Взрыв в метро 1977 года

Что-то странное пишут. Всем ведь известно, что при социализме терроризм невозможен!

Традиция давняя среди нашей интеллигенции. Аватар Боннер - Сахаров заявил что к взрыву причастен КГБ.

>> Да, работали так, что еще не в каждом кино такое качественное расследование покажут !
>
> Оно то да, только Горбачева и Ельцина они проглядели.

Так те ждали, раньше времени не вредили.
После таких клоунов как Горби и Ельцынд рассказы о 37-м кажутся суровой правдой.
Сколько врагов тогда тихо на места пробралось?

От себя замечу, что волей судьбы, успел послужить вместе с чекистами - непосредственными участниками событий, автор опустил мероприятия по розыску подписчика газеты "Советский Спорт", когда по клочку в несколько кв. см. был найден хозяин квартиры, где останавливались террористы - были были проверены все подписчики, перелопачены свалки бытовых отходов, наконец найдена газета к которой подходил этот клочок. Хозяин указал, что квартиру сдавал армянам. Все поезда в метро патрулировали наряды из офицеров Центрального аппарата и Управления по М и МО КГБ СССР.)

А это более полный, оригинальный текст статьи, опубликованной в газете "Волжская коммуна" №№ 18, 23 в 2004 году, автор Алексей СТЕПАНОВ

…В конце 70-х в Москве произошел, пожалуй, первый случай открытого террора. В субботний день 8 января 1977 года прозвучали сразу три взрыва. Стоит отметить, что террористы выбрали самое удобное время для диверсии. Буквально две недели назад в Москве проходили торжества по случаю 70-летия главы государства Леонида Брежнева. В связи с массовым приездом в город иностранных правительственных делегаций в Москве были усилены все меры безопасности. В усиленном режиме работали как милиция, так и КГБ. В результате принятых мер торжества прошли без единого инцидента. После них наступило пред- и посленовогоднее затишье, когда вплоть до 10 января 1977 года в страну не въехала ни одна иностранная делегация. Город, что называется, "расслабился", чем и воспользовались террористы. 8 января 1977 года была суббота. В тот день многие москвичи отправились на вечерние киносеансы, в театры, концертные залы, на новогодние елки. В вечерние часы на улицах города было оживленно…

Первая бомба взорвалась в 17.33 в вагоне метро между станциями

«Измайловская» и «Первомайская». Этот взрыв повлек за собой наибольшее

количество жертв, поскольку в это время поезд был переполнен. Кроме

взрослых, погибли и дети, которые вместе с родителями возвращались с

новогодней елки. Поезд остановился, погас свет, и в полной темноте

раздавались ужасные крики и стоны раненых. Станции метро

«Первомайская», «Измайловская» и «Щелковская» были немедленно закрыты, людей с платформ эвакуировали. Взорванный состав подали на «Первомайскую», и пассажиры

нескольких составов, проследовавших через станцию без остановки, видели

развороченный вагон и окровавленных людей на платформе. Второй взрыв прогремел ровно через 32 минуты после первого - в 18.05 бомба взорвалась в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского райпищеторга. А через 5 минут после этого прозвучал и третий взрыв - на этот раз бомба была подложена в чугунную мусорную урну в нескольких сотнях метров от здания КГБ СССР около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября. Заряд этой бомбы взлетел вверх и упал на крышу Историко-архивного института. Общий итог всех трех взрывов был ужасен: 44 раненых и 7 убитых (по сведениям в «Известиях», опубликованных 8 февраля 1979 г.).

Терракты в Москве вызвали настоящее потрясение как в среде простых советских граждан, так и на самом кремлевском верху. Л.И. Брежневу в тот же день доложили об этих взрывах. Он сразу же связался с председателем КГБ Юрием Андроповым и министром внутренних дел Николаем Щелоковым и потребовал от них в кратчайшие сроки найти преступников. Несмотря на воскресный день, 9 января в КГБ и МВД СССР прошли экстренные совещания, посвященные произошедшим накануне взрывам. На поиски преступников были брошены лучшие силы из числа розыскников прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Эта операция получила кодовое название "ВЗРЫВНИКИ". Основную оперативную работу по розыску террористов взяли на себя контрразведчики из КГБ. Последний свой взрыв преступники, видимо, не случайно произвели между Красной площадью и зданием КГБ, тем самым как бы бросая вызов руководству страны и чекистам. Поэтому делом чести для последних было как можно скорее напасть на след преступников.

