Индо-пакистанские войны.

Мысли в субботу вечером – про "бумажные дивизии"

Пара историй из времён индо-пакистанской войны 1965-го об особенностях военного мышления.

Начало сентября 1965 года, дело на всех парах идёт к полномасштабной войне между Индией и Пакистаном. При этом пакистанское политическое и военное руководство, занимаясь "гибридной войной" в Кашмире, пребывает в непоколебимой уверенности, что Индия не пойдёт на широкомасштабную войну и перенос конфликта за пределы Кашмира.

За пару дней до начавшегося на рассвете 6 сентября индийского наступления в Пенджабе, пакистанские рейнджеры фиксируют выгрузку индийских танков на приграничных железнодорожных станциях, а патрулю ССГ удаётся в ходе рейда на индийскую территорию захватить документы, свидетельствующие, что главная ударная сила индийской армии – 1-я бронетанковая дивизия концентрируется в районе Самба.
Вся эта информация поступает в генштаб и на большой карте на стене операционного департамента штабист обозначает соответствующим флажком присутствие индийской танковой дивизии на границе. Карта попадает на глаза главкому армии генералу Мохаммаду "Мозесу" Мусе.
Генерал Муса возмутился и велел немедленно флажок убрать – "Это портит все наши планы!" :)

Индийская разведка летом 1965-го получила достаточно надёжную информацию о том, что Пакистан развернул вторую бронетанковую дивизию. Но данную информацию индийское военное командование во главе с генералом Чаудхури отвергло с ходу.
Дело тут было не в красоте карт – индийские военные хорошо знали о военном сотрудничестве Пакистана с США. И знали, что американцы всячески стараются ограничить именно наступательный потенциал паков, чтобы они, не дай Бог, не напали на Индию. Особенно жёстко контролируют количество танковых полков. Танковая дивизия пакам же полагалась всего одна.

Да, на бумаге Пакистан все соглашения соблюдал. Только вот почему-то, как раз после начала активных поставок из Штатов, в пакистанской армии развелось много "танковых запасных частей" – количество их скоро превысило число регулярных полков.
А американские спецы жаловались на удивительную криворукость пакистанских танкистов и механиков, умудрявшихся "Шерманы" и "Паттоны" за пару лет довести до нерабочего состояния, после чего их оставалось только и отправить в эти самые "танковые запасные части". И везти из Штатов новые "Паттоны". А уж запчастей приходилось поставлять просто немерено.

Индийские штабисты разведке не поверили. И когда 1-я бронетанковая дивизия паков, как и просчитали индийцы, перешла в наступление в секторе Хем-Каран, смело двинули вперёд в секторе Сиалкот свою 1-ю бронетанковую дивизию, в развёртывание которой на границе не поверило пакистанское командование.
Но на пути индийского наступления оказалась та самая 6-я бронетанковая дивизия, сформированная из "танковых запасных частей", в которую не поверило уже индийское командование.
Результатом чего и стала самая большая танковая битва со времён Второй Мировой войны...

Война-1965 – Качский Ранн/новые бои, посредники и перемирие
28 мая, 9:31
После первых боёв в Качском Ранне политики с обеих сторон обменивались резкими заявлениями, к спорному району стягивались войска.

С индийской стороны 17 апреля 1965 года была создана оперативная группа "Кило Форс" под командованием генерал-майора П.О.Данна, разместившего штаб в Хавде. В регион был переброшен 2-й батальон гренадерского полка, а 20 апреля в Дхармасалу начали прибывать части 50-й парашютной бригады в составе 2-го, 3-го и 4-го батальонов парашютного полка.
С пакистанской стороны сил были гораздо больше. Командир 8-й дивизии Тикка Хан разместил свой штаб в приграничном Бадине. К 51-й бригаде присоединилась 6-я бригада (6-й и 15-й батальоны Пенджабского полка и 2-й батальон полка Фронтир Форс), вся дивизионная артиллерия (12-й полк средней артиллерии, 14-й и 25-й полки полевой артиллерии, 83-я и 88-я батареи тяжёлых миномётов). 23 апреля в регион прибыли два эскадрона 24-го кавалерийского полка с новейшими танками М48 "Паттон" американского производства, и 15-й батальон полка Фронтир Форс.
[censored]
С обеих сторон в конфликте не участвовала авиация. Около 11:40 14 апреля главком пакистанских ВВС маршал авиации Асгар Хан позвонил своему индийскому коллеге маршалу авиации Арджану Сингху. Они договорились, что их подчинённые не будут летать в спорном районе. Причём если Арджан Сингх о "бесполётной зоне" проинформировал премьер-министра Шастри, то Асгар Хан даже не поставил в известность президента Айюба Хана. Скорее всего, такое решение Асгара было согласовано с американцами – во всяком случае, в этом были уверены Айюб и Бхутто.

Индийские парашютисты поротно выдвигались из Дхармасалы на север по основной тропе, проходившей через Ранн в Пакистан в 40 километрах восточнее Канджаркота, установив на ней ряд постов. Именно эти посты и стали целью следующей операции пакистанцев, получившей кодовое имя "Эрроу Хэд". Проводилась она силами 6-й бригады под командованием бригадира Ифтикара.

Первой целью стал передовой индийский пост 84, также известный как Сера Бет. Его обороняла рота Браво 3-го батальона парашютистов под командованием майора П.П.Сингха, при поддержке отделения 3-дюймовых миномётов – всего около 70 человек.
Вечером 23 апреля не вернулся на пост ведший разведку севернее патруль из 9 парашютистов под командованием младшего лейтенанта Шармы. Всю ночь с севера доносился шум танковых двигателей.
Около 3 часов ночи 24 апреля 12-й полк средней артиллерии начал обстрел поста, а в 6-ть утра пошёл в атаку 6-й батальон Пенджабского полка, но из-за пулемётного и миномётного огня с поста пехота остановилась. Тогда в 7:15 в атаку на пост пошли 13-ть "Паттонов". После чего майор Сингх, потерявший 1 солдата убитым, решил поспешно отступить по причине отсутствия артиллерийской поддержки. В 7:30 пост был взят.
Парашютисты отступили на 13 километров юго-западнее, на следующий пост Биар Бет, который обороняла рота Альфа 2-го батальона парашютистов под командованием майора Кумара, при нём имелось отделение 106-мм безоткатных орудий, установленных на джипах.
[censored]
Около 5-ти утра 26 апреля пакистанцы начали артподготовку, продолжавшуюся час. После чего пошли в атаку, в лоб атаковали танки при поддержке 2-х рот 15-го батальона Пенджабского полка и отдельных рот 2-го и 15-го батальонов полка Фронтир Форс. Ещё 2 роты 2-го батальона Фронтир Форс обходили пост слева. В атаку из 13-ти "Паттонов" смогли пойти только 8 – три после боя у Сера Бета вышли из строя по техническим причинам, ещё 2 увязли в солончаках при движении к Биар Бету.
Тем не менее, их хватило. Индийские парашютисты, немного постреляв, около 7:20, опасаясь оказаться в окружении, бросили подбитый джип с безоткатным орудием, и отступили, потеряв 1-го убитым и 5 пленными.
На этом столкновении активные боевые действия прекратились, хотя между сторонами продолжались перестрелки, в том числе и артиллерийские.
[censored]
Генерал-майор Тикка Хан был полон решимости продолжать наступление, но к тому времени серьёзно изменилась внешнеполитическая ситуация и 30 апреля президент Айюб Хан приказа прекратить наступление, несмотря на все протесты командира 8-й дивизии.

