Правда томится
в черной темнице
Солнечным зайчиком, раненной птицей.
Правда стучится, рвется стать словом –
Громким, для многих – мучительно новым,
Тем, что не шепот, а скрежет,
непрошенным,
Словом, мешающим жить «по-хорошему»
Всем, кто, о главном упрямо не ведая,
Пил с людоедами,
Ел с людоедами!
Кто озирался на смерть «колорадов»:
«Это же сепары… так им и надо…
Начали ж сами… типично для ваты…
В принципе,
сами
во всем
виноваты!»
Люди. За пытки вы жертв обвинили.
Кто же за это ответит?
Не вы ли?
Встали стеной большинства и плечами
Соприкоснулись, срослись
с палачами.
Ненависть? Нет. Отвращенье? Едва ли.
Вы безучастностью павших распяли.
Нет до сих пор для убивших суда.
Дом профсоюзов? Не смотрим туда.
Но
из-за трупов изломанных черных,
Труб крематориев, жизней сожженных,
Из-за чадящего смрадного ада
Правда – прорвется!
Так будет.
Так надо.
в черной темнице
Солнечным зайчиком, раненной птицей.
Правда стучится, рвется стать словом –
Громким, для многих – мучительно новым,
Тем, что не шепот, а скрежет,
непрошенным,
Словом, мешающим жить «по-хорошему»
Всем, кто, о главном упрямо не ведая,
Пил с людоедами,
Ел с людоедами!
Кто озирался на смерть «колорадов»:
«Это же сепары… так им и надо…
Начали ж сами… типично для ваты…
В принципе,
сами
во всем
виноваты!»
Люди. За пытки вы жертв обвинили.
Кто же за это ответит?
Не вы ли?
Встали стеной большинства и плечами
Соприкоснулись, срослись
с палачами.
Ненависть? Нет. Отвращенье? Едва ли.
Вы безучастностью павших распяли.
Нет до сих пор для убивших суда.
Дом профсоюзов? Не смотрим туда.
Но
из-за трупов изломанных черных,
Труб крематориев, жизней сожженных,
Из-за чадящего смрадного ада
Правда – прорвется!
Так будет.
Так надо.
02.05.2019