Валерий Чкалов: «Я — настоящий безбожник»

Пффф... Да как два пальца:

В.П. Чкалов: Вырос я в рабочей семье, в детстве постоянно слышал рассказы о боге. С самых ранних лет на моем пути стояла старая-престарая пословица: «Без бога — ни до порога». В редкий церковный праздник меня не посылали в церковь. Меня привлекали огни свечей, блеск золоченых иконостасов. В школе полюбились мне уроки закона божьего, на которых законоучитель говорил о смирении.

— Без бога — ни до порога, — без конца говорил он.

Недолго мне пришлось побыть в школе. Пришли горячие денечки гражданской войны. Из бедной рабочей семьи, где я видел только нужду, я ушел в Красную Армию. Там я встретился с людьми, знавшими, что такое настоящая правда жизни. Вместе с ними я пошел защищать свободу, вместе с ними дрался против капиталистов, за большевиков, за Советскую власть.

Не раз мне пришлось убедиться, что религия за нас, за рабочих и крестьян, а не за тех, кто угнетает их. Десятки раз мы, бойцы Красной Армии, встречались с матерыми белобандитами-дарвинистами. Во время гражданской войны нередко атеисты и ученые с планетариев обстреливали людей, защищавших Советскую власть.

Много времени прошло с тех пор. Враг отброшен далеко за пределы нашей Родины.

Теперь я — летчик. Много часов провел в воздухе. Много было всяких неприятностей, много и успехов. Кому я обязан успехами? Богу!

И звучит для меня старая пословица: «Без бога — ни до порога».

Прям хоть щас на радио "Радонеж" отправляй!

А Жора твой 100% православный атеист. В Капитанах песка (генералы песчаных карьеров) таких называли коммунистами и отлучали от церкви.

— Что вы знаете о милосердии Господа? Не переоцениваете ли вы свой разум, берясь судить о божественных предначертаниях? Вас обуяла гордыня.
— Я хорошо знаю, что я — невежда, недостойный служить Богу, — попытался объясниться падре Жозе. — Но эти дети растут, как трава, до них никому нет дела, и потому я намеревался…
— Доброе намерение, не оправдывает дурных поступков, — прервал его каноник, и мягкость, с которой он произнес эти слова, противоречила заключенной в них непреклонности.
Падре опять почувствовал душевное смятение, но, обратив помыслы к Богу, сумел овладеть собой:
— Что же дурного в моих поступках? С этими мальчиками никто и никогда не говорил всерьез о Боге. Они не имеют представления о вере, они валят в одну кучу святых и негритянских идолов. Я хотел спасти заблуждающихся…
— Я ведь уже сказал вам, что вы действовали из благородных побуждений, но деяния ваши оказались пагубны…
— Но ведь вы не знаете этих мальчишек! — воскликнул падре и тотчас почувствовал на себе острый взгляд каноника. — Они еще дети по годам и взрослые по образу жизни. Они ведут себя как мужчины, они уже познали и испытали всю житейскую грязь и мерзость… Для того чтобы не отпугнуть их, мне и приходилось иногда поступать против совести.
— Вы пошли у них на поводу.
— Да, мне случалось подчиняться им в мелочах, но лишь затем, чтобы достичь успеха в целом.
— Вы закрывали глаза на преступления этих выродков и тем самым одобряли их.
— Да в чем же они виноваты?! — Падре вдруг вспомнились слова Жоана де Адана. — Кто заботится о них? Кто их учит и наставляет? Кто им помогает? У кого найдется для них доброе слово? — Падре был так возбужден, что каноник, не переставая сверлить его глазами, отодвинулся подальше. — Они воруют, чтобы не умереть с голоду, а состоятельные люди предпочитают швырять деньги, жертвовать на церковь и даже не вспоминают о том, что рядом с ними голодают дети! В чем же их вина?..
— Прошу вас замолчать, — повелительно произнес каноник. — Если бы я не знал вас, то подумал бы, что слышу коммуниста. Да и нетрудно стать коммунистом, потершись среди этого сброда и наслушавшись всяких бредней… Вы и впрямь коммунист, падре, вы — враг церкви.
Жозе Педро глядел на него в ужасе. Каноник поднялся, простер к нему руку.
— Хочу верить, что Господь в неизреченном милосердии своем простит ваши слова и поступки. Вы оскорбили Бога и церковь! Вы запятнали бесчестьем одеяние священнослужителя. Вы попрали законы государства и церкви. Вы действовали как коммунист. И поэтому мы не можем доверить вам приход. Ступайте, — тут голос его, не потеряв властных, не допускающих возражений интонаций, вновь зазвучал мягко, — ступайте, покайтесь в своих грехах, всецело посвятите себя добрым католикам вашей церкви, выбросьте из головы эти коммунистические бредни — иначе мы будем вынуждены принять более суровые меры. Неужели вы думаете, что Господь одобряет ваши поступки? Взгляните на себя трезво: вам ли пытаться проникнуть в сокровенный смысл божественных откровений?..