Ситуация изменилась во многом из-за применения пакистанцами "Паттонов". Дело в том, что все предшествующие годы официальные представители США разного уровня вплоть до президента Кеннеди, отвечая на беспокойство индийской стороны массированными поставками американского оружия Пакистану, неоднократно заверяли индийцам, что поставляемое Пакистану американское оружие никогда не будет использовано против Индии, а "только против коммунистов".

Уже вечером 24 апреля начальник штаба сухопутных войск генерал Чаудхури встретился в Дели с военным атташе США, заявив ему резкий протест в связи с использованием в боях в Ранне пакистанцами танков американского производства. Чаудхури весьма жёстко поинтересовался у американцев, чего же стоят все их обещания?
Пакистан сначала решительно отверг "лживые индийские инсинуации", но 26 апреля привёз на захваченные посты большую группу иностранных журналистов, которым продемонстрировали брошенные индийцами большие запасы оружия и боеприпасов. По дороге журналисты увидели и "Паттоны" – их фотографии обошли мировую прессу.
[censored]
26 апреля министр обороны Чаван сообщил в парламенте о призыве резервистов и развёртывание войск вдоль границы в Пенджабе.
Армейское командование во главе с Чаудхури считала, что "сражаться со связанными за спиной руками" в Ранне невыгодно. И "если и суждено произойти решительной битве между Индией и Пакистаном, то где-то в ином месте". Ответ решено было дать в Пенджабе.
О чём и объявил премьер-министр Шастри 29 апреля, сказав, что Индия даст достойный ответ на пакистанский вызов "тогда и там, где сочтёт это нужным".
Была начата операция "Эблитц" – из Центральной и Южной Индии в Пенджаб, к пакистанской границе были переброшены 1-я бронетанковая дивизия, 2-я бронетанковая бригада, 4-я и 6-я горные дивизии, 15-я пехотная дивизия. Чаудхури заявил премьер-министру, что 10 мая армия будет готова начать наступление в Пенджабе.

28 апреля 1965 года британский премьер-министр Гарольд Вилсон направил послания лидерам двух стран, в котором выражал глубокую обеспокоенность сложившейся ситуацией и предлагал своё посредничество в переговорах с немедленным прекращением огня и отводом войск на позиции к 1 январю 1965. На другой день британский посол в Исламабаде Моррис Джеймс провёл переговоры с президентом Айюб Ханом и министром иностранных дел Бхутто.
30 апреля посол Джеймс отправился в Дели на переговоры с индийским премьер-министром Шастри, а Айюба посетил американский посол Макконахью. Он проинформировал президента о "глубочайшей обеспокоенности" Белого дома фактами использования американского оружия в Ранне.
И предупредил, что у США "имеются достаточно эффективные механизмы", дабы не допустить дальнейшего применения оружия американского производство "в диспутах между Индией и Пакистаном". После данной встречи Айюб и отправил приказ Тикка Хану о прекращении наступательных операций.

1 мая было объявлено о принятии обеими сторонами предложения Вилсона и прекращении огня. К концу мая муссон превратил Качский Ранн в море и силы сторон покинули спорные территории. В ходе конфликта погибло 15 индийцев и 34 пакистанца.

Решающий раунд переговоров состоялся на конференции стран Содружества в Лондоне в конце июня, с участием Вилсона, Айюба и Шастри. В результате 30 июня 1965 года было подписано соглашении о мирном урегулировании пограничного спора. Он передавался на рассмотрение международной арбитражной комиссии во главе со шведским юристом Гуннаром Легергреном.
Арбитраж закончился 19 февраля 1968 года. Пакистан получил 530 квадратных километров спорной территории, в том числе и Канджаркот. Но Сардар, Биар Бет и Сера Бет остались за Индией. Демаркация границы была закончена к июлю 1969-го.

Конфликт в Качском Ранне был погашен благодаря международному вмешательству. Но он дал толчок к дальнейшему обострению индо-пакистанских отношений.

В Индии царило глубочайшее разочарование, правительство подверглось жёсткой критике, ему с трудом удалось провести утверждение Лондонского соглашения об арбитраже через парламент.
Для индийцев события в Ранне слишком напоминали предысторию китайской агрессии 1962-го, "Гималайского Пёрл-Харбору". Параллели были очевидны, индийские газеты выражали уверенность, что за спиной Пакистана стоит Китай.

Подлило масло в огонь и поведение лидера кашмирцев, шейха Абдаллы. После хаджа в Мекку он посетил Алжир, где 31 марта 1965-го встретился с Чжоу Эньлаем и принял его приглашение посетить Пекин. Индийские газеты отреагировали на это событие заявлениями, что шейх стал "инструментом китайско-пакистанского заговора против Индии".
Сразу по возвращению в Индию 8 мая 1965 года "Лев Кашмира" был арестован в аэропорту и выслан под домашний арест в южноиндийский город Кодайканал. Интернирование шейха Абдуллы вызвало беспорядки в Сринагаре, ряд кашмирских организаций объявили о начале сатьяграхи, но большого размаха движение не получило.

К середине лета в индийском военно-политическом руководстве утвердилось мнение, что в случае новых пакистанских провокаций, необходим максимально жёсткий ответ – Пакистан успокоится, только если увидит "индийскую армию, марширующую на Лахор и Карачи". Индийские министры неоднократно делали заявления типа: "Некоторые страны понимают только язык силы. Пакистан – одна из них!"

В то же время Пакистан столкновения в Качском Ранне и последующие события убедили в несомненном военном превосходстве. В стране царила эйфория по поводу "победы над индусами".

События в Ранне укрепили Айюба и высшее командование в расистской точке зрения, что "индусы слишком трусливы, чтобы сражаться" (да, истинные арийцы-пакистанцы vs индусские недочеловеки).
Как вспоминал позднее министр пропаганды режима Алтаф Гаухар, для пакистанского руководства данное убеждение было "предметом вера, а не военной доктриной". Даже то, что Индия не решилась начать наступление в Пенджабе, истолковывалось в схожем ключе. Пакистанские генералы в интервью газетам говорили, что "индусы струсили перед лицом нашей военной мощи".
В ходе визита в Лондон Айюб Хан прилюдно отпускал фразы, попавшие в британскую прессу, что индийцы "так же слабы, как во время конфликта с Китаем" и что "мы, при желании, можем легко сокрушить Индию".

12 мая 1965 года госдеп США официально сообщил Исламабаду о запрете использования оружия американского производства в конфликтах с Индией, и пригрозил, в случае новых фактов такового применения, ввести эмбарго на поставку оружия и боеприпасов. Бхутто отреагировал заявлением, что такое решение может иметь "крайне негативный эффект" для американо-пакистанских отношений. Но в итоге в пакистанском руководстве возобладало мнение, что американские заявления – просто игра на публику, что Пакистан жизненно важен для США в обстановке Холодной войны, и что американцы закроют глаза в случае нового конфликта.

В частной беседе с индийским премьер-министром в Лондоне Айюб пренебрежительно заявил, что Индия попыталась в Ранне совершить агрессию против Пакистана, но после нескольких чувствительных ударов пакистанской армии "индусы бежали".
Шастри невозмутимо ответил: "Мистер президент, вы – генерал, я же не имею никакого отношения к военному делу. Но даже мне очевидно, что если я вздумаю атаковать Пакистан, то точно не выберу для этого местность, где все преимущества за вами. Надеюсь, вы не настолько высокомерны, чтобы считать, что я способен допустить такую ошибку или что любой из моих генералов позволит мне допустить такую ошибку?"

Такие настроения, сложившиеся в Исламабаде и Дели, делали новую войну весьма вероятной.

P.S. Нефть в Качском Ранне так и не нашли.

