Отделение реанимации областной клинической больницы Курска было безлюдным.
Медленными уставшими шагами, я бесшумно шел по коридору, в поисках врача.
Зайдя в ординаторскую, на меня устало посмотрело несколько врачей и ординаторов.
- Добрый вечер. Я к поступившим в реанимацию.
Врач окинул меня взглядом:
- А вы кем приходитесь?
- Брат. - первое что выскочило из моих уст, - и командир.
- Понял. Что вам интересно?
- Как они?
Врач подбирал слова:
- Один тяжёлый, но стабильный. А вот второй....
- Разрешите их увидеть.
Мы прошли в отделение реанимации, где две койки занимали мои бойцы, подсоединенные к оборудованию поддержания жизни.
Рубцовск был стабильным. Посмотрев на него, я пошел дальше.
Увидеть своего друга. Ермака.
Врач подвёл меня к окну:
- Мы сделали декомпрессионку, но повреждения слишком сильные. Он в коме 3 степени. Увы, шансов мало.
- Разрешите, я зайду?
Врач замялся:
- Ладно.
Я прошел внутрь палаты, стараясь отрицать реальность.
Вот он. Мой друг, мой брат по оружию. Мой боец. Будучи воином, я чётко ощутил незримое присутствие смерти. Казалось, что она молча кивнула мне, давая шанс попрощаться.
Я взял Ермака за руку и улыбнувшись под балаклавой сказал:
- Спасибо, брат мой. Это была славная охота. Когда-нибудь увидимся.
На груди я увидел жетон, подарок его семьи.
Срезав жетон, я сжал его в кулаке, и сдерживая комок эмоций в горле, отправился на выход, попрощавшись со своим легендарным диверсантом.
Человеком, который начал свой славный путь в Вагнере, прошел Соледар, Бахмутскую мясорубку, Попасное.
Человек, который выбрал Родину. И отдал за нее свою жизнь. Здесь, на Курской земле.
Спустя сутки, находясь в прострации, я получил сообщение от врача с сухим сообщением:
- Скончался.
У Родины слева болит внизу.
Туда ей бинты и стихи везу.
Там два миллиона
солдатских глаз
Блестят в темноте
и глядят на нас.
Там женщины носят под сердцем свет
И молятся мальчикам
бритым вслед.
Там рая осколки
Лежат в лесополке,
Там белой берёзы вдоль
поля бредёт скелет.
Вы просили красивую
песню про наши дни?
Я бы спел ее, только
вот горло опять саднит.
Я б сыграл, да внутри
у гитары в крови бинты.
И танцоры без ног,
Не получится красоты.
Оторвались две буквы
от слова «Победа», брат.
Тридцать лет мы катились
в рай, а попали в ад.
Но привычка у нас в ресторанах сидеть в аду
И на Первом смотреть по пятницам какаду.
СВО не хотят
вспоминать в глубине элит,
Потому что от этого портится аппетит;
И Христос не гвоздями
прибит у них ко кресту,
А посажён на клей
(ювелир блюдёт красоту).
Так хотели мы мира классного,
О морских мечтали барашках!
Но чем меньше на флаге красного,
Тем больше красного
на рубашках.
Знай, имеет любая
война четырёх сестёр.
Если вместе они запоют,
Будет страшный хор.
Зовут первую Ложь
У неё белозубый рот,
И прекрасны слова,
только все она,
стерва, врёт.
А вторую Нажива,
мой милый, зовут как раз.
И чем больше убитых,
Тем слаще ее оргазм.
Кровь солдатская ей,
как сельтерская вода.
Кому гроб,
кому слиток золота,
господа.
Ну, а третью сестру зовут
по простому Грязь
Она всех перемажет,
чтоб с миром ослабла связь.
И чем чище молитва, чем искреннее стихи,
Тем грубее пометят дверей твоих косяки.
Справедливость зовут четвёртую и она,
Говорят появляется вовремя,
как волна,
Как весна, как звезда надежды
из темноты.
Но пока ее днём
не найти и с огнём арты.
Средь цветов полевых и крокусов
Отличить бы любовь от фокусов.
Привязать амулет к укосине
И солдат посчитать
по осени.
Чтобы целы и невредимы
Были те вот и твой, родимый.
Я поеду туда,
где у Родины срезан бок,
Где ещё далека Победа,
Но близок Бог.
Где качается время мирное
на весах,
Я стихами бинтую
порезы на небесах.
Сейчас, сейчас
[censored]
Отделение реанимации областной клинической больницы Курска было безлюдным.
Медленными уставшими шагами, я бесшумно шел по коридору, в поисках врача.
Зайдя в ординаторскую, на меня устало посмотрело несколько врачей и ординаторов.
- Добрый вечер. Я к поступившим в реанимацию.
Врач окинул меня взглядом:
- А вы кем приходитесь?
- Брат. - первое что выскочило из моих уст, - и командир.
- Понял. Что вам интересно?
- Как они?
Врач подбирал слова:
- Один тяжёлый, но стабильный. А вот второй....
- Разрешите их увидеть.
Мы прошли в отделение реанимации, где две койки занимали мои бойцы, подсоединенные к оборудованию поддержания жизни.
Рубцовск был стабильным. Посмотрев на него, я пошел дальше.
Увидеть своего друга. Ермака.
Врач подвёл меня к окну:
- Мы сделали декомпрессионку, но повреждения слишком сильные. Он в коме 3 степени. Увы, шансов мало.
- Разрешите, я зайду?
Врач замялся:
- Ладно.
Я прошел внутрь палаты, стараясь отрицать реальность.
Вот он. Мой друг, мой брат по оружию. Мой боец. Будучи воином, я чётко ощутил незримое присутствие смерти. Казалось, что она молча кивнула мне, давая шанс попрощаться.
Я взял Ермака за руку и улыбнувшись под балаклавой сказал:
- Спасибо, брат мой. Это была славная охота. Когда-нибудь увидимся.
На груди я увидел жетон, подарок его семьи.
Срезав жетон, я сжал его в кулаке, и сдерживая комок эмоций в горле, отправился на выход, попрощавшись со своим легендарным диверсантом.
Человеком, который начал свой славный путь в Вагнере, прошел Соледар, Бахмутскую мясорубку, Попасное.
Человек, который выбрал Родину. И отдал за нее свою жизнь. Здесь, на Курской земле.
Спустя сутки, находясь в прострации, я получил сообщение от врача с сухим сообщением:
- Скончался.
Аид