вот еще страшилка[censored]
Иннокентий СОСИН.
ЖЕНЩИНА-ДЭРИЭТИННЬИК*
В основе язычества всегда лежала вера в добрых и злых духов, которые окружает Срединный мир людей. В пантеоне злых духов-демонов у якутов особое место занимали (и занимают по сей день) абаасы*, которые иногда появлялись перед людьми в человеческом облике.
Существует поверье, что люди, наделенные природой особой чувствительностью (чараас эттээх дьоннор), могут иногда заглянуть по ту сторону неизвестного. Чаще всего такие люди становятся ясновидцами, знахарями, предсказателями и ведунами. Но иногда и обычные люди сталкиваются с потусторонней силой. И чаще всего происходит такое незадолго до их смерти.
По легенде классик якутской литературы Алексей Елисеевич Кулаковский – за год до своей смерти – столкнулся с женщиной-дэриэтинньик. (Дэриэтинньик, по верованию якутов, - это вовремя не погребенный самоубийца, душой которого завладел демон). Говорят, что писатель был так напуган произошедшим, что нигде не упомянул об этой и только незадолго до смерти рассказал по секрету близкому знакомому, и при этом обронил, что ему, видимо, уже недолго осталось жить.
История эта случилась глубокой осенью: писатель верхом на лошади ехал вдоль берега одной речки, места были малонаселенные, можно сказать, совсем безлюдные. От места, где он заночевал, предстояло ехать три версты. Но то ли от того что поздновато тронулся в путь, то ли от того, что сошел с конной тропы и малость заплутал, но огонек заветной юрты все не показывался. А между тем начало смеркаться. Осенний день короток. Скоро не будет видно ни зги, надо поторапливаться. Кулаковский несколько раз стегнул коня. Вдруг вдали что-то забелело: навстречу торопливым шагом шла молодая женщина в белом платке.
- Тукаам*, куда так спешишь? Откуда сама будешь? – спросил её Кулаковский.
- Да вот за тем бугром есть небольшое озерцо, вот там я и живу. Иду искать коров, запропастились куда-то, окаянные!
- Я еду к Сыгынах-баю, не подскажешь, далеко мне?
- Тыый!* Вы сошли с дороги, это отсюда подальше будет. Вон, видите, дорога! На ночь глядя куда ехать, лучше переночуйте у нас, а утром не спеша доедете. Я мигом вернусь, а вы пока дров подкиньте да лепешку, которую я подогревать поставила, вытащите на стол, - сказала молодайка и быстро скрылась за деревьями.
Алексей Елисеевич, поехав к указанному месту, увидел маленькую юрту и струйку дыма, вьющуюся из трубы. Почувствовал, что голоден и устал. «Передохну, заночую - хозяйка уж очень мила и приветлива», - подумал он. Привязав коня к сэргэ, зашел в балаган, оглянулся. Шкаф, стол, несколько тальниковых стульев, хозяйственная утварь, справа – свернутая постель, больше ничего. «Небогато живут», - подумал Кулаковский и, как просила женщина, подошел к камельку и вытащил теплую лепешку на стол. Раздевшись, сел к камельку и стал ждать хозяйку.
Вскоре стемнело, а хозяйки все не было. Очаг догорал, стало холодно, и гость решил подкинуть дров, а когда вспыхнул огонь, начал вполголоса читать алгыс.
Все народы мира, все дети планеты поклоняются огню, но якуты, как и все северные народы, для которых огонь – источник тепла, света, жизни, особенно чтили огонь и поклонялись его духу.
Кулаковский читал алгыс мастерски, образно, как и подобает великому писателю и знатоку языка. Вдруг огонь взметнулся вверх, и оттуда, из очага, вывалился сам дух огня – Бырдьа Бытык Хатан Тэмиэрийэ, почтенный старец с длинной седой бородой.
- Тукаам, не бойся меня, - произнес он, увидев, как вздрогнул и испугался Кулаковский. – Я тебе ничего плохого не сделаю, а наоборот, хочу помочь. Уважил ты меня, старика, своим алгысом, давно я не слыхал таких поднимающих настроение прекрасных слов, за что большое тебе спасибо! А теперь слушай меня внимательно: ты, голубчик мой, попал в страшную беду, женщина, хозяйка этого дома, не человек, а дэриэтинньик, который хочет съесть тебя живьем. Но ты не бойся, если сделаешь все, как я тебе скажу – останешься жив.