Оперативники КГБ опросили более 500 свидетелей, однако ни один из опрошенных так и не смог толком описать внешность террористов. Сегодня подобные уголовные дела получают смачный ярлык "висяк" и тонут в пухлых томах последующих дел. Но тогда на дворе стоял 1977 год, и к внеплановым взрывам страна еще не привыкла. Вторая группа специалистов собирала вещественные доказательства преступлений. Главными среди них были осколки взрывных устройств и те емкости, в которых они находились. Осколки от бомб собирались наиболее кропотливо. Они извлекались из тел убитых и раненых, подбирались на крыше Историко-архивного института, извлекались из обшивки вагона метро, для чего эту обшивку предварительно полностью сняли. Наиболее "ценный" осколок был найден в теле одного из убитых в метро мужчин. Этот осколок напоминал собой ручку от утятницы и был окрашен в синий цвет. Именно по этому осколку сыщики сумели установить, что в качестве корпуса взрывного устройства террористы использовали обыкновенную чугунную утятницу вместе с крышкой. Эту крышку они накрепко прикрутили к корпусу с помощью гаек и болтов, после чего прошлись по ним сваркой.

Поиски мест, где изготовлялись подобные утятницы, длился около двух месяцев. За это время было "просеяно" несколько предприятий в ряде союзных республик, пока не удалось выйти на "родного" изготовителя утятницы, использованной террористами. Тот завод оказался в Харькове, однако оттуда вся продукция была отправлена... в 45 различных городов Советского Союза. Так появилось еще одно препятствие на пути сыщиков к истине. Нечто подобное произошло и с поиском других вещдоков. Например, было установлено, что в вагоне метро бомба была оставлена в большой дорожной сумке бежевого цвета. По оставшимся кусочкам этой сумки было определено, что эта кожа была изготовлена на Белгородском заводе в Горьковской области. Но и там выяснилось, что вся подобная продукция была отправлена затем в 40 городов Союза. Однако чекисты сфотографировали дубликат этой сумки и фотографии ее разослали во все территориальные органы КГБ и МВД СССР. Как покажут дальнейшие события, именно данное обстоятельство во многом поможет раскрытию этого дерзкого преступления. Тем временем эксперты установили, что, кроме осколков от утятницы, в местах взрывов фигурирует и другая «начинка»: шпильки для оборонной промышленности, изготовленные в Ивановской области, и кусочки руды с примесью мышьяка - из рудника в районе Керчи. Шпильки поставлялись уже в 12 городов, а руда - в Жданов и в Закавказье. Как только это стало ясно, было предположено, что к взрывам в Москве вполне могли быть причастны или украинские националисты, или представители армянской организации "Дашнакцутюн». Электросварка бомб проводилась специальным электродом, который использовался лишь на оборонных предприятиях. Отсюда напрашивался вывод: один из террористов имел отношение к "почтовому ящику". В конце концов из множества "подозреваемых" городов были оставлены только три населенных пункта - Ереван, Ростов-на-Дону и Харьков. Это уже кое о чем говорило. Однако пока это было только предположением. КГБ подозревал в терактах и советских диссидентов, для чего через своих людей на Западе публиковал в "своих" изданиях статьи соответствующего содержания. Однако эта линия поисков вскоре заглохла ввиду своей неперспективности.

