фактически два дня назад столкнулся с товарищем который считает, что Колчак был отличным офицером. Правда вопросы о том, почему это собственно Колчак воевал на деньги англичан, их оружием и в их аммуниции и какими территориями собирался рассчитываться привели в некое замешательство. После упоминания про разнузданный террор организованный Колчаком стал еще задумчивее. А после прямой аналогии с хорошим учителем Чикатило, и не менее доблестным генералом Власовым сказал, что наверное стоит историю в голове освежить.
Я как-то для интереса скачал подборку воспоминаний разных "бывших" о их подвигах во время Гражданской. Особенно про нравы, бытовавшие при Колчаке и в Крыму. Честно говоря, кроме жалости и брезгливости эти деятели ничего не вызывают. Надо быть совсем "опущенцем", чтобы считать их своими героями.
> актически два дня назад столкнулся с товарищем который считает, что Колчак был отличным офицером. Правда вопросы о том, почему это собственно Колчак воевал на деньги англичан, их оружием и в их аммуниции и какими территориями собирался рассчитываться привели в некое замешательство. После упоминания про разнузданный террор организованный Колчаком стал еще задумчивее.
Колчак это вообще отдельная песня. В России ладно,там хотя бы причины классовой борьбы были. Но в Сибири то большевиков никто не поддержал потому как там лозунги большевиков не работали. Помещиков нет,земли навалом, заводов тоже нет и соответственно нет пролетариев." Фабрики-рабочим,землю -крестьянам " не работает. И вот там появились "красные партизаны". Причем именно из крестьян. Это ж постараться надо было. Вот кстати источник,правда автор мутный,"учредиловец", но "подвиги" колчаковцев подробно описывает. Так сказать по колчаковским местам.
[censored]
"На разъезд Тарутино, недалеко от Ачинска, привезли 6-дюймовые пушки и прямо с полотна открыли стрельбу по деревням. Произошел артиллерийский бой с невидимым противником, как это, впрочем, и полагается. Но противник не только не был видим, а его просто и не было, ибо, когда дело дошло до 6-дюймовых пушек, то все «разбойники» загодя ушли в глубь уезда на север, к с. Большой Улуй. Пушки туда не доставали. Крестьяне тоже разбежались частью по лесам, частью по хуторам, бросив на /134/ произвол судьбы свое имущество и хаты. В деревнях остались только старый да малый, да больные, не имевшие возможности двигаться.
3-го апреля правительственные войска заняли Козловку и стояли в ней 5 дней. Обе деревни были сожжены, как и полагалось по приказу адмир. Колчака, повторенному ген. Розановым.
В этих деревнях было: в одной 135 дворов, в другой 200, в две улицы, и свыше 1000 чел. жителей. Это район переселенческий, но уже обжившийся; здесь приходится на 1 хоз. по две-три лошади, столько же крупного скота и по 8-9 голов мелкого; посева по 2-3 дес. на хозяйство. Бросить на произвол судьбы такое имущество не всякий решится, и потому через некоторое время крестьяне стали собираться на пепелище, особенно те, кто не знал за собой никакой вины, чтобы спасти остатки от разгрома. Когда в Ольховке таким путем собралось достаточно народа, казаки созвали сход, согнали на него всех мужчин и расстреляли каждого десятого, а остальных выпороли. То же было сделано и в других деревнях этого района.
Расстрелами и порками усмирение, однако, не ограничивалось, после них начинались еще грабежи. Крестьяне и без того сильно пострадали, так как при сожжении их деревень погибло много имущества, погибли также люди, старики и старухи, не успевшие уйти, сгорело много хлеба, особенно в дд. Лапшихе и Козловке, сгорел, наконец, рабочий скот. Все эти события происходили, как сказано, под самым Ачинском, в Покровской вол., отстоящей от города всего в нескольких часах езды на хорошей лошади (само с. Покровское отстоит от Ачинска в 16 в.). Остальные села – дальше.
При этом замечательна была такая деталь: казаки, усмирявшие крестьян, были той же, как и они, Покровской вол., но только из других деревень. Казачьи станицы от мест, где происходило усмирение, расположены в 18-20 вв., не более. Благодаря этому установился такой порядок, – когда казаки приходили в какую-нибудь деревню для экзекуции по правилам, предписанным ген. Розановым, то сзади их отрядов ехали обозы из их же станиц, и на эти обозы жены и отцы прибывших казаков нагружали крестьянское добро и увозили к себе домой, благо это не так далеко. Забиралось при этом все, что попадало под руку, не даром приказ ген. Розанова предусматривал вознаграждение лояльных подданных имуществом непокорных. Брали сельскохозяйственные машины, брали и мелкую домашнюю рухлядь, а скот угоняли гуртами. Тех, кто протестовал, обвиняли в сочувствии повстанцам и либо пороли, либо просто убивали, расстреливали.
Разумеется, крестьяне всячески старались избавиться от этих репрессий, от грабежей и реквизиций, пускались на всякие хитрости, а главным образом откупались взятками. Так в с. Ново-Еловском они заплатили 30.000 руб. (это было в начале 1919 г.) за то, чтобы их не жгли. Их помиловали: сожгли всего только 26 домов и 30 человек расстреляли. Жителей в Н.-Еловском около 800, число хозяйств 135-140.
В дер. Тимониной той же Покровской вол., в 170 домов, крестьяне выслали депутацию, в которой находился, между прочим, местный священник /135/ (в Тимониной есть церковь); этого священника крестьяне скрывали в подполье от большевиков. Благодаря его заступничеству, Тимонину пощадили, не стали жечь, но взыскали с нее все-таки 30.000 руб., как это было установлено по описи, и каждого десятого выпороли. "
Сейчас, сейчас