Булгаковщина, Газпром и незалэжность

Куприянов дернул щекой и сказал тихо:

Введите.

И сейчас же с площадки парка под колонны на балкон двое мотострелков ввели и поставили перед креслом пресс-секретаря человека лет пятидесяти. Этот человек был одет в старенький и разорванный жёлто-голубой жупан, когда-то розовые шаровары и жёлтые натовские ботинки. Голова его была прикрыта белой повязкой с сердечком, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта – ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на Куприянова.

Тот помолчал, потом тихо спросил по-английски:

– Где деньги?

Куприянов при этом сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов. Пресс-секретарь был как каменный, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой.

Человек со связанными руками несколько подался вперед и начал говорить:

– Шановный добродию! Повиртэ мэни...

Но Куприянов, по-прежнему не шевелясь и ничуть не повышая голоса, тут же перебил его:

– Это меня ты называешь "шановным добродием" ? Ты ошибаешься. В Украине все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно, – и так же монотонно прибавил: –
Дмитрия Рогозина ко мне.

Всем показалось, что на балконе потемнело, когда Рогозин, предстал перед пресс-секретарём.

Рогозин был на голову выше самого высокого из солдат Таманской дивизии и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил кремлёвские звёзды.

Куприянов обратился к Рогозину по-русски:

– Переговорщик называет меня «шановным добродием». Выведите его отсюда на минуту, объясните ему, как надо разговаривать со мной. Но не калечить.

Зря такое постишь, хохлосрачи заебали

Старенькое это. "Конкистадор", уж года четыре прошло, как это написал.

> > "никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу." (с)
>
> это ты на что царская морда намекаешь?

на идеологическую невыдержанность, товарищ!

[берёт на карандаш]