28 апреля 2020 года в России должна была состояться закладка новых боевых кораблей. Это два универсальных десантных судна, два фрегата проекта 22350 с усиленным составом ракетного вооружения, две атомные подводные лодки проекта 885М «Ясень-М». Всего же в 2020-м обещали начать постройку 22 боевых кораблей и вспомогательных судов для ВМФ. Теперь из-за проблем с коронавирусом и вызванных им экономических потрясений планы рухнули. Но не только по этой причине.
Перспективы роста боевых возможностей ВМФ, осуществись они, можно только приветствовать. Однако речь о другом. На этом будущем празднике жизни нельзя не учесть одно важное обстоятельство – в России на подходе массовое списание малых противолодочных кораблей (МПК), самым «молодым» из которых уже более 26 лет, а средний возраст перевалил далеко за тридцать.
Несмотря на слухи о грядущей модернизации МПК проектов 1124 и 1124М, пока она так и не начата, не проводится даже их ремонт. Объективная проблема последнего – использование на этих кораблях дизельных двигателей М507 производства ПАО «Завод «Звезда», которое с огромным трудом и задержками производит их даже для новых кораблей. А еще проблемы с газотурбинной установкой М-8, изготовитель которой – компания «Зоря-Машпроект» находится на Украине. Что касается возраста, то, повторим, многие корабли банально слишком старые, чтобы их ремонт мог оказаться успешным. И вот тут Минобороны, в частности главкомат ВМФ, могут столкнуться еще с одной серьезной проблемой. Какой?
Роль компонентов СЯС
Чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде понять, почему МПК так необходимы нашему флоту и какую роль они играют в обеспечении стратегической безопасности страны. В настоящий момент Россия располагает полноценной по составу ядерной триадой из наземных межконтинентальных баллистических ракет (МБР) как мобильного, так и шахтного базирования, стратегическими бомбардировщиками – носителями ядерного оружия и атомными подводными лодками, вооруженными баллистическими ракетами. При этом у каждого рода сил триады свои особенности, сильные и проблемные стороны.
“Когда малые противолодочные корабли начнут массово выводить из состава ВМФ, боевая устойчивость наших РПКСН в гипотетическом конфликте упадет до нуля”
Так, авиация имеет свое преимущество среди сил ядерного сдерживания (СЯС). Во-первых, она может быть перенацелена в полете, что очень важно при вскрытии новых важных целей, во-вторых, ее относительно низкая скорость дает политикам время на то, чтобы при необходимости остановить ядерную эскалацию. Авиачасти постоянной готовности в случае конфликта вполне реально переместить на другие аэродромы. То есть авиация при должном уровне боеготовности делает возмездие гибким и управляемым.
МБР – основа как превентивного, так и ответно-встречного ударов. Последний наносится тогда, когда факт ракетно-ядерного нападения противника уже установлен, но его ракеты еще не достигли цели. МБР делают возмездие сокрушительным по силе и быстрым. Но и в их применении можно найти узкое место. Если противнику удастся нейтрализовать на короткое время лиц, имеющих право на принятие решения о проведении ответно-встречного ядерного удара, часть узлов связи, КП и хотя бы пару РЛС СПРН, то перед ним откроется короткая по времени, но реальная возможность уничтожить существенную часть наших МБР превентивным ударом.
И вот тут на сцене появляется третий компонент триады – ракетные подводные крейсеры стратегического назначения (РПКСН). Атомные подводные лодки имеют одно принципиальное отличие. Даже если противник смог, используя различные виды разведки, установить более или менее точное расположение подлодки под водой, применить по ней немедленно стратегическое оружие не получится. Прежде необходимо отправить самолеты базовой патрульной авиации (БПА), многоцелевые подлодки с задачей атаковать и уничтожить РПКСН. И еще не факт, что противник решит эту задачу. Если наша стратегическая подлодка прикрыта достаточными силами, то ее уничтожение в сжатые сроки становится для него крайне проблематично. Даже на самом тихом ходу (6–7 узлов) РПКСН способен пройти за сутки 260–310 километров в любом направлении. При этом количество боевых блоков, забрасываемых одной ПЛ, может оказаться под сотню (на 16 ракетах). Но к чему мы об этом так подробно говорим?