Война-1965 – Архитекторы войны
2 августа, 9:22
Продолжаю рассказ об индо-пакистанской войне 1965 года. Соглашение 30 июня, как казалось многим на Западе, сняло напряжённость в индо-пакистанских отношениях. Но был ещё Кашмир – и Бхутто в ходе переговоров в Лондоне прямо заявил, что "сердце индо-пакистанского противостояния лежит в долине Сринагара"

Готовность к действиям присутствовала с обеих сторон – Пакистан хотел сдвинуть с мёртвой точки решение кашмирского вопроса, Индии готова была дать решительный ответ в случае новых действий со стороны Пакистана. Так что желающих повоевать хватало.
Но среди тех, чьи действия в итоге привели к войне, следует особо выделить министра иностранных дел Пакистана Зульфикара Али Бхутто. Незадолго до своей смерти, отвечая на вопрос индийского журналиста почему он провоцировал Индию в 1965-м в Кашмире, фельдмаршал Мухаммед Айюб Хан сказал: "Не спрашивайте меня, спросите Бхутто".
[censored]
Заняв пост министра иностранных дел после смерти бывшего премьера Мухаммада Али Богра в январе 1963-го, Бхутто фактически взял в свои руки полный контроль над внешней политикой Пакистана. Усилиями Бхутто удалось разрушить имидж Пакистана на международной арене как верного приспешника Вашингтона.
Он заложил основу крепкой дружбы с КНР, в ходе визита в Пакистан в феврале 1964-го премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай полностью поддержал пакистанскую позицию по кашмирскому вопросу. В марте 1965-го прибывшего в Пекин президента Айюб Хана тепло принял Мао Цзэдун.

Пакистан установил дружеские отношения с Индонезией, прогрессивными арабскими режимами. Зримым свидетельством успеха новой дипломатии Бхутто стал организованный в конце 1964 года в Каире саммит лидеров 4-х стран – Египта, Пакистана, Индонезии и КНР (последнюю представлял Чжоу Эньлай)
Даже в отношениях с традиционным союзником Индии, СССР наметились благоприятные для Пакистана подвижки, символом которых стал официальный визит президента Айюб Хана в Москву в середине апреля 1965 года, в самый разгар кризиса вокруг Качского Ранна.

В отношениях с Индией Бхутто был "ястребом" и не раз повторял, что необходимо предпринять решительные меры для решения кашмирского вопроса.
Тем более, что внутриполитическая ситуация в Индии к середине 60-х выглядела довольно тяжёлой. Поражение в войне с КНР 1962 года, смерть Неру (на которую Бхутто откликнулся словами, что "ключ к единству и величию Индии сгорел вместе с трупом Неру"), экономические проблемы (Индия просто не могла прокормить себя), стагнирующая промышленность. Попытки навязывания хинди как единственного языка вызвали протесты на юге, прежде всего среди тамилов. Периодически происходили коммуналистские беспорядки, во время которых толпы мусульман скандировала "Пакистан зиндабад!".

Положение в Кашмире выглядело взрывоопасным, особенно после беспорядков в Сринагаре в декабре 1963-го после исчезновения из святилища Хазрат-Бал местной святыни, Волоса Пророка, и интернирования шейха Абдуллы в мае 1965 года. Казалось ещё чуть-чуть – и кашмирцы восстанут.

При этом серьёзное беспокойство у пакистанцев вызывала начатое после поражения 1962-го широкомасштабное наращивание и перевооружение индийской армии. Благодаря шедшему с 1958-го тесному военному сотрудничеству с США пакистанская армия пока ещё качественно превосходила индийскую. Но сколько продлится такое положение?

И в 1965 году Бхутто и целый ряд других людей – начальник оперативного управления министерства обороны бригадир Гуль Хасан Хан, глава военной разведки бригадир Иршад Ахмед Хан, командир размещённой на линии прекращения огня 12-й дивизии генерал-майор Ахтар Хуссейн Малик – посчитали, что настал именно тот момент, когда Пакистан может решить кашмирский вопрос в свою пользу, вернуть себе "наши Эльзас и Лотарингию".
Промедление недопустимо – через несколько лет индийская армия станет слишком сильна, чтобы Пакистан смог бросить ей открытый вызов, возможно Индии как-нибудь удастся и снять остроту своих внутриполитических и экономических проблем. И благоприятный момент будет упущен.

Бхутто и другие смогли убедить в своей правоте Айюба – Бхутто прямо писал Айюбу, что "Если мы хотим продолжать политику конфронтации с Индией, то время истекает. Мы должны действовать сейчас, или будет слишком поздно".

Так что Пакистану следует организовать и поддержать восстание "алжирского типа" в Кашмире, устроить индийцам "Вьетнам". Индийцы не рискнут пойти на полномасштабную войну – ведь у Пакистана появился такой союзник как КНР, осенью предыдущего 1964-го года обзавёдшийся ядерным оружием.
Если же всё-таки индийцы рискнут, и КНР почему-то не вмешается, то пакистанская армия сможет дать достойный отпор индийцам и промарширует на Дели.
[censored]
В военном превосходстве Пакистана президента Айюба убеждать не пришлось – фельдмаршал всегда был в нём уверен, особенно после бесед с Чжоу Эньлаем о войне 1962 года.
Весной 1965-го Айюб сказал одному американскому бизнесмену в частной беседе, что "всегда считал, что одна пакистанская дивизия стоит трёх индийских, но после бесед с премьером Чжоу уверен, что одна пакистанская дивизия стоит пяти индийских".
Конфликт в Качском Ранне развеял последние сомнения пакистанского руководства в своём военном превосходстве.

А что насчёт весенних предупреждений США от новых шагов против Индии? Предупреждений, которые были подкреплены в начале лета 1965-го рядом практических действий - под разными, обычно техническими предлогами, откладывается передача Пакистану двух эскадрилий Ф-104, зависает вопрос во Всемирном банке о новых кредитах, замораживается финансирование строительства жизненно-важного для Пакистана сталелитейного завода в Карачи и проектных работ по АЭС в Рупуре.

Но Бхутто пребывал в непоколебимой уверенности, что в ситуации Холодной войны Пакистан слишком важен для США – поэтому Вашингтон никогда не прибегнет к решительным шагам вроде военного эмбарго.

И его мнение вполне подтверждалось тем, что летом 1965 года американцы предприняли серьёзные усилия в попытке вовлечь Пакистан во Вьетнамскую войну – вплоть до нескольких личных посланий президента Джонсона Айюбу с просьбами о направлении пакистанских подразделений для поддержки "военных усилий США в Южном Вьетнаме".
Пакистан от прямого ответа увиливал, хотя на одной из регулярных встреч с послом Макконахью Айюб откровенно сказал ему, что считает политику США во вьетнамском вопросе ошибочной.

В такой обстановке и родился "Гибралтар".

Война-1965 – "Гибралтар" в горах Кашмира/подготовка
4 августа, 8:02
После одобрения президентом Айюб Ханом плана "Гибралтар", генерал Малик приступил к подготовке отрядов.

Наотрез от участия в этой затее отказался пакистанский спецназ ССГ.
В конец мая его командир полковник Саед Гаеффар Мехди был вызван заместитель начальника генштаба генерал-майором Абидом Белграми в штаб 12-й дивизии в Мерри. Генерал Малик ознакомил его с планом операции "Гибралтар". Узнав, что операцию планируется провести этим летом, полковник Мехди откровенно заявил Малику, что план "идиотский и невыполнимый", два командира поругались и полковник Мехди уехал из Мерри, наотрез отказавшись давать людей для "Гибралтара".