Между тем террористов искало и МВД СССР. Так, в Тамбове местная милиция арестовала некоего Платова, который с помощью самодельной бомбы попытался убить своего соседа-лесника. В результате взрыва лесник не пострадал; однако были убиты его жена и две дочери. Об этом теракте тут же дали знать в Москву. Причем было сообщено, что Платов сознался и в том, что он осуществил январские взрывы в столице. Но Тамбов не значился в списке поставок шпилек, утятниц и руды… Тем не менее туда срочно выехали контрразведчики. При детальном разборе выяснилось, что Платов путается в показаниях. Стало ясно, что все, что он говорит о взрывах в Москве, - "липа". Была установлено, что местная милиция пыталась отличиться перед собственным министерством и подвергла Платова внутрикамерной «обработке». На этой версии оперативники потеряли месяц. На календаре уже был октябрь 1977 года, но преступники до сих пор гуляли на свободе. Андропов постоянно держал руку "на пульсе" этой операции и рассчитывал, что к ноябрьским праздникам удастся обезвредить террористов. Так, собственно, оно и произошло. Причем развязка истории началась вдали от Москвы.

В ташкентском аэропорту один из чекистов-стажеров обратил внимание на дорожную сумку в руках у одной женщины, спешившей на самолет. Сумка эта была идентична той, которая была запечатлена на фотографии, присланной из Москвы. Женщину ту попросили на несколько минут задержаться и во время этой задержки проверили ее сумку. Чекистов интересовал ярлык завода-изготовителя сумки. Оказалось, что эту сумку сшили на заводе... в Ереване. Как только эта информация достигла Москвы, оттуда в столицу Армении на личном самолете председателя КГБ СССР вылетела оперативно-следственная группа. По оперативному плану были прочесаны все районы Еревана. Армянские чекисты с трудом верили, что все нити январских терактов ведут к ним. Однако по личному распоряжению Андропова они должны были оказывать коллегам из Москвы самую посильную помощь в поисках террористов. Они ее оказывали, однако делалось это без особого энтузиазма…

К тому времени террористы уже вновь прибыли в Москву, намереваясь взорвать Курский вокзал. На этот раз их сумка была заряжена шрапнелью. Взяв обратные билеты на поезд "Москва – Ереван", они посидели немного в зале ожидания и пошли к выходу. Это уже в наши дни вход в зал ожидания любого столичного вокзала является платным, что отбивает охоту пройти туда каждому желающему. В 1977 году все было иначе, и в зале обычно толпилась уйма всякого народа. Так было и в том октябре. Если бы взрыв тогда произошел, шрапнель унесла бы на тот свет не менее сотни человек. Один из террористов опустил руку в свою сумку и включил часовой механизм. Внезапно появился усиленный милицейский наряд и приступил к проверке документов и багажа. Запаниковавший бомбист вновь полез в сумку.

На самой бомбе стоит остановиться отдельно. С помощью часов она бы взорвалась спустя двадцать минут. Тумблер включения был двусторонним: при повороте вправо электрическая цепь через двадцать минут замыкалась на лампочку, при повороте влево - на детонатор. В этом состояла своя хитрость. Скажем, после включения часов кто-то из пассажиров окликнул бы бомбиста, шагающего прочь от взрывного устройства "Але, вы сумку забыли!". Забрав бомбу обратно, нужно было всего лишь замкнуть тумблер на лампочку. На Курском вокзале террорист вначале повернул тумблер влево, но, заметив милицию, решил не рисковать и переменил направление тока. После этого он оставил сумку в зале ожидания и вышел налегке в туалет. Спустя несколько минут бесхозная вещь обратила на себя внимание. Кто-то из пассажиров заглянул внутрь, вытащил синюю куртку, шапку и моток проводов. Наткнувшись на часы и горящую лампочку, он сразу же забил тревогу. Сумка была доставлена в отделение милиции. Дежурный офицер, недолго думая, стал возиться с проводами и наконец повернул тумблер. Но взрыва не произошло: к счастью, батарея к тому времени села полностью. На ноги поставили всю столичную милицию, перекрыли два аэропорта, железнодорожные вокзалы и автотрассы, которые вели в Ереван. Контрольные посты, наряды и патрули получили ориентировку на пассажира без верхней одежды (уже был конец октября). Когда весть о новой бомбе в Москве разнеслась по городу, среди населения возникла очередная паника. На улицах города тогда вновь появились усиленные наряды милиции, в вагонах метро постоянно курсировали военные патрули, которые "шарили" глазами по всем подозрительным сумкам и пакетам.

