Сейчас, сейчасМинюст РФ признал иноагентом Андрея Макаревича
interfax.ru — Минюст РФ включил в реестр физических лиц-иностранных агентов шесть человек, в том числе музыканта Андрея Макаревича, украинского журналиста Дмитрия Гордона и его российскую коллегу Катерину Гордееву, а также соратника Алексея Навального Ивана Жданова. По данным министерства, указанные лица занимаются политической деятельностью, получая при этом финансирование с Украины. Кроме этого, иноагентами признаны политолог Федор Крашенинников и сын основателя компании "Билайн" Дмитрия Зимина Борис Зимин.
Знал я, что изредка еще попадаются и евреи-пролетарии. Об одном таком рассказывал мне мой друг Гриша Поженян. В коммуналке, где он жил (снимал комнату, собственного жилья у него тогда не было), был у него сосед – Зяма. Здоровый молодой еврей, работавший токарем то ли на ЗИЛе, то ли на другом каком-то большом московском заводе.
И вот, рассказывал Гришка, выхожу я рано утром умываться. А Зяма этот уже склонился над раковиной и кидает себе в лицо горсти ледяной воды. Я спрашиваю:
– Ну как, Зяма? Как она, жизнь?
А он отвечает:
– Свои тыщу пятьсот.
Было все это в ранние наши литинститутские годы.
Скуки в нашей жизни, как вы знаете, и тогда уже не было. Нас трясло. Громили Зощенко и Ахматову. Разогнали и посадили Еврейский антифашистский комитет. Началась кампания по борьбе с безродными космополитами.
И вот в разгар этой кампании, изгнанный из института и исключенный из комсомола Поженян выходит рано утром умываться. А там – Зяма. И Гришка по обыкновению спрашивает его:
– Ну как, Зяма? Как живешь?
И Зяма так же невозмутимо отвечает:
– Свои тыщу пятьсот.
И когда грянуло дело врачей-убийц, и прокатилась по всей стране среди врачей-евреев волна самоубийств, и пошли слухи об уже построенных в Биробиджане бараках, и к моей жене на ее работе в радиокомитете кинулась со слезами на грудь сослуживица, спрашивая, что она будет делать, когда ее мужа-еврея станут высылать, этот Поженянов сосед Зяма в своей коммунальной кухне, растирая полотенцем красное от ледяной воды лицо, на неизменный Гришкин вопрос, как, мол, она, жизнь, отвечал так же спокойно и невозмутимо:
– Свои тыщу пятьсот.
Мораль сей Поженяновой притчи была проста: это нам, интеллигентам, страшны все зигзаги и повороты государственной политики, а еврей-работяга – вроде вот этого Зямы – плевал на них с высокого дерева. Его это не касается и ни при какой погоде не коснется: что бы ни происходило в высоких сферах высокой политики, он всегда будет зарабатывать эти «свои тыщу пятьсот».
©