Через несколько дней он встретился с начальником генштаба генерал-лейтенантом Маликом Шер Бахадуром и изложил ему свою точку зрения. Бахадур, выслушав его, заявил "Вы говорите, что операция "Гибралтар" не имеет шансов, но Ахтар Малик уверен в успехе". Мехди ответил, что глава генштаба должен сам решить, кто из них прав – только помнить, что "мы не разыгрываем манёвры, а ставим на кон судьбу Пакистана". Бахадур ничего не ответил и отпустил Мехди, поблагодарив за высказанное мнение.

Полковник Мехди не успокоился и написал рапорт главкому Мусе, где объяснил, почему он гарантирует неудачу операции "Гибралтар" – "Мы получим свой Залив Свиней". Совершенно не подготовлена почва среди местного населения, действия предполагаются в "полном логистическом вакууме" – вообще никак не проработан вопрос снабжения инфильтраторов после перехода границы. И вообще, Малик "перепутал классические партизанские действия с рейдом коммандос".

Полковник Мехди из 15-го батальона Пенджабского полка получил Воинский крест за бои в Бирме во время Второй Мировой, и был одним из создателей пакистанского спецназа, очень им гордился и был полон решимости не допустить использование бойцов ССГ в качестве "пушечного мяса в безумной авантюре". В итоге он согласился отправить трёх офицеров ССГ только для подготовки отрядов к действиям в Кашмире.
На свой же рапорт генералу Мусе никакого ответа он не получил, а 30 июля полковнику Мехди вручили приказ о переводе с 1 сентября на преподавательскую работу в колледж генштаба в Кветте.
[censored]
Генерал Муса, видимо, пусть и согласившись с решением президента, в глубине души, особенно прочитав рапорт полковника Мехди, так и не поверил в "Гибралтар".
Запросы штаба 12-й дивизии исполнялись крайне медленно, а армейское оружие разакарам-кашмирцам Муса вообще наотрез отказался предоставлять, предложив генералу Малику использовать разакаров только как носильщиков.
Генералы поругались, после чего Малик позвонил напрямую президенту и тот отдал приказ Мусе выделить армейское оружие для разакаров, заявив главкому: "Если мы не можем им [кашмирцам] доверить оружие – то они не стоят того, чтобы за них сражаться".

Довольно быстро выяснилось, что использование в качестве основы для отрядов "Гибралтара" Азад-Кашмирских батальонов и скаутов приводит к тому, что данные части, составлявшие основу 12-й дивизии, оказываются небоеспособными, что оголяет пакистанские позиции на линии прекращения огня.
3 июля Малик направил рапорт Айюбу и Мусе о необходимости привлечения военнослужащих из других подразделений пакистанской армии. Добро было получено и в тренировочные лагеря "Гибралтара" было направлено несколько сот офицеров и солдат из других полков армии – в подавляющем большинстве никогда не бывавших в Кашмире. Из-за разных бюрократических проволочек в большинстве своём эти люди добрались до своих отрядов в начале августа и были отправлены на операцию без какой-либо особой подготовки.

В результате этих проблем начало "Гибралтара" передвинули с середины июля на начало августа. Тем не менее, даже к моменту начала операции численность подразделений для неё едва достигла 3 с половиной тысяч человек.

Сама операция готовилась в полной тайне, о ней не поставили в известность не только лидеров кашмирских сепаратистов, но даже другие рода войск.
Маршал авиации Нур Хан, ставший главкомом ВВС в июле 1965-го вместо неоднозначно проявившего себя во время боёв в Качском Ранне Асгар Хана, случайно узнал об "Гибралтаре" из разговора с одним старым знакомым из генштаба. Он отправился к главкому Мусе и тот подтвердил, что такая операция готовится. Нур Хан переполошился – вы собираетесь воевать с Индией, даже не предупредив ВВС!?
Главком Муса отправил Нур Хана за подробностями в штаб 12-й дивизии. Там генерал Малик заверил его, что настоящая война крайне маловероятна, так как боевики освободят Кашмир с помощью местного населения. И поэтому нет никакой надобности в ВВС, чтобы излишне не провоцировать индийцев.

На второй неделе июля Айюб Хан встретился с командирами отрядов "Гибралтара". 24 июля президент провёл совещание высшего руководства, на котором было принято окончательное решение о начале операции "Гибралтар" 7 августа 1965 года.
На этом же совещании Айюб приказал министру пропаганды Алтафу Гаухару "подготовиться к действиям на пропагандистском фронте". Бхутто конкретизировал распоряжение президента, объяснив, что надо подготовить эмоциональные тексты, где говориться, что люди Кашмира, доведённые до крайности индийским террором, поднялись на восстание против беззаконной деспотии и сражаются не на жизнь, а на смерть, призывая международное сообщество и единоверцев из Пакистана не быть безучастными свидетелями кровавых расправ над свободолюбивыми кашмирцами.
Организацией радиостанции "Голос Кашмира" занялась военная разведка во главе с Иршадом, в его распоряжение Гаухар направил двух кашмирцев из числа сотрудников своего министерства – дабы в нужный час тексты от имени восставших кашмирцев читались с кашмирским акцентом.

В конце июля началось выдвижение отрядов к линии прекращения огня в Кашмире, 1 августа 1965 года первые бойцы перешли на индийскую территорию.
Операция "Гибралтар" началась.

Война-1965 – "Гибралтар" в горах Кашмира/провал
7 августа, 8:18
Военная операция в Кашмире должна была получить мощную пропагандистскую поддержку.

9 августа 1965 года, в полном соответствии с планом операции, пакистанские газеты вышли с передовыми статьями о том, что народ Кашмира восстал против "бесчеловечной деспотии идолопоклонников". Начала вещание, якобы с территории индийского Кашмира, радиостанция "Голос Кашмира", передавшее обращение Революционного совета Кашмира, провозгласившего себя властью на территории индийского Кашмира и начавшего "освободительную войну".
13 августа министр иностранных дел Бхутто дал большое интервью западным и местным СМИ о народном восстание в Кашмире, обратился к ООН с требованием вмешаться и защитить восставших кашмирцев от "геноцида".

Вот только за пределами Пакистана нашлось мало тех, кто поверил в такую версию.

Вечером 8 августа заместитель министра иностранных дел Индии Чандрашекхар Джа встретился в Дели с послами Великобритании, США и СССР, и сообщил им, что с 5 августа Пакистан начал проникновение на индийскую территорию в Кашмире групп боевиков, среди которых есть и военнослужащие пакистанской армией. Джа предупредил, что правительство Индии готово дать самый жёсткий ответ, дабы пресечь инфильтрацию, и обратился к великим державам с просьбой оказать давление на Пакистан на предмет прекращения провокаций.
Тем же вечером Всеиндийское радио Дели передало запись допроса 4-х схваченных инфильтраторов, назвавшихся военнослужащими Азад-Кашмирских батальонов. Глава военной разведки бригадир Иршад в сердцах воскликнул: "Эти ублюдки выдали нас с потрохами!"

9 августа руководитель миссии военных наблюдателей ООН генерал-лейтенант Ниммо сообщил генеральному секретарю У Тану, что никакого восстания в Кашмире нет, но есть проникновение с пакистанской стороны вооружённых людей, атакующих индийских военных. 14 августа это подтвердили военные атташе США и Великобритании, посетившие Кашмир.
С "Голосом Кашмира" вообще получился анекдот – паки умудрились использовать для его вещание ту же частота, на которой вещало правительственное "Радио Азад Кашмир", в перерывах между вещанием последней.

11 августа главком Муса заявил президенту Айюбу, что "Гибралтар" провалился. 15 августа пакистанское руководство приняло решение о прекращение операции. Немедленно была прекращена и вся шумная пропагандистская кампания. Хотя пакистанский МИД продолжал отрицать причастность своей страны к проникновению в Кашмир.