Скоро женщина придет, а ты пока выйди на улицу и сделай так, чтобы лошадь твоя была готова тронуться в путь, как только ты вскочишь на нее. Сам тоже заранее оденься и, главное, ничем не показывай, что испуган, держись естественно. А когда она позовет к столу, сделай вид, что только что вспомнил о бутылке спирта, что лежит у тебя в переметной суме, и скажи: «Я сегодня замерз и устал, плутая в пути, давай выпьем по чарочке с устатку». Выйдешь на улицу, еще раз проверь коня. Зайдешь обратно, садись за стол, она разольет чай, но ты ничего не пей и не ешь: ее еда – для людей яд.
Вот недавно ты отломил кусочек – это плохо, ну ничего, кусочек был маленький – этот год как-нибудь переживешь. Бутылку откроешь сам и сразу, не разливая, подойдешь ко мне и выливай из горлышка мне на грудь. Хорошо лей, много, а потом – выскакивай на улицу! Остатки спирта на землю не выливай, выпей сам – и на коня! На вершине холма увидишь священную лиственницу, остановись около нее, переведи дух и покорми духа земли. А с остальным я сам разберусь,» - сказал дух огня и исчез, как будто привиделся.
Алексей Елисеевич, с которым раньше ничего подобного никогда не случалось, долгое время сидел в ступоре. Ноги-руки от испуга перестали слушаться, но все-таки усилием воли он взял себя в руки и решил сделать так, как велел ему дух огня. Первым делом проверил коня, оделся и сел ждать женщину-абаасы.
Та вскоре заявилась, и все произошло так, как рассказал почтенный старец. Женщина, как ни в чем не бывало, выразила удивление, что гость, оказывается, ничего не ел, и стала споро накрывать на стол. Кулаковский вышел на улицу за бутылкой и еще раз проверил готовность своего, навострившего уши коня, погладил его по холке и вполголоса сказал: «Ну-ну, не бойся, все будет хорошо, скоро уедем, будь готов, не подведи меня».
Хозяйка меж тем позвала на ужин: «Огонньор*, садись к столу, чай готов». Гость, степенно подойдя к столу, открыл бутылку спирта и, сказав, что в первую очередь надо покормить огонь, вылил половину бутылки на середину камелька. Огонь сразу взметнулся высоким пламенем, а Кулаковский метнулся на улицу.
Вслед ему донесся истошный женский вопль: «Оо, абаккам*! Чертов старик чуть юрту не спалил! Ушла от меня добыча, обхитрил меня старик!»
А Алексей Елисеевич вскоре добрался до своих знакомых и, не вдаваясь в подробности, порасспросил о заброшенной юрте и ее хозяйке.
Оказалось, что когда-то там жил один охотник с молодой женой, детей у них не было. Однажды мужчина ушел на охоту и не вернулся – то ли на медведя голодного напоролся, то ли еще что с ним приключилось, не известно. Жена его день ждет, два, а его все нет, и она, поняв, что осталась без кормильца и опоры, взяла и повесилась за камельком. А так как жили они на отшибе, никто об этом не узнал, так и осталась она непогребенной.
Люди стали далеко стороной обходить заброшенную юрту. А неприкаянная душа бедной женщины-самоубийцы, застрявшая в этом Срединном мире и не нашедшая успокоения, превратилась в абаасы, бродит близ своих родных мест, охотясь за одинокими путниками. Говорят, видят ее те, кому скоро суждено сойти в могилу.
* Дэриэтинньик – злой дух – демон, вселившийся в душу непогребенного человека.
* Абаасы – злой дух, нечистая сила.
* Тукаам – ласковое обращение к младшему по возрасту.
Страшилок в Якутии хватает, да. Причём реально попадаются места, где вот даже мне, воспитанному в отрицании потусторонних сил, становилось сильно не по себе. Вот вроде просто заброшеные балаганы, а что-то давит, нехорошо на душе и сильное желание свалить от этого места побыстрее и желательно подальше =)
По факту - позвала баба мужика в юрту, а тот пока ждал - накурился непонятно чего, с огнем разговаривать начал, спирта глотнул, юрту подпалил и сбежал.
Хрен знает, почему жилища якутов упорно называют юртами. Ураса (летнее жилище) больше похоже на шалаш, балаган вообще квадратный. Точнее прямоугольный.
> По факту - позвала баба мужика в юрту, а тот пока ждал - накурился непонятно чего, с огнем разговаривать начал, спирта глотнул, юрту подпалил и сбежал.
