Добавлю тут ещё про отношение прочих князей и графьев к русскому языку:
[...] Она (княгиня) в раннем детстве была увезена за границу, нарочно для того, чтобы там воспитываться, и возвратилась оттуда восемнадцати лет, ни слова не разумея по-русски, так что когда выходила замуж, то должна была скопировать русскую подпись своего имени для внесения в церковную книгу. Все знания ее в русском языке простирались только до двух-трех молитв, смысла которых она не понимала, а тараторила вдолбежку, как попугай ученый. Впрочем, знала еще слова: caracho, sirastouy и kacha*. Когда во время венчания поп спросил ее обычно-формальной фразой: "Не обещалась ли еси другому?" -- то Татьяна Львовна так странно и бессмысленно поглядела на него, что шафер поспешил ей подшепнуть на ухо: "Нет", и невеста, долго не могшая совладать с этим односложным звуком, наконец, с большим усилием выговорила: "Niet-te"**. Однако в три года она довольно порядочно выучилась этому варварскому языку и выражалась на нем с книжной отчетливостью в звукопроизношении, как истая иностранка, которая по книгам выучилась говорить по-русски. [...] Восьми лет от роду он (молодой князь) прекрасно болтал по-французски и по-английски, с трудом пополам понимал по-русски, ловко гимнастировал и ездил на лошади, грациозно танцевал, стараясь подражать словам и манерам взрослых, отменно хорошо знал, что у m-me N. фальшивые волосы, а у m-lle M. три вставных зуба, о чем подслушал однажды у кого-то и потом постоянно сплетничал другим; а не знал ни читать, ни писать, и заставить его учиться не было никакой возможности. Сведения его об отечестве простирались, впрочем, настолько, что он знал qu'il у а un pays, qui s'appelle la Russie, habite par des moujiks (* Что существует страна, которая называется Россия, населенная мужиками (фр.)).
Знал он также, что есть на свете Paris et les provinces (*Париж и его провинции), а когда его спрашивали, что же это за provinces, князек отвечал: "On dit, que c'est Tamboff" (* Говорят, что это Тамбов (фр.)). Этим и ограничивались пока все его научные познания. Впрочем, ради беспристрастия мы должны сообщить, что и в двадцать лет их прибавилось весьма немного против прежнего. [...]
[...]
Она (княгиня) в раннем детстве была увезена за границу, нарочно для того, чтобы там воспитываться, и возвратилась оттуда восемнадцати лет, ни слова не разумея по-русски, так что когда выходила замуж, то должна была скопировать русскую подпись своего имени для внесения в церковную книгу. Все знания ее в русском языке простирались только до двух-трех молитв, смысла которых она не понимала, а тараторила вдолбежку, как попугай ученый. Впрочем, знала еще слова: caracho, sirastouy и kacha*. Когда во время венчания поп спросил ее обычно-формальной фразой: "Не обещалась ли еси другому?" -- то Татьяна Львовна так странно и бессмысленно поглядела на него, что шафер поспешил ей подшепнуть на ухо: "Нет", и невеста, долго не могшая совладать с этим односложным звуком, наконец, с большим усилием выговорила: "Niet-te"**. Однако в три года она довольно порядочно выучилась этому варварскому языку и выражалась на нем с книжной отчетливостью в звукопроизношении, как истая иностранка, которая по книгам выучилась говорить по-русски.
[...]
Восьми лет от роду он (молодой князь) прекрасно болтал по-французски и по-английски, с трудом пополам понимал по-русски, ловко гимнастировал и ездил на лошади, грациозно танцевал, стараясь подражать словам и манерам взрослых, отменно хорошо знал, что у m-me N. фальшивые волосы, а у m-lle M. три вставных зуба, о чем подслушал однажды у кого-то и потом постоянно сплетничал другим; а не знал ни читать, ни писать, и заставить его учиться не было никакой возможности. Сведения его об отечестве простирались, впрочем, настолько, что он знал qu'il у а un pays, qui s'appelle la Russie, habite par des moujiks (* Что существует страна, которая называется Россия, населенная мужиками (фр.)).
Знал он также, что есть на свете Paris et les provinces (*Париж и его провинции), а когда его спрашивали, что же это за provinces, князек отвечал: "On dit, que c'est Tamboff" (* Говорят, что это Тамбов (фр.)). Этим и ограничивались пока все его научные познания. Впрочем, ради беспристрастия мы должны сообщить, что и в двадцать лет их прибавилось весьма немного против прежнего.
[...]
Крестовский В.В.
Петербургские трущобы, 1867 г.