Залог неотвратимого возмездия
Дело в том, что даже самые современные АПЛ, способные совершать автономное плавание, не могут действовать сами по себе. Еще с 80-х годов боевая служба РПКСН осуществляется в назначенных директивой Генштаба так называемых защищенных районах боевых действий (ЗРБД). Они ограничены по площади и плотно перекрываются противолодочными силами, чтобы не допустить проникновения в этот район многоцелевых подлодок противника.
Наши истребители параллельно с этим препятствуют появлению над этими районами самолетов противолодочной авиации противника. Кроме того, АПЛ нуждаются в защите при выходе из баз. Засада на пути развертывания РПКСН остается любимой тактикой подводников США (НАТО) много десятилетий подряд, и сегодня ничего не изменилось. Поэтому главный вывод заключается в том, что при отсутствии противолодочных сил, прикрывающих развертывание РПКСН и защищающих район их боевой службы, наши лодки просто обречены быть обнаруженными. К чему это может привести, объяснять не надо. Получается, залог неотвратимости возмездия за ядерное нападение противника – наличие во флоте не только РПКСН, но и разнородных противолодочных сил (РПЛС), которые могут обеспечить защиту наших стратегических подводных крейсеров как на этапе выхода из базы, при переходе в заданный район боевого дежурства (ЗРДБ), так и в самом ЗРБД.
Беззащитные «стратеги»
РПЛС в свою очередь состоят из авиации противолодочной обороны (авиация ПЛО), некоторого количества многоцелевых подлодок, способных эффективно вести бой с ПЛ противника, и надводных противолодочных кораблей. Причем ни один элемент РПЛС не заменяет другой. Пока атомные многоцелевые лодки сопровождают «стратега» или расчищают дорогу перед ним, а дизель-электрические находятся в засадах при узкостях, через которые должна пройти многоцелевая лодка, надводные силы удерживают назначенные рубежи ПЛО или работают на вытеснение противника из заданного района.
Комплексное использование РПЛС дает им возможность выполнить свою задачу, обеспечить развертывание и боевое применение РПКСН, что в свою очередь попросту обесценивает безнаказанное нападение противника на Российскую Федерацию. Цена, которую он заплатит, становится несоизмеримой.
Совсем другая картина может сложиться при отсутствии противолодочных сил или их нехватке. Как же у нас сегодня обстоят дела с РПЛС? К сожалению, ситуация специалистами не первый год оценивается как катастрофическая. Наша страна давно не производит противолодочные самолеты и вертолеты – нет готовых конструкций, которые прямо сейчас можно было бы поставить «на поток». Нет поисково-прицельных систем и перспективного оружия для них, многие имеющиеся якобы перспективные разработки выглядят крайне сомнительно.
А вот корабли, способные бороться с подлодками, Россия вполне могла бы строить, и некоторое их количество даже было заложено в прошлом. Но новых закладок нет, а действующим малым противолодочным кораблям (МПК), как отмечалось выше, осталось жить всего несколько лет. Когда их начнут массово выводить из состава ВМФ, боевая устойчивость наших РПКСН в гипотетическом конфликте упадет до нуля вместе с шансами на неотвратимое возмездие. В связи с этим встает конкретный вопрос: сколько пригодных для выполнения задач ПЛО кораблей будет заложено в 2020 году в числе тех самых ранее озвученных 22 судов?
Ответим, что за все постсоветские десятилетия в нашей стране было заложено 13 кораблей ближней морской зоны (БМЗ), способных заменить старые МПК. Это очень мало. Для сравнения: одних только МРК в строю и после постройки к концу этого года будет тридцать единиц. Что касается названных 13 кораблей, то они распределяются по проектам следующим образом.
Десять кораблей проекта 20380 вооружены ракетным комплексом «Уран». Проблема в том, что в отличие от головного корабля в серии «Стерегущий» следующие пять окажутся очень разными проектами, хотя и под одинаковым номером.
Еще два корабля – корветы проекта 20385. Это куда более серьезные суда, способные применять не только противолодочные торпеды и вертолеты, но и противолодочные управляемые ракеты (ПЛУР), а вместо ракет комплекса «Уран» – крылатые ракеты семейства «Калибр», противокорабельные крылатые ракеты «Оникс».
Часть построенных кораблей уже сдана ВМФ, все остальные планировалось сдать не позднее 2023 года, но теперь, видимо, эти планы будут корректироваться.