3 сентября Совбезу ООН был представлен официальный отчёт генерала Ниммо (датированный 30 августа), где констатировалось, что в Кашмире никакого восстания нет, а есть проникновение "неизвестных вооружённых людей без формы и знаков различия" с пакистанской стороны линии прекращения огня. Генерал также сообщал, что ряд пленных, с которыми он беседовал, назвались военнослужащими Азад-Кашмирских батальонов.

Подводя итоги, можно сказать, что спешно и плохо подготовленная пакистанская операция с целью поднять восстание в Кашмире полностью провалилась. Она стоила жизни 56 индийских военных и полицейских, и около 500-600 пакистанских добровольцев.

Точных данных нет, более того, 10 августа президент Пакистана Айюб Хан отверг предложение индийский посла Кевал Сингха о передаче тел погибших в Кашмире пакистанских военных – на том основании, что никаких пакистанских военных в индийском Кашмире нет (военнослужащие Азад-Кашмирских батальонов формально в тот период времени не были частью пакистанской армии).

Индия была полна решимости не оставлять произошедшее без ответа.

Война-1965 – Хаджипир и Титвал – индийский ответ/к Музаффарабаду
24 августа, 8:57

"Гибралтар" полностью провалился, но надежды на то, что обстановка теперь нормализуется, не оправдались.

14 августа 1965 года, сообщая о результатах поездки военного атташе в Кашмир, американский посол Честер Боулс проинформировал Вашингтон, что Пакистан, очевидно, не усвоил урок Качского Ранна и что индийцы на этот раз полны решимости проучить их.
В Нью-Дели происходили многотысячные митинги с требованием дать решительный ответ на пакистанские провокации. И 15 августа в речи в День Независимости премьер-министр Шастри заверил страну, что "выхвативший меч будет сражён мечом".
[censored]
К тому времени решение об ответе уже было принято. На заседании военного кабинета в ночь на 13 августа премьер-министр Шастри одобрил представленный начштаба сухопутных сил Чаудхури план по уничтожению баз боевиков в пакистанской части Кашмира. "В случае, если вмешаются пакистанские регулярные войска, наша армия вольна дать решительный ответ в любом месте по собственному выбору". Чаудухи и министр обороны Чаван получили карт-бланш на любые операции.

Вскоре начались и действия – в ночь с 14 на 15 августа рота Дельта 17-го батальона Пенджабского полка под командованием майора Балванта Сингха без боя заняла высоты в секторе Каргил, которые индийцы штурмовали в мае 1965-го и покинули по условиям Лондонского соглашения.

17 и 21 августа в Джамму Чаудхури провёл совещания с главой Западного командования Харбакшем Сингхом и командованием отвечавшего за Кашмир 15-го корпуса, на которых и были согласованы планы операций против пакистанского Кашмира.
Целью атак были два участка на территории Азад Кашмира, западнее линии прекращения огня, служившие основными маршрутами проникновения боевиков в индийский Кашмир

На севере, в секторе Титвал располагалась долина Нилам, ведущая на запад к столице пакистанского Кашмира, Музаффарабаду.
Поздно вечером 24 августа 1965 года две роты 1-го батальона Сикхского полка под командованием майора Ш.Капура, при поддержке 138-й батареи горной артиллерии и 7-го полка полевой артиллерии внезапно атаковали пакистанский пост на гребне Ришмар, на линии прекращения огня. Атака оказалась неожиданной и после короткого боя пара взводов 16-го Азад-Кашмирского батальона отступила, бросив большое количество оружия, боеприпасов и продуктов, предназначенных для боевиков "Гибралтара".
[censored]
В ночь на 26 августа сикхи также внезапной атакой захватили следующий пост пакистанцев на Пир Сахиб.
Последним препятствием на пути в долину был перевал Сунджой, который обороняла рота Азад-Кашмирского батальона при поддержке местной милиции. Его индийцы штурмовали в ночь на 4 сентября, после массированной артподготовки в атаку пошёл 3-й батальон 8-го полка горкхских стрелков. Бой выдался жарким, дело дошло до рукопашной, в которой гуркхи орудовали своими знаменитыми кукри. В итоге пакистанцы сброшены с перевала, в бою погибло 16 индийцев и 28 пакистанцев.
Перевал Сунджой находился над городком Мирпур, всего в нескольких километрах от Музаффарабада.

Отразив 5 и 7 сентября 2 атаки на Сунджой, гуркхи в ночь на 11 сентября захватили с боем Мирпурский мост, и на следующий день вошли в сам Мирпур, оставленный пакистанцами, занявшимися строительством укреплений уже на окраинах Музаффарабада. Столицу пакистанского Кашмира обороняли четыре Азад-Кашмирский батальоны, серьёзно обескровленные отвлечением их личного состава на "Гибралтар" и последними боями. Спасло её от штурма индийцами только перемирие.

Не менее впечатляющими были успехи индийцев и на другом участке наступления в Азад Кашмире – секторе Хаджипир.

Война-1965 – "Большой шлем" – устремляясь к мосту/планы и решение
31 августа, 8:26

Попытка поднять восстание в Кашмирской долине провалилась, более того индийцы перешли в наступление уже в пакистанской части Кашмира, которое ослабленная подготовкой к "Гибралтару" 12-я пакистанская дивизия не могла отразить.

На самом юге Кашмира, где линия прекращения огня смыкалась с международной границей, располагалась долина Чамб, с юга ограниченная горной рекой Ченаб, а с севера – горным гребнем Калидар высотой чуть более 2-х километров.
Долину пересекала несколько гряд невысоких холмов, а в 8 километрах от границы поперёк неё текла в Ченаб река Мунавар Тави, к сентябрю заметно обмелевшая, до метра глубиной. За рекой, от Чамба к Ахнуру вели параллельно две дороги с твёрдым покрытием.
В долине развито сельское хозяйство, поля просо и кукурузы, манговые рощи.

Долина шириной от 3-4 до 12 километров шла на восток, к городку Ахнур, где располагался мост через Ченаб – единственный мост через Ченаб на единственной дороге из Джамму в Кашмирскую долину. Захват данного моста, расположенного всего в 18 километрах от границы, разрывал наземную связь Кашмира с остальной Индией.

Стратегическое значение Ахнурского моста было понятно по обе стороны границы.

13 мая 1965 года на том же совещании в Мерри, где командир 12-й дивизии Ахтар Малик докладывал план операции "Гибралатар", президент Айюб Хан обратил внимание и на Ахнурский мост. Малику было приказано разработать операцию по захвату моста в поддержку "Гибралтара".
Операция получили название "Большой шлем". Предполагалось, что в тот самый момент, когда Кашмирская долина заполыхает восстанием, спровоцированным боевиками "Гибралтара", будет нанесён стремительный удар в долине Чамб, захвачен Ахнурский мост, откуда можно будет развивать наступление как на север к Раджаури, так и на юг к Джамму, располагавшийся всего в 25 километрах от Ахнура.
Вот только первая часть данного плана (про восстание в Кашмирской долине) провалилась, опасность нависла уже над пакистанским Кашмиром.
[censored]
24 августа 1965 года командир 12-й дивизии Ахтар Малик обратился к командованию армии с предложением начать операцию "Большой шлем" с целью снизить давление индийских войск на Азад Кашмир и предотвратить падение его столицы, Музаффарабада. Начальник оперативного управления министерства обороны бригадир Гуль Хасан поддержал генерала Малика. Главком Муса взял сутки на размышление.
25 августа главком Муса ответил Малику и Хасану, что, так как план операции предусматривает пересечение международно-признанной границы Индии и Пакистана, то решение о начале операции может принять только глава государства – Айюб Хан в этот момент отдыхал в долине Сват. Министр иностранных дел Бхутто вылетел к президенту.
29 августа Бхутто вернулся с "добром" от президента. Привёз он и письмо Айюба Хана генералу Мусе, в котором президент писал: "Моральное состояние индуистов не выдержит больше пары ударов в точное время и место. Поэтому настало время нанести такой удар".

