Борис невиновник!

А мы не верим в то, что Чубаец сам ни в чём не виновен.

> 34 (тридцать четыре), сука, миллиардов рублей.
> Я хуею с этих эффективных.

И узнаем мы о таких только тогда, когда у них терки между собой возникают. А сколько таких которые деньги успешно годами пиздят?
Денег нет, но вы держитесь (с)

Я тоже верю.
Было б 34 тысячи - однозначно на кичу.
Тут же совершенно другое дело.

Окститесь! Ну как м.б. виновниками эти прекрасные люди со светлыми лицами. Они же почти святые! Вы только представьте себе 34 000 000 000 рублей! Что, не можете? То-то!
Моего бывшего ген.дира, которому инкриминировали хищение всего лишь десяти млрд., уже давно перевели из обвиняемых в свидетели. Так что, Боря Минц может расслабить булки...

> Борис, ты не прав!!!

Суд покажет, кто не прав. Честный и неподкупный. Со всей суровостью и неотвратимостью. Как это принято в Молодой Стране.

> Я хуею с этих эффективных.
>
А что не так? По показателям - "очень эффективный". Если бы он потерял 34ГигаРубля - был бы "не эффективным"

Это уже было в Симпсонах "Незнайке на луне"
[censored]


— Три миллиона чего? — спросил, вскакивая со своего места, консервный фабрикант Скрягинс.
Этот Скрягинс был очень жёлтый и очень худой коротышка, всем своим видом напоминавший сухую воблу. Глаза у него были такие же тусклые и потухшие, как у уснувшей рыбы, и оживлялись, только когда разговор заходил о деньгах. Вот и теперь, как только Скрягинс услышал слова «три миллиона», в глазах его засветились беспокойные огоньки и он подскочил с такой живостью, словно его кто-нибудь неожиданно ткнул сзади шилом.

— Ну, чего три миллиона! — нетерпеливо ответил Спрутс. — Конечно, не три миллиона старых галош, а три миллиона фертингов.

— Ах так! — воскликнул господин Скрягинс, словно только теперь понял, о чём шла речь. — Значит, три миллиона фертингов должны дать мы им?

— Совершенно верно, — подтвердил господин Спрутс. — Мы им.

— А не они нам?
— Нет, нет. Не они нам, а мы им.

— Тогда это для нас невыгодно, — заявил Скрягинс. — Если бы три миллиона дали они нам, это было бы выгодно, а если мы им — невыгодно.

— За что же они стали бы давать нам три миллиона? — возразил господин Спрутс.

— Это верно, что не за что.

Глаза Скрягинса снова потухли. Он сел на своё место, но тут же снова вскочил, энергично затряс головой и сказал:

— Но тем не менее это… это страшно невыгодно!

Вслед за Скрягинсом выступил житель лунного города Брехенвиля миллионер Жадинг. Он сказал:

— Господин Скрягинс прав. Тяжело отдавать деньги, когда их можно не отдавать, но когда нужно отдать, то легче их вынуть всё же не из своего кармана, а из чужого… Правильно я говорю?

Чубайс дело говорит. Не может Уважаемый человек быть виновным!