Последним, тринадцатым кораблем ближней морской зоны, способным бороться с подлодками хотя бы в теории, является корвет проекта 20386. Этот корабль, отягощенный огромным количеством непроверенных технических решений, «зарезанными» возможностями в части ПЛО, очень дорогой и излишне большой для задач корвета, имеет весьма туманные перспективы и вряд ли на него стоит рассчитывать как на боевую единицу. Есть серьезный риск, что он вообще будет способен применяться по предназначению.
Таким образом, все, что запланировано поставить взамен многих десятков выводимых из боевого состава МПК, – это всего лишь 12 кораблей проектов 20380 и 20385, которые в итоге будут распределены по двум флотам – Балтийскому и Тихоокеанскому. Северному флоту с его стратегическими подлодками может не достаться ничего.
Вопрос жизни и смерти
В связи с этим возникает ряд неудобных вопросов. Откуда в нашей стране, где 44 процента всех ядерных боезарядов СЯС базируются на РПКСН, такое пренебрежение строительством противолодочных сил, жизненно важных для обеспечения их боевой службы и защиты в ходе противоборства с кораблями НАТО? Почему, строя МРК многими десятками, Министерство обороны заказало промышленности в разы меньшее количество жизненно необходимых кораблей с возможностями ПЛО – корветов? Кем и как будет обеспечиваться боевая устойчивость РПКСН, а значит, и неотвратимость возмездия за ядерное нападение в случае военного конфликта?
Планы строительства предусматривали закладку 30 кораблей ПЛО. Но когда на горизонте появился проект 20386, постройка серии корветов 20380 и 20385 была почему-то остановлена. С 2016-го в России ни один новый корвет для ВМФ не заложен, что может обернуться для страны необратимыми последствиями. К 2023 году, если все будет идти как сейчас, строительство кораблей ближней морской зоны, способных бороться с подлодками противника, в нашей стране попросту прекратится.
Справедливости ради поясним, что уже многие годы на стапеле стоит единственный экспериментальный корабль проекта 20386, но когда он будет доведен до ума, никто не знает.
Зимой 2020 года в прессе появились сообщения о том, что до десяти новых корветов будет заказано Амурскому судостроительному заводу и все они пойдут на Тихоокеанский флот. Но это не вышло из стадии слухов – ни ВМФ, ни представители Объединенной судостроительной корпорации до сих пор не прокомментировали сообщения. А это говорит о том, что обновление противолодочных сил флота вновь переносится на неопределенные сроки. И это в условиях резкого, непрерывного нарастания политической напряженности в мире, роста мощи подплава почти у всех вероятных противников нашей страны.
Для России с ее ставкой на подлодки как главные ударные единицы ВМФ, с ее структурой СЯС и угрозами на море наличие противолодочных сил – это вопрос жизни и смерти. Если страна еще способна создавать такие корабли, то нужно это делать, пока не будут выполнены противолодочные задачи боевой устойчивости РПКСН. А еще лучше – обеспечена противолодочная оборона на всех флотах. Теоретически корветы проектов 20380 и особенно 20385 – вполне подходящий вариант.
Специалистам хорошо известны недостатки и достоинства этих кораблей. Если на уже построенных и строящихся недостатки устранить довольно сложно, то на вновь закладываемых – вполне реально. Например, есть техническая возможность создать упрощенный корвет на базе корабля проекта 20385, оснащенного установкой вертикального пуска ракет 3С-14 и способного применять противолодочные и крылатые ракеты разных типов. Такой корабль, оборудованный более простым радиолокационным комплексом, нежели оригинальный 20385, торпедным аппаратом традиционного типа для «Пакет-НК» вместо пусковых установок СМ-588, был бы дешевле, чем последние версии хуже вооруженного корвета проекта 20380. К тому же он превосходил бы корвет проекта 20380 по своим качествам как противолодочный корабль и при этом мог быть быстрее построен. Стоимость жизненного цикла такого корабля не отличается в худшую сторону от первых корветов проекта 20380. К тому же он по своим боевым возможностям вполне способен заменить МРК благодаря использованию восьми крылатых ракет 3М14 «Калибр».
