«Мы воровали картошку в свинарнике и ели ее в туалете»: угнанные советские дети в латышских семьях в годы войны
БРАДИНСКАЯ Галина Ивановна (девичья фамилия – Лукашевич), 1934 г., Ленинград
Помню, летом 1942 года меня с братом Толей (он умер 43-летним) отдали в батраки в Зилупе на хутор пасти коров. Хозяйка оказалась очень жадной и злой. У нее было двое детей нашего возраста. В комнаты нам строго было запрещено заходить, и мы ночевали в сенях на домотканой дорожке. Она морила нас голодом, за все лето не дала стакана молока. Молоко каждый день в больших бидонах возили в город на продажу.
Довели нас до того, что мы у свиней воровали картошку в мундире и ели ее в туалете, за что брат был зверски избит, когда хозяйский сын подсмотрел за ним (он нес две картошины от свинарника).
Однажды к хозяйке пришли друзья, и она начала им жаловаться, что немцы дали ей плохих батраков, сколько их ни корми, им все мало, и бросила нам несколько драников (картофельных блинов) прямо на пол.
Когда брат подобрал эти блины, хозяйка стала смеяться, вот, мол, видите, какие они голодные. Но ее друзья не смеялись и промолчали...
До войны мы жили с родителями в Ленинграде. Когда началась война, нас, детей, родители отправили к бабушке в Белоруссию, в Витебскую область, Освейский район, деревню Семеново (до войны называлась Верховые). Когда немцы взяли нашу деревню, всех детей и взрослых поставили в одну шеренгу и стали спрашивать, сколько кому лет.
Молодых и средних лет людей поставили в одну сторону, а больных и пожилых загнали в дом бабушки, закрыли, и подожгли.
Я бросилась к немцу в ноги и на коленях стала просить не убивать мою бабушку, но он так сильно сапогом отбросил меня в снег, что у меня перехватило дыхание, так как удар был в грудь. Потом немцы подожгли всю деревню, а нас погнали в Латвию, гнали как скот.
Для многих эта дорога стала могилой. Тех, кто терял силы и не мог идти, немцы добивали прикладами.
Мы долго не знали, что произошло с нашими родителями. И только в 1948 году к приемной моей матери приехала моя родная мать из Ленинграда. Отец мой погиб.
Источник: Тимощенко Л. Дети и война. — Даугавпилс: 1999.
А теперь потомки этих выродков обвиняют Сталина в жестокой депортации из в Сибирь. Жаль, очень жаль, что при Сталине не осудили всех преступников... тогда бы и прибалтики не было, была бы обычная область
> Для меня остается загадкой, что должно быть в голове у этих людей, к-е творят с детьми такое.
Обычное человековское у них в головах. Человеки в большинстве своём такие. Чужие жизни и страдания — эффективная плата за собственное благополучие. Так устроен мир в головах "эффективных" человеков по всей планете, но вот у многих и многих русских в головах пока что другое. Поэтому против нас и идёт давняя война.
> Для меня остается загадкой, что должно быть в голове у этих людей, к-е творят с детьми такое.
Это не дети, это рабы. И в европейцах, столетиями практиковавших рабовладение, это заложено генетически. Раб - это имущество. Ну примерно как корова, только дешевле. Кстати показательный момент, хозяйка смеялась издеваясь над рабами, а друзья её промолчали. Типичная ситуация. Думаете, пожалели детей? Нет, про себя покрутили пальцами у виска - "Ебанутая. Морит собственное имущество". Рассудительные немцы вполне логично рассуждали. Этим рабам ещё очень повезло, что они вообще живы. Других вон пачками сжигают, да кровь выкачивают, да опыты ставят. А эти живут, работают, мы их подкармливаем - они ещё благодарить нас должны. Вот такая у них цивилизация.
А в нашей цивилизации рабство не приемлемо ни под каким соусом. Поэтому для нас это дико и непостижимо.
> Для меня остается загадкой, что должно быть в голове у этих людей, к-е творят с детьми такое.
А что было в головах у древних египтян или каких-нибудь шумеров? Или римлян? Или тех же арабов, которые теми же неграми только в путь торговали.