> Хорошо еще бабу не убил.
А чего ж она тогда про добычу вопила?! А?
Шах и мат, аметист!
> Сурово, че. Взял нож, пошел, убил как ни в чем не бывало.
Ну, раз предки сказали валить - надо валить, чего уж там )) Главное, не мог батя спрятаться в засаде с ружьём каким, или ещё чего - надо сыночка со свиноколом посылать валить того, с кем он играет. Хотя, может тут свинокол был волшебный, а из огнестрела этого демона не завалить.
Подумалось ещё. Откуда огненный дед знал, что у писателя есть пузырь спирта?
И ещё, зачем велел кормить духа земли? Он же в разборках участия не принимал.
Сейчас, сейчас
Иннокентий СОСИН.
ЖЕНЩИНА-ДЭРИЭТИННЬИК*
В основе язычества всегда лежала вера в добрых и злых духов, которые окружает Срединный мир людей. В пантеоне злых духов-демонов у якутов особое место занимали (и занимают по сей день) абаасы*, которые иногда появлялись перед людьми в человеческом облике.
Существует поверье, что люди, наделенные природой особой чувствительностью (чараас эттээх дьоннор), могут иногда заглянуть по ту сторону неизвестного. Чаще всего такие люди становятся ясновидцами, знахарями, предсказателями и ведунами. Но иногда и обычные люди сталкиваются с потусторонней силой. И чаще всего происходит такое незадолго до их смерти.
По легенде классик якутской литературы Алексей Елисеевич Кулаковский – за год до своей смерти – столкнулся с женщиной-дэриэтинньик. (Дэриэтинньик, по верованию якутов, - это вовремя не погребенный самоубийца, душой которого завладел демон). Говорят, что писатель был так напуган произошедшим, что нигде не упомянул об этой и только незадолго до смерти рассказал по секрету близкому знакомому, и при этом обронил, что ему, видимо, уже недолго осталось жить.
История эта случилась глубокой осенью: писатель верхом на лошади ехал вдоль берега одной речки, места были малонаселенные, можно сказать, совсем безлюдные. От места, где он заночевал, предстояло ехать три версты. Но то ли от того что поздновато тронулся в путь, то ли от того, что сошел с конной тропы и малость заплутал, но огонек заветной юрты все не показывался. А между тем начало смеркаться. Осенний день короток. Скоро не будет видно ни зги, надо поторапливаться. Кулаковский несколько раз стегнул коня. Вдруг вдали что-то забелело: навстречу торопливым шагом шла молодая женщина в белом платке.
- Тукаам*, куда так спешишь? Откуда сама будешь? – спросил её Кулаковский.
- Да вот за тем бугром есть небольшое озерцо, вот там я и живу. Иду искать коров, запропастились куда-то, окаянные!
- Я еду к Сыгынах-баю, не подскажешь, далеко мне?
- Тыый!* Вы сошли с дороги, это отсюда подальше будет. Вон, видите, дорога! На ночь глядя куда ехать, лучше переночуйте у нас, а утром не спеша доедете. Я мигом вернусь, а вы пока дров подкиньте да лепешку, которую я подогревать поставила, вытащите на стол, - сказала молодайка и быстро скрылась за деревьями.
Алексей Елисеевич, поехав к указанному месту, увидел маленькую юрту и струйку дыма, вьющуюся из трубы. Почувствовал, что голоден и устал. «Передохну, заночую - хозяйка уж очень мила и приветлива», - подумал он. Привязав коня к сэргэ, зашел в балаган, оглянулся. Шкаф, стол, несколько тальниковых стульев, хозяйственная утварь, справа – свернутая постель, больше ничего. «Небогато живут», - подумал Кулаковский и, как просила женщина, подошел к камельку и вытащил теплую лепешку на стол. Раздевшись, сел к камельку и стал ждать хозяйку.
Вскоре стемнело, а хозяйки все не было. Очаг догорал, стало холодно, и гость решил подкинуть дров, а когда вспыхнул огонь, начал вполголоса читать алгыс.
Все народы мира, все дети планеты поклоняются огню, но якуты, как и все северные народы, для которых огонь – источник тепла, света, жизни, особенно чтили огонь и поклонялись его духу.
Кулаковский читал алгыс мастерски, образно, как и подобает великому писателю и знатоку языка. Вдруг огонь взметнулся вверх, и оттуда, из очага, вывалился сам дух огня – Бырдьа Бытык Хатан Тэмиэрийэ, почтенный старец с длинной седой бородой.
