Рельсов, шпал лежащая лестница.
В окнах - деревья ветвями крестятся.
Души их углем горят в аду,
им не выпрыгнуть на ходу.
Лайош Портиш ломает ампулу,
Юдит Полгар читает каббалу:
кто-то достигнет небесных врат,
кто-то станет в Чёрный Квадрат.
От Бухареста до Будапешта
нет ни веры, ни любви, ни надежды,
это такие города,
что путь между ними - путь в никуда.
От Будапешта до Бухареста
жить совершенно неинтересно:
горные кряжи, ночь, да луна,
мёртвые с косами - и тишина.
Стрелки сдвинутся, поезд тронется,
дверь купе неслышно откроется:
вот, наконец, мы с тобой вдвоём.
Здравствуй! Я - будущее твоё.
Ты боишься. Этим всё сказано
в плане критики чистого разума.
Это вам не Альфред Мюссе:
в этого бога верят все.
От Будапешта до Бухареста
всякая сошка знай свое место,
всякий сверчок знай свой шесток,
всякому Дракуле - свой чеснок,
всякому овощу - своё время,
во всякую борозду - своё семя,
всякому волку - волчья снедь,
всякой собаке - собачья смерть.
Сейчас, сейчас
дурачок »
Рельсов, шпал лежащая лестница.
В окнах - деревья ветвями крестятся.
Души их углем горят в аду,
им не выпрыгнуть на ходу.
Лайош Портиш ломает ампулу,
Юдит Полгар читает каббалу:
кто-то достигнет небесных врат,
кто-то станет в Чёрный Квадрат.
От Бухареста до Будапешта
нет ни веры, ни любви, ни надежды,
это такие города,
что путь между ними - путь в никуда.
От Будапешта до Бухареста
жить совершенно неинтересно:
горные кряжи, ночь, да луна,
мёртвые с косами - и тишина.
Стрелки сдвинутся, поезд тронется,
дверь купе неслышно откроется:
вот, наконец, мы с тобой вдвоём.
Здравствуй! Я - будущее твоё.
Ты боишься. Этим всё сказано
в плане критики чистого разума.
Это вам не Альфред Мюссе:
в этого бога верят все.
От Будапешта до Бухареста
всякая сошка знай свое место,
всякий сверчок знай свой шесток,
всякому Дракуле - свой чеснок,
всякому овощу - своё время,
во всякую борозду - своё семя,
всякому волку - волчья снедь,
всякой собаке - собачья смерть.