Уже 28 августа генерал Малик со штабом 12-й дивизии прибыл в пограничный городок Хариран. К вечеру 31 августа в секторе были сосредоточены три пехотные бригады – 4-я Азад-Кашмирская бригадира Абдула Хамида Хана (5-й, 14-й и 19-й Азад-Кашмирские батальоны), 102-я бригадира Зафара Али Хана (9-й и 13-й батальоны Пенджабского полка, 12-й батальон полка Фронтир Форс), 10-я бригадира Азмата Хаята Хана (6-й батальон полка Фронтир Форс и 14-й батальон Пенджабского полка).
Для поддержки наступления из состава 6-й бронетанковой дивизии (с базы в Гуджранвале в Пенджабе) переброшены два полка – 11-й кавалерийский и 13-й уланский, пять из шести эскадронов которых вооружены "Паттонами" М-47 и М-48 (шестой – противотанковыми САУ М36Б1 "Джексон").
В секторе была сосредоточена вся артиллерия 1-го армейского корпуса, 7-й и 12-й дивизий под общим командованием бригадира Амджада Али Чаудхури, в общей сложности две тяжёлые батареи 155-мм и 203-мм орудий соответственно, по три полка средней и полевой артиллерии, лёгкая батарея ПВО, два полка артиллерийско-инструментальной разведки.

С индийской стороны Чамб обороняла 191-я отдельная пехотная бригада – та самая, командир которой бригадир Мастерс погиб во время "Гибралтара", его сменил бригадир Манмохан Сингх. Части бригады в середине августа привлекались к операциям в Кашмирской долине, но к концу месяца вернулись в Чамб.
Непосредственно границу (83 километра международно-признанной и 32 километра линии прекращения огня) охраняли легковооружённые части Пенджабской вооружённой полиции и Джамму-и-Кашмирской милиции, общей численностью около двух батальонов. Их прикрывали 3-й батальон Махарского полка и 6-й батальон Сикхской лёгкой пехоты.
В глубине долины находились 15-й батальон Кумаонского полка и 6-й батальон 5-го полка горкхских стрелков. Артиллерия представлена 14-м полком полевой артиллерии и батареей тяжёлых миномётов. Также в Чамбе размещался эскадрон Чарли 20-го уланского полка под командованием майора Бхаскара Роя – 15 лёгких танков АМХ-13, из которых три к 1 сентября находились в ремонте.
[censored]
В результате на данном участке пакистанцы имели почти троекратный перевес в пехоте, и шестикратный перевес в танках и артиллерии. Причём в последних компонентах количественный перевес умножался на громадный качественный – "Паттоны" против АМХ-13, 203-мм гаубицы М-115 против 25-фунтовых британских полевых орудий QF 25.

Важность Ахнура была понятна и индийцам. Десятилетиями шли разговоры, что надо бы усилить силы в Ахнуре, и надо бы построить ещё один мост через Ченаб восточнее, в Риаси. Но всё оставалось (по старой индийской традиции "пока гром не грянет…") на уровне разговоров.
Лишь 25 августа 1965 года было принято решение об увеличении сил в секторе Чамб-Ахнур до размеров дивизии. Штаб новой 10-й пехотной дивизии начал формироваться в Бангалоре на юге Индии и должен был прибыть в сектор к 15 сентября. Утром 30 августа в Ахнур прибыли и первые подкрепления – 6-й батальон Раджпутского полка. Манмохан Сингх запросил у командования противотанковые мины, но ответа на свой запрос не получил.

Индийцы не верили в возможность наступления на Ахнур, ибо для него пакистанцам необходимо было пересечь международно-признанную границу, что точки зрения индийцев представляло собой очевидный casus belli.
На совещание армейского командования в Сринагаре 31 августа генерал Чаудхури выразил уверенность, что Пакистан не признает факт проникновения в Кашмир, но вряд ли пойдёт на серьёзное наступление. Командир 15-го корпуса генерал-лейтенант Кашмир Сингх Каточ возразил главкому, что надо быть готовым к попытке паков отбить Хаджипирский выступ или наступать южнее, на дорогу Ури-Пунч. Но про Ахнурский мост никто не заикнулся.

Концентрацию сил на пакистанской стороне индийская разведка проспала. По их данным, в секторе Чамб у паков имелось 3-4 пехотных батальона при поддержке эскадрона танков и пары артиллерийских полков – то есть силы, вполне сравнимые с 191-й бригадой.

Утром 1 сентября замещавший Чаудхури на совещании у премьер-министра генерал Парамасвами Кумармангалам выразил уверенность, что в ближайшие пару недель можно не ожидать какого-либо силового ответа со стороны Пакистана.
В тот момент пакистанские танки уже пресекли границу и начали наступление на Чамб.

Война-1965 – "Большой шлем" – устремляясь к мосту/остановка
2 сентября, 8:47

1 сентября 1965 года успешно началось пакистанское наступление к Ахнурскому мосту.

Около 11:30 в приграничный Хариран прилетел главком сухопутных сил генерал Муса. Не обнаружив там Ахтара Малика и не сумев с ним связаться, Муса на своём вертолёте вылетел в Чамб.
Около часа дня главком Муса наконец встретился с Маликом и объявил ему, что командование "Большим шлемом" передаётся командиру 7-й пехотной дивизии генерал-майору Яхье Хану, а Малику предписывалось отправляться в Азад Кашмир и заняться его обороной.
На вопрос генерала – "Зачем менять коней на переправе?" – Муса ответил: "Таков приказ босса".

Остаток дня 2 сентября ушёл на передачу дел от штаба 12-й дивизии штабу 7-й дивизии. Разумеется, в это время было не до наступления.

Вот уже полвека остановка "Большого шлема" считается в Пакистане причиной провала операции и является предметом жарких дискуссий.
Правительственная версия впервые была озвучена в 1969-м и позднее повторена в официальной пакистанской истории войны – смена командования изначально закладывалась в план "Большого шлема", Ахтар Малик должен был командовать действиями до реки Тави, а дальше его менял Яхья. Наступление же 2 сентября было остановлено из-за необходимости подтянуть артиллерию.

Только вот никто в неё в Пакистане не верит.
Даже по вопросу того, кто принял решение, нет единого мнения. Сам Малик был уверен, что решение о смене командования исходило от президента Айюб Хана. Другие авторы считают, что решение принял главком Муса, отношения которого с Ахтаром Маликом за месяцы подготовки "Гибралтара" окончательно испортились.

Ещё больше вариантов ответа на вопрос "почему?"
Наиболее распространён был вариант, что таким образом Айюб хотел прославить своего любимчика Яхью. Ведь тот, кто захватил бы Ахнурский мост, стал бы в глазах всего Пакистана великим полководцем и естественно бы сменил в 1966 году уходившего на пенсию Мусы на посту главкома армии.

Но в последние годы данный ответ потеснил версия, впервые высказанная командовавшим артиллерией во время "Большого шлема" бригадиром Амджадом Чаудхури в своих воспоминаниях в 1977 году – кто-то из них, или Айюб, или Муса, будучи тесно связаны с американцами, не желал захватывать Ахнур, ибо это означало неизбежную войну с Индией. И смена командования была лишь средством остановить операцию.