- Тукаам, не бойся меня, - произнес он, увидев, как вздрогнул и испугался Кулаковский. – Я тебе ничего плохого не сделаю, а наоборот, хочу помочь. Уважил ты меня, старика, своим алгысом, давно я не слыхал таких поднимающих настроение прекрасных слов, за что большое тебе спасибо! А теперь слушай меня внимательно: ты, голубчик мой, попал в страшную беду, женщина, хозяйка этого дома, не человек, а дэриэтинньик, который хочет съесть тебя живьем. Но ты не бойся, если сделаешь все, как я тебе скажу – останешься жив.
Скоро женщина придет, а ты пока выйди на улицу и сделай так, чтобы лошадь твоя была готова тронуться в путь, как только ты вскочишь на нее. Сам тоже заранее оденься и, главное, ничем не показывай, что испуган, держись естественно. А когда она позовет к столу, сделай вид, что только что вспомнил о бутылке спирта, что лежит у тебя в переметной суме, и скажи: «Я сегодня замерз и устал, плутая в пути, давай выпьем по чарочке с устатку». Выйдешь на улицу, еще раз проверь коня. Зайдешь обратно, садись за стол, она разольет чай, но ты ничего не пей и не ешь: ее еда – для людей яд.
Вот недавно ты отломил кусочек – это плохо, ну ничего, кусочек был маленький – этот год как-нибудь переживешь. Бутылку откроешь сам и сразу, не разливая, подойдешь ко мне и выливай из горлышка мне на грудь. Хорошо лей, много, а потом – выскакивай на улицу! Остатки спирта на землю не выливай, выпей сам – и на коня! На вершине холма увидишь священную лиственницу, остановись около нее, переведи дух и покорми духа земли. А с остальным я сам разберусь,» - сказал дух огня и исчез, как будто привиделся.
Алексей Елисеевич, с которым раньше ничего подобного никогда не случалось, долгое время сидел в ступоре. Ноги-руки от испуга перестали слушаться, но все-таки усилием воли он взял себя в руки и решил сделать так, как велел ему дух огня. Первым делом проверил коня, оделся и сел ждать женщину-абаасы.
Та вскоре заявилась, и все произошло так, как рассказал почтенный старец. Женщина, как ни в чем не бывало, выразила удивление, что гость, оказывается, ничего не ел, и стала споро накрывать на стол. Кулаковский вышел на улицу за бутылкой и еще раз проверил готовность своего, навострившего уши коня, погладил его по холке и вполголоса сказал: «Ну-ну, не бойся, все будет хорошо, скоро уедем, будь готов, не подведи меня».
Хозяйка меж тем позвала на ужин: «Огонньор*, садись к столу, чай готов». Гость, степенно подойдя к столу, открыл бутылку спирта и, сказав, что в первую очередь надо покормить огонь, вылил половину бутылки на середину камелька. Огонь сразу взметнулся высоким пламенем, а Кулаковский метнулся на улицу.
Вслед ему донесся истошный женский вопль: «Оо, абаккам*! Чертов старик чуть юрту не спалил! Ушла от меня добыча, обхитрил меня старик!»
А Алексей Елисеевич вскоре добрался до своих знакомых и, не вдаваясь в подробности, порасспросил о заброшенной юрте и ее хозяйке.
Оказалось, что когда-то там жил один охотник с молодой женой, детей у них не было. Однажды мужчина ушел на охоту и не вернулся – то ли на медведя голодного напоролся, то ли еще что с ним приключилось, не известно. Жена его день ждет, два, а его все нет, и она, поняв, что осталась без кормильца и опоры, взяла и повесилась за камельком. А так как жили они на отшибе, никто об этом не узнал, так и осталась она непогребенной.
Люди стали далеко стороной обходить заброшенную юрту. А неприкаянная душа бедной женщины-самоубийцы, застрявшая в этом Срединном мире и не нашедшая успокоения, превратилась в абаасы, бродит близ своих родных мест, охотясь за одинокими путниками. Говорят, видят ее те, кому скоро суждено сойти в могилу.
* Дэриэтинньик – злой дух – демон, вселившийся в душу непогребенного человека.
* Абаасы – злой дух, нечистая сила.
* Тукаам – ласковое обращение к младшему по возрасту.
* Тыый – выражение удивления (межд.).
* Сэргэ – коновязь.
*Абаккам – выражение досады (межд.).
* Огонньор – старик.