Между тем, удача отвернулась от террористов во всем. Рассчитывая на то, что сумка с бомбой взлетит на воздух, они оставили в ней свои личные вещи: синюю куртку и шапку-ушанку. На последней затем сыщики обнаружили несколько черных волосинок. Ориентированные на поиски брюнетов без верхней одежды на ноги были подняты милицейские силы на всех железнодорожных вокзалах и в аэропортах страны в направлении таких городов, как Ереван, Тбилиси и Баку. И именно на границе Грузии и Армении были тогда обнаружены двое из преступников. Как и было указано в ориентировке, в третьем вагоне поезда «Москва – Ереван» был обнаружен черноволосый молодой человек в синих спортивных брюках, при нем не оказалось верхней одежды, не было при нем и документов. Это был 24-летний рабочий Акоп Степанян. Ехал он вместе со своим товарищем - художником Завеном Багдасаряном. Их обоих этапировали в Ереван. Однако пока никаких обвинений им не предъявляли. Все произошло на следующие сутки. Опытные оперативники решили сыграть на неопытности задержанных. К тому времени из Москвы были присланы в Ереван сумка с Курского вокзала и обнаруженные в ней вещи. Следователь вызвал к себе Багдасаряна и сообщил ему: "Кстати, Багдасарян, твоего друга передали в милицию. Сейчас он мерзнет в камере, ему холодно там, возьми его вещи, а то мы не знаем, какие его. Помоги найти". Багдасарян подошел к куче сваленных вещей и уверенно вытащил синюю куртку. В ту же секунду щелкнул затвор фотоаппарата. Багдасарян вздрогнул, поспешно отбросил куртку и закричал: "Нет, это не я! Я ничего не говорил, ничего не делал!"…

Точки над "и" расставила мать Степаняна, вызванная в управление. "Можете ли вы сказать, где сейчас находится ваш сын?" - спросил следователь. "Не знаю, - ответила мать. - Дней десять назад он сказал, что решил поехать в горы, в Цахкадзор, покататься на лыжах. С тех пор я его не видела". – "Посмотрите, нет ли вашей сумки среди этих вещей?" Женщина бросила взгляд на четыре сумки и чемодан и ответила: "Вот наша сумка! Ее взял с собой мой сын". Она опознала сумку сына - ту самую, в которой лежала бомба, и тем самым подписала ему смертный приговор. Обыск на квартирах выявил аналоги бомб, которые совпадали с московскими “адскими машинками" Круг замкнулся… Но московские оперативники понимали, что это лишь технические исполнители. Как же выйти на организатора этих акций?

Вспоминает генерал-майор В.Н. Удилов: «Мы использовали нашу оперативную технику. Под видом пломбы поставили подслушивающее устройство. Через два часа пришел специалист и принес запись. Отец Степаняна говорит со старшим сыном (младший был у нас): «Что такое?» – «Папа, знаешь, что если это связано с Затикяном, то я боюсь, что нашего брата больше не увидим. Они занимались нехорошими делами…»

Известный армянский диссидент 32-летний Степан Затикян давно находился в поле зрения местного КГБ, как один из основателей Национально-объединённой партии, требовавшей утверждения армянского языка как государственного и выхода Армении из состава СССР. Отбыв за эту свою деятельность заключение в 1968-1972 гг. (был арестован на 3-м курсе Ереванского политехнического института), после освобождения не имел возможности продолжать образование и стал работать сборщиком трансформаторов на Ереванском электромеханическом заводе. В 1975 г. отказался от гражданства и подал заявление на выезд из СССР.

Однако в этот момент в дело внезапно вмешалась третья сила. Утром В.Н. Удилову позвонил первый заместитель председателя КГБ СССР генерал армии С.К. Цвигун из Кремлевского дворца съездов. «Тут на вас жалуется первый секретарь ЦК компартии Армении Демирчян. И что вы не можете найти контакт?» - заявил он.

