в ЛНР в мае 2023-го — тогда три недели я вёл дуэль с польским, как выяснится позже, профессионалом высокого порядка. Действовал он нестандартно — устраивал себе позиции на деревьях, подобно финским «кукушкам» в Великую Отечественную войну, до этого мне не приходилось сталкиваться с такой тактикой. Бил нашим пехотинцам только в шею или подмышку, точно между пластинами бронежилета, выбирая эти зоны поражения, чтобы люди умирали в муках. Отмечу, что главное оружие снайпера — не винтовка, а страх, который он сеет. И свою задачу данный конкретный снайпер эффективно выполнял. Засек я его, когда он поднимался на дерево, обмотавшись веревками, расстояние между нами было метров 300. Поразил в шею. На своих веревках он и повис. Подойдя — я нашел на нем жетон регулярной армии Польши.
— Биатлонисты, спортсмены, которые, как мы знаем, также активно участвуют в боевых действиях, составляют для вас серьезную конкуренцию?
— Нет. Они не знакомы с основами антиснайперской работы, не понимают, как действовать в дуэлях, потому очень быстро попадают в капкан и гибнут.
— По сколько часов вам приходится лежать в засаде, в собственных лёжках?
— До 8–10 часов, летом дольше. В снайперской школе, к примеру, нас клали под дождь или на солнце, рядом на стул садился инструктор, доставал газету… Проходили полчаса, час. Если кто-то спрашивал: «Долго еще?» — его отправляли на выход — «Провалил!» Если кто-то принимался смотреть по сторонам, тоже: «Не годишься». В итоге оставались 2–3 человека, с которыми можно было работать.
— Какие навыки являются ключевыми в полевых условиях? И каков ваш снайперский опыт?
— Я закончил специальную школу в 2012 году. При этом считаюсь средним снайпером, высокая квалификация начинается после 30 лет работы. Что касается навыков, то главное — быстро складывать в голове большие цифры. На движение пули влияют разные параметры — ветер, атмосферное давление, осадки, вид боеприпаса, высота позиции, деривация — то есть отклонение в прямой плоскости за счет нарезов канала ствола. Например, для калибра 7,62 деривация на 100 метрах нулевая, а на 500 — уже 7 см вправо. Моя задача — мгновенно складывать все эти составляющие в голове и, условно говоря, сдувать пулю точно в цель.
— Антиснайпер, полагаю, наиболее серьезная категория стрелков?
— Да, фактически отдельная каста. Есть полицейские снайпера, разведчики с легкими винтовками, диверсанты в составе ДРГ, пехотинцы-марксманы. Антиснайпером может стать только профессионал после многих лет эффективной боевой практики. По этой причине я регулярно сам выхожу на охоту — у моих ребят пока этого опыта недостаточно.
— Как вы охарактеризуете обстановку на курском фронте?
— На моей памяти это самое сложное направление. С таким количеством задействованной живой силы и техники со стороны ВСУ я не сталкивался раньше. Когда в августе, снявшись с Волчанска, мы прибыли в Курскую область и заняли оборону у села Мартыновка, на нас в первый день — 8 августа — поперло 40 с лишним единиц техники, включая танки, боевые машины. Вместе со смежниками мы сожгли тогда 32 из них. На второй день сожгли 20. На третий — 13. Бои велись и продолжаются по сей день по 10–12 часов без передышки. Враг подтягивает резервы, перекинул сюда несколько батальонов с кураховского направления. Ситуация очень напряженная. Но постепенно мы продвигаемся вперед — каждый день.