Листая старую тетрадь расстрелянного генерала

Жене Скоблина (Надежде Плевицкой) дали 20 лет французской тюрьмы за это похищение, умерла при немецкой оккупации. Сам Скоблин слинял из Франции, есть мнение что его выпихнули из самолета и он убил сибя ап землю. Да, работали Скоблин и Плевицкая "за идею", то есть за целых 200 баксов. Ну а теперь похрустимъ, пожалуй.

Да, а почему в булкохрустной статье не рассказано о концлагерях Иоканьга и Мудьюг в возглавляемой Миллером Северной республике?

> Да, а почему в булкохрустной статье не рассказано о концлагерях Иоканьга и Мудьюг в возглавляемой Миллером Северной республике?

На эту тему им, почему-то, не очень хрустится.

"В камерах на 14 человек находилось более 60 арестантов. Во всём бараке, рассчитанном на 100 человек, сидело более 350 человек. В день заключённым выдавали 200 г. галет, 175 г. консервов, 42 г. риса, 10 г. соли. При такой дневной норме заключённых заставляли выполнять тяжёлые работы; тех, кто падал от изнеможения, прикладами поднимали французские охранники. По ночам устраивались обыски, с частыми избиениями или отправкой в карцер.

Отсутствовала баня, мыло, смена белья, медицинская помощь. При этом распространились тиф, цинга, дистрофия, паразиты. Температура в бараках была около минус 8 градусов по Цельсию, в результате чего каждую ночь несколько человек умирало от холода".

> То есть целый доблестный офицер уважал и соблюдал то, что нынче называется дедовщиной. Но орать все равно будут про ужасы советской армии.

Четкий Отчетливый юнкер!

> Как нам объяснят, "скорее всего, погибли "от случайных причин".

Ну да, холод и голод -- это такие две абсолютно случайные причины, от которых никто не застрахован. Вообще, всё в руках господа, покайтесь, красные упыри!

Они этим гордились, "молодого" называли "зверь" и год гоняли. Про обычаи Николаевского училища книга вышла. Лермонтов лютый "дед" был придумал поэму "Звериада" "молодые звери" её потом перед сном на изусть рассказывали "дедам". В американских училищах и сейчас токое же, и так же считается "доброй традицией"

«Из 1 200 арестантов 23 были расстреляны за предполагавшийся побег и непослушание, 310 умерли от цинги и тифа, и только около 100 через три месяца заключения остались более или менее здоровыми. Остальных, я их видел, иоканьгская каторга превратила в полуживых людей. Все они были в сильнейшей степени больны цингой, с почерневшими, раздутыми руками и ногами, множество туберкулезных и, как массовое явление, — потеря зубов. Это были не люди, а жалкие подобия их. Они не могли передвигаться без посторонней помощи, их с трудом довезли до мурманских лазаретов.

Кто же были по своему социальному и политическому составу эти несчастные? Анкета, произведённая Иоканьгским Совдепом уже после падения области, показывает, что только 20 из них принадлежали или, во всяком случае, считали себя коммунистами. Остальные были беспартийные, причём вначале, когда они попали в тюрьму, сочувствующих большевизму среди них было только 180, число коих постепенно возрастало, и ко времени, к которому относится наш приезд на Иоканьгу, все, за исключением десяти, считали себя большевиками» (Архив русской революции... Т. 9—10. С. 82). Генерал Миллер и его окружение оказались хорошими воспитателями «населения» Иоканьги в большевистском духе. И не только Иоканьги, но и всей Северной области.