Ответ простой: как только производственные силы и их концентрация достигли такой планки, при которой пленник производил больше, чем ел сам, во многих точках мира сформировался институт рабства. До этого пленных (особенно мужского пола) тупо убивали. И сей институт просуществовал вообщем до 20-го века.
> А в нашей цивилизации рабство не приемлемо ни под каким соусом. Поэтому для нас это дико и непостижимо.
Рекомендую посмотреть слова "холоп" и "челядин" в толковом словаре. Будешь сильно удивлён.
Другое дело, что ужасающе низкие урожаи не способствовали интенсивному развитию подобных отношений.
> И в европейцах, столетиями практиковавших рабовладение, это заложено генетически.
Какой блин институт рабства был в Германии? Где и когда?
> И в европейцах, столетиями практиковавших рабовладение, это заложено генетически...
> Кстати показательный момент, хозяйка смеялась издеваясь над рабами, а друзья её промолчали. Типичная ситуация. Думаете, пожалели детей? Нет, про себя покрутили пальцами у виска - "Ебанутая. Морит собственное имущество".
Разумеется, генетические рабовладельцы латыши, столетиями практиковавшие рабовладение (а вовсе не батрача на немецких помещиков) не могли пожалеть голодных русских детей, ведь латыши от рождения такие.
> Вот такая у них цивилизация.
> А в нашей цивилизации рабство не приемлемо ни под каким соусом. Поэтому для нас это дико и непостижимо.
Точно-точно. Европейцы от рождения генетически неполноценны, а мы - генетически сверхчеловеки.
Кое-кто уже говорил подобное. Только генетически неполноценными считал нас.
Сейчас, сейчас
«Мы воровали картошку в свинарнике и ели ее в туалете»: угнанные советские дети в латышских семьях в годы войны
БРАДИНСКАЯ Галина Ивановна (девичья фамилия – Лукашевич), 1934 г., Ленинград
Помню, летом 1942 года меня с братом Толей (он умер 43-летним) отдали в батраки в Зилупе на хутор пасти коров. Хозяйка оказалась очень жадной и злой. У нее было двое детей нашего возраста. В комнаты нам строго было запрещено заходить, и мы ночевали в сенях на домотканой дорожке. Она морила нас голодом, за все лето не дала стакана молока. Молоко каждый день в больших бидонах возили в город на продажу.
Довели нас до того, что мы у свиней воровали картошку в мундире и ели ее в туалете, за что брат был зверски избит, когда хозяйский сын подсмотрел за ним (он нес две картошины от свинарника).
Однажды к хозяйке пришли друзья, и она начала им жаловаться, что немцы дали ей плохих батраков, сколько их ни корми, им все мало, и бросила нам несколько драников (картофельных блинов) прямо на пол.
Когда брат подобрал эти блины, хозяйка стала смеяться, вот, мол, видите, какие они голодные. Но ее друзья не смеялись и промолчали...
До войны мы жили с родителями в Ленинграде. Когда началась война, нас, детей, родители отправили к бабушке в Белоруссию, в Витебскую область, Освейский район, деревню Семеново (до войны называлась Верховые). Когда немцы взяли нашу деревню, всех детей и взрослых поставили в одну шеренгу и стали спрашивать, сколько кому лет.
Молодых и средних лет людей поставили в одну сторону, а больных и пожилых загнали в дом бабушки, закрыли, и подожгли.
Я бросилась к немцу в ноги и на коленях стала просить не убивать мою бабушку, но он так сильно сапогом отбросил меня в снег, что у меня перехватило дыхание, так как удар был в грудь. Потом немцы подожгли всю деревню, а нас погнали в Латвию, гнали как скот.
Для многих эта дорога стала могилой. Тех, кто терял силы и не мог идти, немцы добивали прикладами.
Мы долго не знали, что произошло с нашими родителями. И только в 1948 году к приемной моей матери приехала моя родная мать из Ленинграда. Отец мой погиб.
Источник: Тимощенко Л. Дети и война. — Даугавпилс: 1999.