Как выяснилось, Демирчян потребовал немедленно прекратить... беззаконие и произвол, творимые якобы следователями из Москвы на территории его республики. В противном случае он грозился дойти до самого Л.И. Брежнева (через несколько дней правительственная делегация Армении должна была вылететь в Москву на празднование 60-летия Великого Октября). К возмущенному голосу своего секретаря тогда присоединили голоса и руководители КГБ Армении, которые тоже не верили, что террористы имеют "прописку" на их родине. Вот что пишет по поводу этих событий в своих мемуарах зампред КГБ СССР генерал армии Ф.Д. Бобков (который прослужил в органах КГБ более 45 лет): "...мне стало известно об этом странном поведении председателя КГБ Армении Юзбашьяна. Он тщательно скрывал от руководства КГБ СССР информацию о действиях в республике представителей международной армянской террористической организации - Армянская секретная армия освобождения Армении "АСАЛА", созданной взамен "Дашнакцутюн". Именно этой организации принадлежит разработка взрывов в Московском метро...»

Разговор с Цвигуном ставил под сомнение всю проделанную в Армении работу следственной группы. И Удилов не выдержал: «Ну что же мне, отпускать тех, кто бомбы в Москве бросал?» Последовало молчание, которое длилось около десяти секунд. Потом Цвигун резко выкрикнул: «А где доказательства?!» «Они у меня в руках! – взорвался в ответ Удилов. – Семнадцать бомб, которые должны были взорваться в Москве! И выявлен руководитель террористов!» «Ты его арестовал?» - осторожно спросил Цвигун. «Какое там арестовал! Мне этих отпускать нужно. Потому что закончился срок задержания - 72 часа...» И только тогда Цвигун после секундной паузы уверенно произнес: «Бери главаря».

Демирчян вызвал к себе Удилова в 2 часа ночи. Тот предъявил первому секретарю три сумки с бомбами, изъятыми в Москве у Степаняна и Затикяна. «Вы, Карен Серопович, инженер – посмотрите», - сказал Удилов, раскладывая перед ним взрывные устройства, идентичность которых сомнений не вызывала. Демирчян кивнул головой: «Спасибо, завтра вы санкцию получите»…

Армянские чекисты сами произвели арест Затикяна и во время обыска в его квартире нашли схему взрывного устройства, использованного в январе в Москве. Это было, наверное, последним аргументом в споре о виновности задержанных.

Дело Затикяна возникло не на пустом месте и имело давние корни. Еще в 1890 г. на съезде в Тифлисе была создана Дашнакцутюн (Армянская революционная федерация), ставившая своей целью достижение политической и экономической свободы в Турецкой Армении. Она имела ячейки в городах Закавказья, в Иране, Турции, Европе. Методами ее были пропаганда и вооружённая борьба. Террористические действия использовались АРФД в зависимости от ситуации. В истории армянского движения известны три волны терроризма: рубеж XIX-XX веков, 1920-е гг. (месть туркам за геноцид), 1972-1985 гг.

Это движение пользовалось определенной поддержкой и симпатией на Западе. "Они называют это терроризмом. Я называю это сопротивлением", - говорил Патрик Деведжян, мэр города Антонии (Франция), друг президента. Он был главным адвокатом армян, обвиненных в убийствах турецких дипломатов во Франции. Он называл их "активистами", а не террористами, и добавлял: "Я верю, что большинство армян во всем мире выступает за это дело".

По некоторым источникам, с 1973 по 2002 годы армянскими террористическими организациями только в странах Западной Европы было совершено 235 терактов и 70 убийств, 41 покушение, ранено 534 человека. В результате армянских террористических актов 105 гражданских лиц было взято в заложники и 12 казнено по приговорам различных армянских террористических организаций. В разное время погибли граждане Австралии, Канады, Югославии, Советского Союза, Франции, Испании, Португалии, Германии, Бельгии, Австрии, Ливана, Турции, Азербайджана, Израиля, Ирана, Грузии, самой Армении и др.

