Я не участник, но косвенный свидетель сумгаитских событий.
С августа 1985 по июнь 1987 я находился[censored] Сумгаит -- совсем рядом. Бывал там и по службе, и в увольнения ходил. Была там знакомая армянская семья, хорошие добрые люди (хранили у себя мой мешок с гражданкой, чтобы можно было в Баку съездить, не шарахаясь от патрулей).
Тёрки вокруг НКАО уже тогда имели место быть. Такие же хорошие добрые люди, сумгаитские азербайджанцы, хорошо и добро улыбаясь, весело рассказывали мне, как они будут резать армян (апрель-май 1987). В октябре 1987, когда я уже вернулся в Питер, от той армянской семьи перестали приходить письма. Потом был февраль-апрель 1988, и мама очень за них переживала. К концу 1988 от них, наконец, пришли весточки, но я уже не помню, куда их вынесло, помню только, что бежали они раньше основных событий, но бежали «в чём были», практически всё пришлось бросить. По-моему, их кто-то из соседей-азербайджанцев предупредил, что идёт волна погромов, они, по-моему, за пару часов до этого успели уехать.
Был там уже вечером, видел побитый челябинский ОМОН, догорающий остов ПАзика при въезде в город, сорванный армянский герб на площади - там был стилизованный такой сноп с гербами республик. Трупов не видел, но по тому, что творилось в квартирах, уже было ясно, чем все кончилось.
Я в Абхазии в начале 90х был, тоже запомнилось, какие они люди хорошие были, добрые, вежливые, веселые и когда рассказывали, что абхазцев как таковых нет и что это историческая грузинская земля, они тоже улыбались и глаза были добрыми. И у грузина, когда он по вертушке с женщинами стрелял, такая добрая улыбка была, до сих пор жалею, что тогда не разрешали в ответ улыбаться. Так жалею, что спать не могу.
Сейчас, сейчас
Я не участник, но косвенный свидетель сумгаитских событий.
С августа 1985 по июнь 1987 я находился[censored] Сумгаит -- совсем рядом. Бывал там и по службе, и в увольнения ходил. Была там знакомая армянская семья, хорошие добрые люди (хранили у себя мой мешок с гражданкой, чтобы можно было в Баку съездить, не шарахаясь от патрулей).
Тёрки вокруг НКАО уже тогда имели место быть. Такие же хорошие добрые люди, сумгаитские азербайджанцы, хорошо и добро улыбаясь, весело рассказывали мне, как они будут резать армян (апрель-май 1987). В октябре 1987, когда я уже вернулся в Питер, от той армянской семьи перестали приходить письма. Потом был февраль-апрель 1988, и мама очень за них переживала. К концу 1988 от них, наконец, пришли весточки, но я уже не помню, куда их вынесло, помню только, что бежали они раньше основных событий, но бежали «в чём были», практически всё пришлось бросить. По-моему, их кто-то из соседей-азербайджанцев предупредил, что идёт волна погромов, они, по-моему, за пару часов до этого успели уехать.