После этого :
"то, что пальцы ломали, означает, что мстили за написанное…
Ага, а исходя из этого, челюсти ломали за съеденное, а ноги – за пройденное?
Жопу там никому не ломали, нет? За высранное? "
По аллее, в тени августейших лип, склонясь немного набок, двигался немолодой уже гражданин. Твердая соломенная шляпа с рубчатыми краями боком сидела на его голове. Брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон. Под усами гражданина, подобно огоньку папиросы, пылал золотой зуб.
-- Как, еще один сын? -- сказал Остап. -- Это становится забавным.
Паниковский подошел к зданию исполкома, задумчиво описал у входа восьмерку, взялся за поля шляпы обеими руками и правильно установил ее на голове, обдернул пиджак и, тяжело вздохнув, двинулся внутрь.
-- У лейтенанта было три сына, -- заметил Бендер, -- два умных, а третий дурак. Его нужно предостеречь.
-- Не надо, -- сказал Балаганов, -- пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию.
-- Что это за конвенция такая?
-- Подождите, потом скажу. Вошел, вошел!
-- Я человек завистливый, -- сознался Бендер, -- но тут завидовать нечему. Вы никогда не видели боя быков? Пойдем посмотрим.
Сдружившиеся дети лейтенанта Шмидта вышли из-за угла и подступили к окну председательского кабинета.
За туманным, немытым стеклом сидел председатель. Он быстро писал. Как у всех пишущих, лицо у него было скорбное. Вдруг он поднял голову. Дверь распахнулась, и в комнату проник Паниковский. Прижимая шляпу к сальному пиджаку, он остановился около стола и долго шевелил толстыми губами. После этого председатель подскочил на стуле и широко раскрыл рот. Друзья услышали протяжный крик.
Со словами "все назад" Остап увлек за собою Балаганова. Они побежали на бульвар и спрятались за деревом.
-- Снимите шляпы, -- сказал Остап, -- обнажите головы. Сейчас состоится вынос тела.
Он не ошибся. Не успели еще замолкнуть раскаты и переливы председательского голоса, как в портале исполкома показались два дюжих сотрудника. Они несли Паниковского. Один держал его за руки, а Другой за ноги.
-- Прах покойного, -- комментировал Остап, -- был вынесен на руках близкими и друзьями.
Сотрудники вытащили третье глупое дитя лейтенанта Шмидта на крыльцо и принялись неторопливо раскачивать. Паниковский молчал, покорно глядя в синее небо.
-- После непродолжительной гражданской панихиды... -- начал Остап.
В ту же самую минуту сотрудники, придав телу Паниковского достаточный размах и инерцию, выбросили его на улицу.
-- ... тело было предано земле, -- закончил Бендер. Паниковский шлепнулся на землю, как жаба. Он быстро поднялся и, кренясь набок сильнее прежнего, побежал по Бульвару Молодых Дарований с невероятной быстротой.
-- Ну, теперь расскажите, -- промолвил Остап, -- каким образом этот гад нарушил конвенцию и какая это была конвенция.
>…то, что пальцы ломали, означает, что мстили за написанное…
>Ага, а исходя из этого, челюсти ломали за съеденное, а ноги – за пройденное?
>Жопу там никому не ломали, нет? За высранное?
"А может его пиздякнули за какие-то другие косяки?
Действительно, может кому роги наставил?
А может он был педиком, и его любовнички отработали?
А может его Михалков заказал? Срал же он в его сторону, поцыэнт-то…"
Сейчас, сейчас
Удав знаком с Натанычем?!
рукопожимаю!