rg.ru — Финал литературной премии "Национальный бестселлер" 2020 года прошел в онлайн-формате. Большинство голосов жюри отдало Михаилу Елизарову и его роману "Земля".
Предваряя объявление лауреата, ведущий онлайн-церемонии артист Алексей Гуськов, поделился главной новостью награды. Начиная со следующего года, председатель оргкомитета "Нацбеста" будет избираться на год или два. В 2021-м оргкомитет возглавит член Малого жюри 2020 года Владислав Толстов.
После представления всех книг-финалистов, началось голосование жюри. Писатель и сценарист Татьяна Соломатина, раскидав книги финалистов с критическими замечаниями, отметила - "отечественная литература сильно больна" и "за неимением прачки имеем дворника", и все же отдала свой голос за книгу Михаила Елизарова. Книжный обозреватель Владислав Толстов сделал ставку на "Уран" Ольги Погодиной-Кузминой, а кинокритик и публицист Михаил Трофименков - на "Сияние "жеможаха" Софии Синицкой. Все решил голос писателя Андрея Рубанова, также доставшийся Елизарову.
В результате, два голоса из четырех получила "Земля" Михаила Елизарова, который и стал лауреатом 2020 года. Он разделит приз в 1 миллион рублей в пропорции 9:1 со своим номинатором Алексеем Колобродовым.
Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь,
Как бежали на запад их злобные орды.
Мы полками месили гондорскую грязь.
Чтобы ярче сиял белокаменный Мордор.
И бесстрашия всем подавая пример,
Под суровый хорал реактивного гула
На закорках своих быстрокрылых химер
Краснозвездные наши летели назгулы.
Гендальф-югенд не спасся от оркских мечей.
Хоть просили пощады враги, подыхая.
Не считая потерь, не смыкая очей,
Шли стальные когорты бойцов Урук-хая
По равнинам Рохана, сквозь Мории ад.
Был последний эльфиский эсминец потоплен
На реке Андуин. Мрачный Осгилиат
Занимали морпехи дивизии "Гоблин".
Разве можно подобное взять и забыть?
Олефанта сраженного трубчатый хобот,
Или то, как на площади Минас Тирит
Нам плясал под гармошку обоссанный хоббит?
Из порубленных энтов сложили костер,
Были двери и окна распахнуты настежь,
И молился и каялся гном-мародер,
А эльфийки стонали: - О, дас ист фантастишь!
Так войны был закончен кровавый этап.
Победили и дело осталось за малым:
Колдунов и преступный эльфийский генштаб
Беспристрастным мордорским судить трибуналом.
И довольно гуманный наш был приговор:
В Колыму. Только Гендальфа и Арагорна
Осудил на вышак справедливый Мордор
В основном за участие в пидорском порно.
Но случилась беда, наш учитель и вождь,
Наш генсек Сауроныч однажды по пьяни
Пизданулся в вулкан и сгорел ни за грош,
А всевластья кольцо растворилось в вулкане.
И настала пора для сомнений и смут.
Оклемались, окрепли позорные волки.
Вот тогда накропал беспринципный талмуд
Сильмарил-сионист по фамилии Толкиен.
Исторической правды не стало с тех пор.
Мы теряли хребты, плоскогорья и шельфы.
И дожились, что непобедимый Мордор
Захватили роханцы, евреи и эльфы.
Все закончено. Не пожелаешь врагу.
Мы смирились, обжили глухие задворки.
Во дворе на подтаявшем ссаном снегу
Хоббит прописью пишет: - Вы больше не орки!
Мы ж читали взахлеб Властелина Колец,
Заучили неправду от корки до корки.
Не случайно, что в Мордоре нашем пиздец.
Потому что мы больше не орки!
"На том вечернем подоконнике мне сделалось дурно от нахлынувшего счастья и от неизвестной тревоги. Так первобытный ум понимает, что есть душа.
«Вот однажды ― дело к вечеру ― вышел Мальчиш-Кибальчиш на крыльцо. Смотрит он ― небо ясное, ветер теплый, солнце к ночи за Черные Горы садится. И все бы хорошо, да что-то нехорошо. Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит. Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не медом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов. Сказал он отцу, а отец усталый пришел.
― Что ты? ― говорит он Мальчишу. ― Это дальние грозы гремят за Черными Горами. Это пастухи дымят кострами за Синей Рекой, стада пасут да ужин варят. Иди, Мальчиш, и спи спокойно...»
После этих строк, я знал, что никогда больше не будет спокоен мой сон, никогда не поверю я звенящей тишине и летнему покою ― потому что «все бы хорошо, да не хорошо». Каждую ночь стану вслушиваться ― не скачет ли с черными новостями вестник, чьи приметы навеки сделались известны:
«Конь ― вороной, сабля ― светлая, папаха ― серая, а звезда ― красная. ― Эй, вставайте! ― крикнул всадник. ― Пришла беда, откуда не ждали. Напал на нас из-за Черных Гор проклятый буржуин. Опять уже свистят пули, опять уже рвутся снаряды. Бьются с буржуинами наши отряды, и мчатся гонцы звать на помощь далекую Красную Армию».
