> Россия - правоприемница СССР. По-идее фраза "[Россия] не виновата в массовом расстреле поляков в 1940 году под Катынью." должна быть юридически эквивалентна фразе "[СССР] не виноват в массовом расстреле поляков в 1940 году под Катынью.", если я верно понимаю слово "правоприемница".
Насколько я понимаю о полной правопреемственности РФ никогда не заявляла.
Правопреемственность России распространяется на вполне конкретный список:
1. Ядерное оружие
2. Международные договоры СССР
3. Имущество за пределами СССР
4. Финансовые обязанности СССР перед кредиторами.
Никакие решения ЕСПЧ полякам ничего уже не докажут.
[censored]
Это только в России остаются вопросы - в Польше их давно нет.
[censored]
Надпись на памятнике:
"В память офицеров польского войска, "убитых-замученных" советским коммунистическим тоталитаризмом [sic!] на всей территории ИМПЕРИИ ЗЛА"
Вот так просто - на территории ИМПЕРИИ ЗЛА! И ни у кого не возникает вопроса - а где это?
[censored]
"У них отняли жизьнь - чтобы УБИТЬ ПОЛЬШУ"
[censored]
Таких памятников сотни и сотни, буквально в каждой деревеньке есть памятный камень "расстрелянным на востоке".
А это Чикаго
[censored]
Но самым "сильным" памятникам я считаю памятник в Нью-Йорке
Вот там памятник - это всем памятникам памятник...
Представьте, блестящие небоскрёбы на заднем плане - и польского офицера с связанными руками.
[censored]
Эта тема - очередная гадость.
Ведь фактически поляков расстреляли немцы, а еспч утверждает, что расстреляли мы, но мы не виноваты.
Т.е. решение суда утверждает ложные утверждения.
И я вам расскажу, что будет завтра.
Завтра будет ещё один суд, который признает, что Россия всё таки отвечает за убийство, которое якобы совершил СССР.
> Но самым "сильным" памятникам я считаю памятник в Нью-Йорке
> Вот там памятник - это всем памятникам памятник...
> Представьте, блестящие небоскрёбы на заднем плане - и польского офицера с связанными руками.
> [censored]
А нет ли у этих сволочей памятника уничтоженному коренному населению Америки ?
> А нет ли у этих сволочей памятника уничтоженному коренному населению Америки ?
В США имеется Мемориал Неистового Коня.
Неистовый Конь (Crazy Horse, 1840 – 5.09.1877) – вождь индейцев племени оглала-лакота. Руководил боевыми действиями против федеральной армии США; участвовал в войнах за территорию и с оружием в руках защищал право своего народа на жизнь в соответствии с привычным им укладом.
Мемориал Неистового Коня — крупнейший в мире мемориал, посвящённый покойному индейскому вождю Неистовому Коню и высеченный из цельной скалы.
Этот памятник изображает некоего чувака на коне, который вроде бы когда то жил, но скорее всего помер неизвестно от чего, хотя и был свободен и счастлив, а может он вечно живой (он же памятник).
А я говорю о памятнике изобличающем геноцид целого народа европейскими варварами.
> Этот памятник изображает некоего чувака на коне,
Почему некоего? Вождя Неистового Коня и изображает. На коне.
> который вроде бы когда то жил, но скорее всего помер неизвестно от чего,
Почему неизвестно? Убили его: Он выхватил нож, но Маленький Большой Человек схватил вождя за руку. Мгновением позже американский солдат пронзил Неистового Коня штыком. [censored]
> А я говорю о памятнике изобличающем геноцид целого народа европейскими варварами.
Так ты это серьёзно, что ль?
Чтоб потомки геноцидивших сами такой памятник с подобной формулировкой поставили?
Признавать вину за Катынь - удел современной власти РФ.
Даже если поляков немцы расстреляли.
> Эта тема - очередная гадость.
> Ведь фактически поляков расстреляли немцы, а еспч утверждает, что расстреляли мы, но мы не виноваты.
> Т.е. решение суда утверждает ложные утверждения.
> И я вам расскажу, что будет завтра.