Но это идеальный вариант, позволяющий быстро и не за самые большие деньги закрыть потребность ВМФ в кораблях для борьбы с подлодками в ближней морской зоне. Есть и другой путь – тиражировать проект 20380. При всех его минусах это лучше, чем ничего, а сейчас у нас ни того, ни другого. За продолжение серии 20380 в декабре 2019-го открыто высказался заместитель командующего Тихоокеанским флотом по вооружению контр-адмирал Игорь Королев, заявивший в ходе выступления на Амурском судостроительном заводе, что «этому предприятию по плечу выполнить любую серию заказов. В том числе на десять корветов проекта 20380, которые так необходимы нашему флоту на Тихом океане». К его словам можно добавить, что не только на Тихом океане.
Подчеркнем: строящиеся сейчас фрегаты проекта 22350, как и большие надводные корабли 1-го ранга, оставшиеся в боевом составе ВМФ с советских времен, заменой для массовых кораблей БМЗ быть не могут – у них в случае большой войны другие задачи. Да и финансовое положение страны не позволит построить так много больших и дорогих кораблей для задач противолодочной обороны в ближней морской зоне. Нужны недорогие и массовые корветы.
Наличие эффективных противолодочных сил, повторим, жизненно необходимо для России. Но пока нет никаких признаков того, что корабли БМЗ, способные эффективно бороться с подлодками, будут заложены в ближайшее время в необходимом количестве. Заказывающим управлениям МО РФ необходимо учесть, что пренебрежение вопросами противолодочной обороны в перспективе может обернуться утратой боевой устойчивости наших стратегических подлодок, что в свою очередь поставит под вопрос безопасность Российской Федерации.
Остается надеяться, что здравый смысл возобладает в решениях ответственных за это чиновников в погонах и вопросам ПЛО будет уделено то внимание, которого они давно заслуживают.
Сегодня внутренние враги России и лично Лидера Нации решили устроить масштабную атаку на священные для всех нас понятия. То насквозь либеральная и белоленточная Лента наврет про проблемы у нашего Национального Достояния - Газпрома, то подкупленный нашими западными стратегическими партнерами ресурс vpk-news.ru наврет про проблемы с нашим православным б-госпасаемым флотом. И это в преддверии священного для всех нас всенародного голосования по Конституции. Нет предела либерально-навальненским мерзости и коварству. Где товарищ RRB, когда он так нужен? Кто объяснит нам как теперь противостоять злым вражеским наветам?
Секретные материалы. Строят с той же скоростью, с какой текут деньги из бюджета светской страны.
> Всегда есть куда стремиться. > > Зачем нужны океанические течения, если они не несут храмы?
Внезапно. Последний раз, когда у наших ВМФ возникали сколь нибудь серьёзный проблемы, был случай на "Адмирале Кузнецове" по пути в Сирию. Помню, там остро не хватало нательных крестиков для моряков.
Куда продлять-то... На момент моего увольнения 2002 они уже были старые, как гавно мамонта, в нашей дивизии их списывали. Сейчас их всего 20 штук осталось. Хотя в плане вооружения, скорости корабль был хорош. С обитаемостью беда, как на нём люди по 30 суток в море были?
Где-то здесь уже было отдельной темой:[censored]
> Первые двадцать лодок российских миллиардеров превзошли по стоимости все боевые корабли, построенные в текущем десятилетии для ВМФ России.
Сейчас, сейчас
Перспективы роста боевых возможностей ВМФ, осуществись они, можно только приветствовать. Однако речь о другом. На этом будущем празднике жизни нельзя не учесть одно важное обстоятельство – в России на подходе массовое списание малых противолодочных кораблей (МПК), самым «молодым» из которых уже более 26 лет, а средний возраст перевалил далеко за тридцать.
Несмотря на слухи о грядущей модернизации МПК проектов 1124 и 1124М, пока она так и не начата, не проводится даже их ремонт. Объективная проблема последнего – использование на этих кораблях дизельных двигателей М507 производства ПАО «Завод «Звезда», которое с огромным трудом и задержками производит их даже для новых кораблей. А еще проблемы с газотурбинной установкой М-8, изготовитель которой – компания «Зоря-Машпроект» находится на Украине. Что касается возраста, то, повторим, многие корабли банально слишком старые, чтобы их ремонт мог оказаться успешным. И вот тут Минобороны, в частности главкомат ВМФ, могут столкнуться еще с одной серьезной проблемой. Какой?