Зачарованный восседал я на подоконнике. И вечер был уже не вечер, и от сентября вдруг повеяло пороховым дымом и могильным погребом.
«Так сказал эти тревожные слова краснозвездный всадник и умчался прочь. А отец Мальчиша подошел к стене, снял винтовку, закинул сумку и надел патронташ».
Я понимал, что Отец обречен. Он и сам это понимал: «Что же, ― говорит старшему сыну, ― я рожь густо сеял ― видно, убирать тебе много придется. Что же, ― говорит он Мальчишу, ― я жизнь круто прожил, и пожить за меня спокойно, видно, тебе, Мальчиш, придется».
И не было никакой силы, способной остановить вымирание славной семьи. Придет время, за Братом тоже прискачет изнуренный конник с простреленной папахой, рассеченной звездой, чтоб увести на героическую гибель.
Но, сидя на том подоконнике, я твердо знал: все что происходит ― правильно! Потому что есть на свете две высшие вещи ― Долг и Совесть. Конечно, я еще не выучил эти слова, чей содержательный объем поднялся тогда передо мной во весь рост ― мне оставалось только овладеть грамотой, чтобы их прочесть...
Первую слезу я проронил на строчках: «Глянул Мальчиш и видит: стоит у окна все тот же человек. Тот, да не тот: и коня нет ― пропал конь, и сабли нет ― сломалась сабля, и папахи нет ― слетела папаха, да и сам-то стоит ― шатается.
― Эй, вставайте!― закричал он в последний раз.― И снаряды есть, да стрелки побиты. И винтовки есть, да бойцов мало. И помощь близка, да силы нету. Эй, вставайте, кто еще остался! Только бы нам ночь простоять да день продержаться.
Глянул Мальчиш-Кибальчиш на улицу: пустая улица. Не хлопают ставни, не скрипят ворота ― некому вставать. И отцы ушли, и братья ушли ― никого не осталось».
И пока я был ребенком, над смыслом жизни не бился. Он был как на ладони ― смысл. Меня потрясло мое открытие ― для чего нужны дети, зачем существую лично я! Ребенок ― не тот, кто не любит манную кашу! Не плакса, не старушечий баловень, не зритель мультиков. Ребенок ― это военная элита, духовный спецназ, воин часа Икс. Когда ночью постучит обессилевший гонец, я должен подняться с кровати, чтобы пойти и погибнуть за Родину. А за это она насыплет надо мной зеленый курган у Синей Реки и водрузит красный флаг. И полетят самолеты, побегут паровозы, поплывут пароходы, промаршируют пионеры ― отдать герою последние почести. И, представьте себе, представьте себе, нет ничего лучше такого вот конца...
Но как же я плакал, когда услышал такие ожидаемые слова: «И погиб Мальчиш-Кибальчиш... Как громы, загремели и боевые орудия. Так же, как молнии, засверкали огненные взрывы. Так же, как ветры, ворвались конные отряды, и так же, как тучи, пронеслись красные знамена. Это так наступала Красная Армия...»
Я плакал, но слезы уже не казались липкими, как насморк. Это были торжественные горючие слезы, честные, словно авиационный бензин. Такими слезами можно заправить самолет, подняться в воздух и упасть на колонну вражеских танков.
В тот вечер я постарел на целую детскую жизнь. Меня прежнего не стало. С подоконника спрыгнул маленький смертник и конспиролог. Отныне были Тайна, Смерть и Твердое Слово.
Тогда же я наложил пищевой зарок на варенье с печеньем, на эти сомнительные вкусности, за которые продался маленький жирный иуда Плохиш. Отречение далось легко ― я не любил печенье, а на конфеты запрет не распространялся...
Больше тридцати лет прошло, а я до сих пор не доверяю толстякам. Избыточный вес так и остался для меня физиологическим клеймом предателя. Жаль только, что не осталось во мне даже крошечной искры того огненного детского бесстрашия, которое когда-то зажег в моем сердце писатель Аркадий Гайдар..."
Я нашел, но удалось прочесть только половину, а потом предлагают купить книгу. В смысле
заслать им денег. А как это сделать, если у меня нет электронного кошелька.
Сейчас, сейчас
После представления всех книг-финалистов, началось голосование жюри. Писатель и сценарист Татьяна Соломатина, раскидав книги финалистов с критическими замечаниями, отметила - "отечественная литература сильно больна" и "за неимением прачки имеем дворника", и все же отдала свой голос за книгу Михаила Елизарова. Книжный обозреватель Владислав Толстов сделал ставку на "Уран" Ольги Погодиной-Кузминой, а кинокритик и публицист Михаил Трофименков - на "Сияние "жеможаха" Софии Синицкой. Все решил голос писателя Андрея Рубанова, также доставшийся Елизарову.
В результате, два голоса из четырех получила "Земля" Михаила Елизарова, который и стал лауреатом 2020 года. Он разделит приз в 1 миллион рублей в пропорции 9:1 со своим номинатором Алексеем Колобродовым.