Споры продолжаются, очевидно только то, что остановка пакистанского наступления в секторе Чамб на сутки весьма помогло индийцам организовать оборону Ахнура.
"Большой шлем" возобновился 3 сентября.

Война-1965 – 6 сентября и накануне
6 сентября, 8:21

Для индийского руководства было очевидно, что целью "Большого шлема" является пресечение сухопутного сообщения с Кашмиром.

Оценим соотношение сил сторон. Индия имела явный перевес только в количестве пехотных батальонов – 628 против 352. В остальном перевес был на стороне Пакистана.

Преимущество в танках у Пакистана было как количественным, так и качественным. Цифры различаются в разных источниках.
Основу танковых сил Пакистана составляли 432 новейших американских "Паттона" (230 М-47 и 202 М-48), также имелось около 200 "Шерманов" с 76-мм орудиями послевоенных модификаций М4А1Е1 и М4А3Е4, 96 лёгких танков М-24 "Чаффи" и несколько десятков противотанковых САУ М-36Б1 "Джексон".

Основу индийских бронетанкового корпуса составляли доставшиеся в наследство от британской Индийской армии "Шерманы" времён Второй мировой, от 332 до 346 единиц М4А2, часть которых в 50-е годы была перевооружены французскими высокоскоростными орудиями СН-75-50, но большинство сохранили старые 76-мм пушки М3Л40.
Также имелись 188 британских "Центурионов" Мк.7 с 105-мм орудиями Л-7, и большое количество лёгких танков (что связано с позицией начштаба сухопутных войск Чаудхури) – 164 АМХ-13, 90 ПТ-76 и несколько десятков М-3 "Стюарт".

Ещё более явным был перевес Пакистана в артиллерии – 756 стволов, в том числе 72 105-мм американских гаубиц М-101, 126 155-мм американских гаубиц М-114 и 48 новейших американских 203-мм САУ М-110.
Основу индийской артиллерии (450 из 608 стволов) составляли 25-фунтовые полевые пушки-гаубицы QF-25, при крайне небольшом количестве орудий больших калибров времён Второй мировой войны.

Решение атаковать, дабы принудить Пакистан к прекращению боевых действий в Кашмире, было принято индийским руководством днём 1 сентября 1965 года. Уже вечером на заседании кабинета министр обороны Чаван проинформировал членов правительства, что "отдал [начальнику штаба сухопутных сил Чаудхури] соответствующие распоряжения по Пенджабу".

Тем же вечером министр иностранных дел Сваран Сингх встретился с послами США, СССР и Великобритании, и проинформировал их о пакистанском наступлении в секторе Чамб - "Индия стоит перед лицом исторического выбора, что определит будущее Южной Азии на поколения вперёд". И она полна решимости дать ответ, что навсегда отучит Пакистан от подобных провокаций.
А генерал Чаудхури прямо сказал вечером 1 сентября американскому военному атташе генерала Джонсону: "Это война".

Днём 2 сентября министр обороны Чаван выступил в Лок сабхе и объявил стране, что Пакистан предпринял массированное наступление в секторе Чамб с применением бронетехники. "Мы должны приложит все силы для обороны. Наши войска будут готовы дать решительный ответ в ближайшие дни". В то же время генерал Чаудхури провёл совещание в своём штабе, на котором определено, что к 6 сентября все части должны быть готовы к наступлению.
Началась активная переброска войск в Пенджаб, как и в мае 1965 года.

Планирование наступления в Пенджабе индийским командованием активно велось с мая 1965 года, изучались различные варианты, итоговый план операции "Риддл" (Грохот) был утверждён на совещании в штабе сухопутных сил 9 августа 1965 года и 12 авугста доведён до армии в форме оперативной инструкцией № 36.

В день Д 11-й корпус (4-я горная, 7-я и 15-я пехотные дивизии, 2-я отдельная бронетанковая бригада) осуществлял операцию на юге Пенджаба, на участке между реками Рави и Сатледж, с целью выхода на канал БРБ и создания угрозы захвата столицы пакистанского Пенджаба Лахора.
Это должно было заставить пакистанцев перебрасывать подкрепления на Лахорский фронт, после чего, в день Д+2 в северной части Пенджаба, в коридоре между реками Рави и Ченаб, переходил в наступление 1-й корпус (6-я горная, 14-я и 26-я пехотные, 1-я бронетанковая дивизии) с целью перерезания основной транспортной артерии Западного Пакистана южнее Сиалкота.
Во второй фазе предусматривалось возобновление наступления на Лахорском фронте с переправой через канал БРБ и штурмом Лахора.
[censored]
Вечером 4 сентября на совещание военно-политического руководства Индии день Д был определён как 6 сентября 1965 года. 5 сентября все задействованный в операции части были проинформированы об этом. В 9-ть вечера генерал Чаудхури доложил министру оборону Чавану, что подготовка к наступлению закончена.

Разумеется, столь масштабное развёртывание войск у границы невозможно было скрыть от противника. С 3 сентября сообщения об этом регулярно поступают в пакистанский штаб. Однако главком Муса предпочитал не верить.
Хотя 4 сентября около 22:30 в части и была разослана директива о необходимости повышения бдительности, которая предписывала отозвать личный состав из отпусков и увольнительных, и начать скрытую подготовку оборонительных позиций на случай "возможной индийской атаки":
"Последние данные разведки свидетельствуют о концентрации индийских войск на границах Восточного и Западного Пакистана, вместе с тоном передач Всеиндийского радио о пакистанской атаке на Джамму это показывае агрессивные намерения индийской стороны, в связи с чем все подразделения должны принять необходимые оборонительные меры".
Но предложения нижестоящих командиров об установке минных полей, подтягиванию к границе артиллерии и пр. штаб решительно отвергал, требуя не "поддаваться на провокации".

В 4:00 по-индийскому времени (или 3:30 по-пакистанскому) 6 сентября 1965 года на всём протяжении границы в Пенджабе индийская артиллерия открыла огонь. Одновременно части 11-го корпуса пересекли границу.

В 4-ре утра президента Айюб Хана подняли с постели сообщением, что индийцы наступают на Лахор.
Утром 6 сентября Пакистан был разбужен эмоциональной речью своего президента, в которой он известил страну о "неспровоцированной индийской агрессии".
"Мы – в состоянии войны с Индией… Индия осмелилась напасть на людей, чьи сердца заполнены посланием Священного Корана, что принёс нам Пророк Мохаммед. Мы отплатим сполна за вероломное нападение. Наша армия уже послана на границу и вы все должны быть готовы создать вторую линию обороны".

Надо заметить, что для народа Пакистана это был шок – после вестей середины августа из Кашмира СМИ ничего не рассказывали ни о "Гибралтаре", ни о Хаджипире, ни о "Большом шлеме". Так что с точки зрения простого пакистанского обывателя Индия внезапно, ни с того ни с чего, напала на мирный Пакистан.
В стране случилась патриотическая истерика, повсюду происходили стихийные митинги, поэты писали патриотичные песни, радио поднимало массы, граждане забрасывали цветами отправлявшихся на фронт солдат – короче случилась у Пакистана Отечественная война.
[censored]
В Индии реакция была гораздо спокойнее. Утром 6 сентября министр обороны Чаван в речи в Лок сабхе известил нацию о начале крупномасштабного наступления в Пенджабе, с целью принудить Пакистан к прекращению вооружённых провокаций в Кашмире и нарушений воздушного пространства Индии. Причём слово "война" публично не прозвучало.
Индийский обыватель встретил известие со спокойным удовлетворением – наконец-то, сколько ещё можно терпеть, пора уже врезать оборзевшему соседу по морде, и чётко объяснить, кто в этих джунглях тигр, а кто шакал.