Роль компонентов СЯС
Чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде понять, почему МПК так необходимы нашему флоту и какую роль они играют в обеспечении стратегической безопасности страны. В настоящий момент Россия располагает полноценной по составу ядерной триадой из наземных межконтинентальных баллистических ракет (МБР) как мобильного, так и шахтного базирования, стратегическими бомбардировщиками – носителями ядерного оружия и атомными подводными лодками, вооруженными баллистическими ракетами. При этом у каждого рода сил триады свои особенности, сильные и проблемные стороны.
“Когда малые противолодочные корабли начнут массово выводить из состава ВМФ, боевая устойчивость наших РПКСН в гипотетическом конфликте упадет до нуля”
Так, авиация имеет свое преимущество среди сил ядерного сдерживания (СЯС). Во-первых, она может быть перенацелена в полете, что очень важно при вскрытии новых важных целей, во-вторых, ее относительно низкая скорость дает политикам время на то, чтобы при необходимости остановить ядерную эскалацию. Авиачасти постоянной готовности в случае конфликта вполне реально переместить на другие аэродромы. То есть авиация при должном уровне боеготовности делает возмездие гибким и управляемым.
МБР – основа как превентивного, так и ответно-встречного ударов. Последний наносится тогда, когда факт ракетно-ядерного нападения противника уже установлен, но его ракеты еще не достигли цели. МБР делают возмездие сокрушительным по силе и быстрым. Но и в их применении можно найти узкое место. Если противнику удастся нейтрализовать на короткое время лиц, имеющих право на принятие решения о проведении ответно-встречного ядерного удара, часть узлов связи, КП и хотя бы пару РЛС СПРН, то перед ним откроется короткая по времени, но реальная возможность уничтожить существенную часть наших МБР превентивным ударом.
И вот тут на сцене появляется третий компонент триады – ракетные подводные крейсеры стратегического назначения (РПКСН). Атомные подводные лодки имеют одно принципиальное отличие. Даже если противник смог, используя различные виды разведки, установить более или менее точное расположение подлодки под водой, применить по ней немедленно стратегическое оружие не получится. Прежде необходимо отправить самолеты базовой патрульной авиации (БПА), многоцелевые подлодки с задачей атаковать и уничтожить РПКСН. И еще не факт, что противник решит эту задачу. Если наша стратегическая подлодка прикрыта достаточными силами, то ее уничтожение в сжатые сроки становится для него крайне проблематично. Даже на самом тихом ходу (6–7 узлов) РПКСН способен пройти за сутки 260–310 километров в любом направлении. При этом количество боевых блоков, забрасываемых одной ПЛ, может оказаться под сотню (на 16 ракетах). Но к чему мы об этом так подробно говорим?
Залог неотвратимого возмездия
Дело в том, что даже самые современные АПЛ, способные совершать автономное плавание, не могут действовать сами по себе. Еще с 80-х годов боевая служба РПКСН осуществляется в назначенных директивой Генштаба так называемых защищенных районах боевых действий (ЗРБД). Они ограничены по площади и плотно перекрываются противолодочными силами, чтобы не допустить проникновения в этот район многоцелевых подлодок противника.
Наши истребители параллельно с этим препятствуют появлению над этими районами самолетов противолодочной авиации противника. Кроме того, АПЛ нуждаются в защите при выходе из баз. Засада на пути развертывания РПКСН остается любимой тактикой подводников США (НАТО) много десятилетий подряд, и сегодня ничего не изменилось. Поэтому главный вывод заключается в том, что при отсутствии противолодочных сил, прикрывающих развертывание РПКСН и защищающих район их боевой службы, наши лодки просто обречены быть обнаруженными. К чему это может привести, объяснять не надо. Получается, залог неотвратимости возмездия за ядерное нападение противника – наличие во флоте не только РПКСН, но и разнородных противолодочных сил (РПЛС), которые могут обеспечить защиту наших стратегических подводных крейсеров как на этапе выхода из базы, при переходе в заданный район боевого дежурства (ЗРДБ), так и в самом ЗРБД.
Беззащитные «стратеги»
РПЛС в свою очередь состоят из авиации противолодочной обороны (авиация ПЛО), некоторого количества многоцелевых подлодок, способных эффективно вести бой с ПЛ противника, и надводных противолодочных кораблей. Причем ни один элемент РПЛС не заменяет другой. Пока атомные многоцелевые лодки сопровождают «стратега» или расчищают дорогу перед ним, а дизель-электрические находятся в засадах при узкостях, через которые должна пройти многоцелевая лодка, надводные силы удерживают назначенные рубежи ПЛО или работают на вытеснение противника из заданного района.