> Завтра будет ещё один суд, который признает, что Россия всё таки отвечает за убийство, которое якобы совершил СССР.
А что от них еще ждать? Нужно быть наивным, чтобы надеятся на "европейскую" справедливость.
Всё есть в пресс-релизе. Чего радоваться, непонятно.
"Principal facts
The applicants are 15 Polish nationals who are relatives of 12 victims of the Katyń
massacre. The 12 victims were police and army officers, an army doctor and a primary
school headmaster. Following the Red Army’s invasion of the Republic of Poland in
September 1939, they were taken to Soviet camps or prisons and were then killed by the
Soviet secret police without trial, along with more than 21,000 others, in April and May
1940. They were buried in mass graves in the Katyń forest near Smolensk, and also in the
Pyatikhatki and Mednoye villages.
The investigations into the mass murders were started in 1990. The criminal proceedings
lasted until 2004 when it was decided to discontinue the investigation. The text of the
decision has remained classified to date and the applicants have not had access to it or to
any other information about the Katyń criminal investigation. Their repeated requests to
gain access to that decision and to declassify its top-secret label were continuously
rejected by the Russian courts which found among other things that, as the applicants had
not been recognised as victims, they had no right to access the case materials. The
applicants’ requests for rehabilitation of their relatives were also rejected by the Chief
Military Prosecutor’s Office and the courts alike.
On 26 November 2010 the Russian Duma adopted a statement about the “Katyń tragedy”,
in which it reiterated that the “mass extermination of Polish citizens on USSR territory
during the Second World War” had been carried out on Stalin’s orders and that it was
necessary to continue “verifying the lists of victims, restoring the good names of those who
perished in Katyń and other places, and uncovering the circumstances of the tragedy...". "
"Article 2 (investigating deaths)
The Court first held that this was not a disappearance case but a confirmed death case. In
the absence of any evidence that the applicants’ relatives, detained at the time at Soviet
prison camps, could have somehow escaped the 1940 shooting, they had to be presumed
dead.
The Court then recalled that States had an obligation, well-established under the Court’s
case law, to investigate effectively unlawful or suspicious deaths. That obligation had
evolved into a separate and autonomous duty even when the death had taken place before
the Convention had entered into force in respect of that State.
Nonetheless, the Court could not consider open-ended investigations into events which had
taken place before the Convention became applicable in a given State. First of all, it could
only examine acts or omissions to act which had taken place after that date. Second, a
genuine connection between the deaths and the entry into force of the Convention had to
exist in order for the State to be obliged to investigate such deaths.
The Russian authorities had taken most of the investigative steps in the case before the
date on which Russia ratified the Convention. There was no indication that any important
procedural steps had taken place following the ratification. That in itself was an obstacle to
the Court’s assessing the efficiency of the investigation in its entirety and to it forming a
view about Russia’s compliance with its obligation to investigate under Article 2.
In addition, Russia had ratified the Convention 58 years after the killing of the applicants’
relatives. That period was not only many times longer than the periods which had triggered
the State’s obligation to investigate in all earlier cases decided by the Court, but it was
excessively long also in absolute terms. Therefore, it was not possible to establish a
genuine connection between the deaths and the entry into force of the Convention in
Russia.
The Court then examined whether the circumstances of the case could justify a connection
between the deaths and the ratification on the basis of the need to ensure the effective
protection of the Convention guarantees and values. It found that the mass murder of the
Polish prisoners by the Soviet secret police had been a war crime, as the obligation to treat
prisoners of war humanely and the prohibition to kill them had clearly been part of
international customary law, which the Soviet authorities had had a duty to respect.
However, even taking into account that war crimes were not subject to a statute of
limitations, no evidence raising new or wider issues had been discovered after the
ratification, hence Russia’s obligation to investigate could not be revived.
4
The Court concluded that there had been no elements capable of providing a bridge
between the distant past and the recent post-ratification period, and that there had been
no special circumstances justifying a connection between the death and the ratification.
Consequently, the Court held that it was not able to examine the merits of the applicants’
complaint under Article 2."
Сейчас, сейчас
Я в таких случаях говорю "прабабушка натрое сказала".