Война (официально её так ни одна из сторон и не объявила) началась.

Война-1965 – Разгром 1-й пакистанской бронетанковой дивизии под Асал-Уттаром/расстановка фигур
8 сентября, 8:12

6 сентября 1965 года индийским наступлением на Лахорском фронте противостояние двух стран было впервые в истории выведено за пределы Кашмира.

Восточные подступы к Лахору перекрывал построенный в конце 40-х годов в 5-14 километрах от границы канал Бамбавали-Рави-Бедиан (БРБ), именовавшийся в Индии канал Ичогил, соединивший реки Рави и Сатледж. Канал около 5 метров глубиной и 45 метров шириной задумывался, прежде всего, как оборонительное сооружение, на его западном берегу была создана сеть дотов.
[censored]
Участок фронта между Рави и Сатледжем обороняли 10-я и 11-я пакистанские пехотные дивизии, в тылу у которых располагались 1-я бронетанковая дивизия и 7-я пехотная (частично во главе со своим командиром отправившаяся в сектор Чамб).
Утром 6 сентября индийские войска больших успехов, за парой исключений, не добились. Через несколько часов после индийской атаки 1-я бронетанковая дивизия получила приказ о начале операции.

Пакистанский план, подготовленный ещё в 50-е годы, предусматривал наступление в секторе Хем-Каран с выходом на автотрассу Дели-Амритсар восточнее главного города Пенджаба и последующим продвижением на восток для захвата стратегических мостов через реку Беас. Мосты через Беас планировалось захватить, преодолев около 70 километров, к вечеру 2-го дня наступления.
[censored]
Несмотря на то, что оперативное управление индийского министерства обороны, изучив развёртывание пакистанских войск во время обострения ситуации на границе в мае 1965-го, заключило, что наступать паки будут в секторе Хем-Каран, индийцы (как это у них и водиться) никаких выводов не сделали. И начало наступления 1-й бронетанковой дивизии стало для них неожиданным.

Местность, в которой предстояло наступать пакистанцам, представляет собой культивируемую равнину, пересечённую множеством ирригационных каналов, достигавших ширины 2-3 метра и метра в глубину. На полях, разделённых небольшими рощицами, выращивают хлопок и сахарный тростник – последний к сентябрю вымахал уже до 4-5 метров высотой.
Данную область пересекали соединяющие приграничный городок Хем-Каран с Амритсаром неширокая автодорога с щебёночным покрытием и железнодорожная ветка.

1-я бронетанковая дивизия была элитной частью пакистанской армии. Уже три года ею командовал генерал-майор Назир Ахмад Хан, заслуживший нелюбовь подчинённых созданием сети доносчиков, стучавших на командиров.
В составе дивизии было три бронетанковые бригады (3-я, 4-я и 5-я), которыми командовали бригадиры Моэн, Тони Лэмб и Башир.
Каждая бригада включала два танковых полка и батальон мотопехоты.
[censored]
4-й кавалерийский (командир – подполковник Мохаммад Назир), 5-й конный (командир – подполковник Мохаммад Хан), 6-й уланский (командир – подполковник Шахибзад Гуль), 19-й уланский (командир – подполковник Башир Ахмад) и 24-й кавалерийский (командир – подполковник Али Имам) были оснащены "Паттонами", 12-й кавалерийский полк – "Чаффи".

Батальоны мотопехоты относились к полку Фронтир Форс – 1-м, 7-м и 10-м батальонами командовали соответственно подполковники Саид Шаббир Али, Абдул Рахман и Фазал Карим. Каждый батальон оснащён 11 новейшими американскими БТР М-113.
Дивизии была придана мощная артиллерия под командованием бригадира А.Р.Шамми (3-й, 15-й и 16-й полки САУ, 21-й полк средней артиллерии и 19-й полк ПВО) и 1-й инженерный батальон под командованием подполковника Алтафа Хуссейна.

По первоначальному плану танки должны были наступать вместе с 7-й пехотной дивизией, но из-за привлечения её сил к "Большому шлему", к моменту начала операции на месте оставалась одна 14-я парашютная бригада, поэтому о поддержке наступающих танков командование 1-й бронетанковой дивизии должно было договариваться с размещённой на этом участке фронта 11-й пехотная дивизия.

Её командир генерал-майор Абдул Хамид Хан считался одним из лучших пакистанских комдивов.
В его подчинении было три бригады:
21-я пехотная под командованием бригадира Сахиба Дада в составе 5-го батальона полка Фронтир Форс (командир – подполковник Мумтаз) и 13-го батальон Белуджского полка (командир – подполковник М.Хуссейн).
52-я пехотная под командованием бригадира С.Р.Х.Ризви в составе 2-го батальона полка Фронтир Форс (командир – подполковник Фатех Хан), 7-го батальона Пенджабского полка (командир – подполковник Ширази) и 12-го батальона Белуджского полка (командир – подполковник Ахтар).
106-я пехотная под командованием бригадира Навазих Али в составе 1-го батальона Восточно-Бенгальского полка (командир – подполковник А.К.К.Хак) и 7-го батальона Белуджского полка (командир – подполковник Расул Баш).

Дивизии были приданы два танковых полка – 15-й уланский (командир – подполковник Искандар Алкарим) и 32-й кавалерийский (командир – подполковник Афтаб Ахмад), вооружённые "Шерманами".
У дивизии имелась мощная артиллерия под командованием полковника Ширина Дилхана Ниязи – 26-й и 38-й полки полевой артиллерии, 12-я и 9-й полки средней артиллерии и 35-й полк тяжёлой артиллерии.

С индийской стороны в секторе Хем-Каран размещалась 4-я горная дивизия под командованием генерал-майора Гурбакша Сингха, переброшенная в Пенджаб из гор Северо-запада (где она занималась контрпартизанскими операциями) в апреле 1965 года, в составе двух бригад:
7-я горная под командованием бригадира Сидху в составе 4-го (командир – подполковник Фархад Бхатти) и 7-го батальонов Гренадерского полка и 9-го батальона Джамму-и-Кашмирских стрелков.
62-я горная под командованием бригадира Х.С.Галаута в составе 1-го батальона 9-го полка горкхских стрелков, 13-го батальона Догрского полка и 18-го батальона Раджпутанских стрелков.

Дивизии был придан один танковый полк – 9-й конный (Декканская конница) под командованием знаменитого в будущем индийского военного – подполковника Аруна Шридхара Вайдьи. Полк был оснащён модернизированными "Шерманами"
Артиллерию дивизии представляли полк полевой артиллерии (25-фунтовые QF25), полк средней артиллерии (5,5-дюймовые орудия БЛ), полк лёгкой артиллерии (120-мм миномёты) и два горных полка (106-мм безоткатные орудия на джипах).

В тылу 4-й горной дивизии находилась 2-я отдельная бронетанковая бригада под командованием бригадира Томаса Кришана Чаграджа в составе 3-го кавалерийского (командир – подполковник Салим Калиб) и 8-го легкокавалерийского (командир – подполковник П.С.Мехта) полков, вооружённых соответственно "Центурионами" и АМХ-13.
Бригаде придан полк САУ, оснащённый 88-мм самоходными гаубицами "Секстон" канадского производства времён Второй Мировой войны.

Именно этим силам и предстояло встретить наступление 1-й пакистанской бронетанковой дивизии.

продолжение тут[censored]

> Так закончился первый день битвы за Асал-Уттар. Наступила ночь.

Скорее бы утро!!!