Комплексное использование РПЛС дает им возможность выполнить свою задачу, обеспечить развертывание и боевое применение РПКСН, что в свою очередь попросту обесценивает безнаказанное нападение противника на Российскую Федерацию. Цена, которую он заплатит, становится несоизмеримой.
Совсем другая картина может сложиться при отсутствии противолодочных сил или их нехватке. Как же у нас сегодня обстоят дела с РПЛС? К сожалению, ситуация специалистами не первый год оценивается как катастрофическая. Наша страна давно не производит противолодочные самолеты и вертолеты – нет готовых конструкций, которые прямо сейчас можно было бы поставить «на поток». Нет поисково-прицельных систем и перспективного оружия для них, многие имеющиеся якобы перспективные разработки выглядят крайне сомнительно.
А вот корабли, способные бороться с подлодками, Россия вполне могла бы строить, и некоторое их количество даже было заложено в прошлом. Но новых закладок нет, а действующим малым противолодочным кораблям (МПК), как отмечалось выше, осталось жить всего несколько лет. Когда их начнут массово выводить из состава ВМФ, боевая устойчивость наших РПКСН в гипотетическом конфликте упадет до нуля вместе с шансами на неотвратимое возмездие. В связи с этим встает конкретный вопрос: сколько пригодных для выполнения задач ПЛО кораблей будет заложено в 2020 году в числе тех самых ранее озвученных 22 судов?
Ответим, что за все постсоветские десятилетия в нашей стране было заложено 13 кораблей ближней морской зоны (БМЗ), способных заменить старые МПК. Это очень мало. Для сравнения: одних только МРК в строю и после постройки к концу этого года будет тридцать единиц. Что касается названных 13 кораблей, то они распределяются по проектам следующим образом.
Десять кораблей проекта 20380 вооружены ракетным комплексом «Уран». Проблема в том, что в отличие от головного корабля в серии «Стерегущий» следующие пять окажутся очень разными проектами, хотя и под одинаковым номером.
Еще два корабля – корветы проекта 20385. Это куда более серьезные суда, способные применять не только противолодочные торпеды и вертолеты, но и противолодочные управляемые ракеты (ПЛУР), а вместо ракет комплекса «Уран» – крылатые ракеты семейства «Калибр», противокорабельные крылатые ракеты «Оникс».
Часть построенных кораблей уже сдана ВМФ, все остальные планировалось сдать не позднее 2023 года, но теперь, видимо, эти планы будут корректироваться.
Последним, тринадцатым кораблем ближней морской зоны, способным бороться с подлодками хотя бы в теории, является корвет проекта 20386. Этот корабль, отягощенный огромным количеством непроверенных технических решений, «зарезанными» возможностями в части ПЛО, очень дорогой и излишне большой для задач корвета, имеет весьма туманные перспективы и вряд ли на него стоит рассчитывать как на боевую единицу. Есть серьезный риск, что он вообще будет способен применяться по предназначению.
Таким образом, все, что запланировано поставить взамен многих десятков выводимых из боевого состава МПК, – это всего лишь 12 кораблей проектов 20380 и 20385, которые в итоге будут распределены по двум флотам – Балтийскому и Тихоокеанскому. Северному флоту с его стратегическими подлодками может не достаться ничего.
Вопрос жизни и смерти
В связи с этим возникает ряд неудобных вопросов. Откуда в нашей стране, где 44 процента всех ядерных боезарядов СЯС базируются на РПКСН, такое пренебрежение строительством противолодочных сил, жизненно важных для обеспечения их боевой службы и защиты в ходе противоборства с кораблями НАТО? Почему, строя МРК многими десятками, Министерство обороны заказало промышленности в разы меньшее количество жизненно необходимых кораблей с возможностями ПЛО – корветов? Кем и как будет обеспечиваться боевая устойчивость РПКСН, а значит, и неотвратимость возмездия за ядерное нападение в случае военного конфликта?