На территории СССР в 1966 г. в Ереване была создана (подпольно) Национально-объединенная партия (НОП) Армении. Кроме Степана Затикяна ее основателями были художник Айкануз Хачатрян (1919 г.р.) и студент Шаген Арутюнян. А. Хачатрян написал программу НОП и текст клятвы, которую полагалось давать при вступлении в партию. Был выпущен первый номер газеты НОП «Парос» («Маяк»). В 1968 г. основателей НОП и нескольких их последователей арестовали, и фактическим руководителем НОП стал 19-летний Паруйр Айрикян, студент ереванского политехнического института. Однако в 1969 г. и он был арестован вместе с 5-ю своими сверстниками («процесс двадцатилетних»). Их судили за «антисоветскую агитацию и пропаганду» и за участие в «антисоветской организации».

В 1976 г. в День конституции (5 декабря) провел голодовку член НОП Размик Маркосян, пославший председателям Верховных Советов СССР и Армянской ССР заявления, в которых настаивал на законности НОП, «...ставящей своей задачей добиться независимости Армении в ее исторических границах мирными средствами, в том числе путем проведения референдума в советской части Армении».

1 апреля 1977 г. было объявлено о создании открытой правозащитной ассоциации — Армянская хельсинкская группа (АХГ). В нее вошли экономист Эдуард Арутюнян (1926 г.р.), он стал руководителем группы; студент политехнического института Самвел Осян; физик и дьякон армянской православной церкви Роберт Назарян (1948 г.р.), который поклялся не говорить на армянском языке до тех пор, пока Карабах не вернется в состав Армении, выступил с обращением к советским и зарубежным армянам оказать материальную помощь «армянским политзаключенным и их семьям».

Во время следствия чекистам удалось обнаружить трех человек, которые заявили, что слышали, как Затикян предлагал использовать диверсионно-террористические методы в борьбе с советской властью. Сам Затикян это, естественно, отрицал. Из двух других его подельников частично признал свою вину Степанян (при этом отрицая участие Затикяна), и лишь Багдасарян признался во всем и поставил свою подпись под всеми своими показаниями. Сохранилась видеозапись с выступлениями обвиняемых. Она поражает активным выступлением Затикяна, который в открытую заявил о своей ненависти к советской системе.

Затикян: «Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не подвластны меня судить, поскольку жидороссийская империя - не есть правовое государство! Это надо твердо помнить…»

Затикян закончил свою речь призывом на армянском языке: «Передайте другим, что нам остается месть, месть и еще раз месть!»

Уголовное дело "ВЗРЫВНИКИ" вместило в себя 64 тома следственных материалов и тянулось более года. Однако оно стало рекордным по поспешности исполнения судебного приговора. До этого трагическое первенство держала расправа над Валерием Саблиным – замполитом, который взял командование над кораблем "Сторожевой" в ноябре 1975 года, - его расстреляли в августе 1976 года, через 14 дней после приговора. Армянскую группу ждала иная участь: 24 января всем троим был объявлен смертный приговор, который был приведен в исполнение через 5 (!) дней после оглашения. Слушание этого дела было закрытым. Никакой информации о подробностях, кроме одной заметки в «Известиях», где была указана фамилия только одного Затикяна, не было.

Как вспоминал генерал армии Ф.Д. Бобков, «Армянское руководство сделало все, чтобы скрыть от населения республики это кровавое преступление. По указанию первого секретаря ЦК компартии Армении Демирчяна ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте».

И в Москве, и в Ереване хотели как можно быстрее забыть о взрывах в московском метро. Но какая-то мистическая тень преследовала многих высокопоставленых лиц, имевших прямое или косвенное отношение к «Делу Затикяна». Их судьба сложилась немногим лучше, чем у пресловутой тройки. В 1982 г. покончил жизнь самоубийством первый заместитель председателя КГБ, член ЦК КПСС с 1981 г. генерал армии Семен Цвигун. Вскоре после распада СССР бывший председатель КГБ Армении генерал-лейтенант в отставке Мариус Юзбашьян был убит в Ереване при невыясненных обстоятельствах. Карен Демирчян, руководитель Советской Армении с 1974 по 1987 годы, был избран 10 июня 1999 г. спикером нового парламента Армении, а 27 октября того же года в результате стрельбы в зале заседаний парламента был убит вместе с премьер-министром Вазгеном Саркисяном и еще шестью законодателями.

Алексей СТЕПАНОВ