Планы строительства предусматривали закладку 30 кораблей ПЛО. Но когда на горизонте появился проект 20386, постройка серии корветов 20380 и 20385 была почему-то остановлена. С 2016-го в России ни один новый корвет для ВМФ не заложен, что может обернуться для страны необратимыми последствиями. К 2023 году, если все будет идти как сейчас, строительство кораблей ближней морской зоны, способных бороться с подлодками противника, в нашей стране попросту прекратится.
Справедливости ради поясним, что уже многие годы на стапеле стоит единственный экспериментальный корабль проекта 20386, но когда он будет доведен до ума, никто не знает.
Зимой 2020 года в прессе появились сообщения о том, что до десяти новых корветов будет заказано Амурскому судостроительному заводу и все они пойдут на Тихоокеанский флот. Но это не вышло из стадии слухов – ни ВМФ, ни представители Объединенной судостроительной корпорации до сих пор не прокомментировали сообщения. А это говорит о том, что обновление противолодочных сил флота вновь переносится на неопределенные сроки. И это в условиях резкого, непрерывного нарастания политической напряженности в мире, роста мощи подплава почти у всех вероятных противников нашей страны.
Для России с ее ставкой на подлодки как главные ударные единицы ВМФ, с ее структурой СЯС и угрозами на море наличие противолодочных сил – это вопрос жизни и смерти. Если страна еще способна создавать такие корабли, то нужно это делать, пока не будут выполнены противолодочные задачи боевой устойчивости РПКСН. А еще лучше – обеспечена противолодочная оборона на всех флотах. Теоретически корветы проектов 20380 и особенно 20385 – вполне подходящий вариант.
Специалистам хорошо известны недостатки и достоинства этих кораблей. Если на уже построенных и строящихся недостатки устранить довольно сложно, то на вновь закладываемых – вполне реально. Например, есть техническая возможность создать упрощенный корвет на базе корабля проекта 20385, оснащенного установкой вертикального пуска ракет 3С-14 и способного применять противолодочные и крылатые ракеты разных типов. Такой корабль, оборудованный более простым радиолокационным комплексом, нежели оригинальный 20385, торпедным аппаратом традиционного типа для «Пакет-НК» вместо пусковых установок СМ-588, был бы дешевле, чем последние версии хуже вооруженного корвета проекта 20380. К тому же он превосходил бы корвет проекта 20380 по своим качествам как противолодочный корабль и при этом мог быть быстрее построен. Стоимость жизненного цикла такого корабля не отличается в худшую сторону от первых корветов проекта 20380. К тому же он по своим боевым возможностям вполне способен заменить МРК благодаря использованию восьми крылатых ракет 3М14 «Калибр».
Но это идеальный вариант, позволяющий быстро и не за самые большие деньги закрыть потребность ВМФ в кораблях для борьбы с подлодками в ближней морской зоне. Есть и другой путь – тиражировать проект 20380. При всех его минусах это лучше, чем ничего, а сейчас у нас ни того, ни другого. За продолжение серии 20380 в декабре 2019-го открыто высказался заместитель командующего Тихоокеанским флотом по вооружению контр-адмирал Игорь Королев, заявивший в ходе выступления на Амурском судостроительном заводе, что «этому предприятию по плечу выполнить любую серию заказов. В том числе на десять корветов проекта 20380, которые так необходимы нашему флоту на Тихом океане». К его словам можно добавить, что не только на Тихом океане.
Подчеркнем: строящиеся сейчас фрегаты проекта 22350, как и большие надводные корабли 1-го ранга, оставшиеся в боевом составе ВМФ с советских времен, заменой для массовых кораблей БМЗ быть не могут – у них в случае большой войны другие задачи. Да и финансовое положение страны не позволит построить так много больших и дорогих кораблей для задач противолодочной обороны в ближней морской зоне. Нужны недорогие и массовые корветы.
Наличие эффективных противолодочных сил, повторим, жизненно необходимо для России. Но пока нет никаких признаков того, что корабли БМЗ, способные эффективно бороться с подлодками, будут заложены в ближайшее время в необходимом количестве. Заказывающим управлениям МО РФ необходимо учесть, что пренебрежение вопросами противолодочной обороны в перспективе может обернуться утратой боевой устойчивости наших стратегических подлодок, что в свою очередь поставит под вопрос безопасность Российской Федерации.
Остается надеяться, что здравый смысл возобладает в решениях ответственных за это чиновников в погонах и вопросам ПЛО будет уделено то внимание, которого они давно заслуживают.