Самые симпатичные -- собаки. У неё только одна точка соприкосновения -- мокрый нос. Ну, если очень захотеть -- ещё и лапа будет. Но мокрый нос -- это основной элемент.
Крысы и крыси -- нос, две передние лапы и зубы. Обнюхать, прихватить лапами, попробовать на зуб -- это крысиный императив.
Дегу -- микрокенгуря, две задние лапы. Опыт общения не богатый, но ухо мне не грызла.
Шиншилляторы: четыре лапы на одну морду. Лапы холодные, и ими обязательно необходимо пройтись мне по морде. И я всю цельную ночь это выносил.
Кошака... Сколько, сцуко, говорите, у неё лапок??? Кошака Шрёдингера: в процессе наблюдения лап всего четыре («и длинный пушистый хвост»), как только я залегаю вздремнуть -- топчущихся по мне лап становится от восьми до двенадцати. Я так и не сумел их подсчитать.
Кошака у меня просто раздалбывает вхламинго всё, до чего дотягивается. Комнату уже разбомбила. Там и проживает, я смирился. upd: Она меня впускает туда для поспать. И мне помурчать, таки ж Мурёна Мурковна.
С первой крысей так намучался.
> Будет сидеть под какой-нибудь мебелью, грызть её и периодически орать. ... Времени может занять немало
Крыся выходила на куриную лапку. Еврейские корни, наверное :-) «Таки и подайте сюда куrочку!» :-)
Кошаку не понимаю. Вотт не понимаю от слов вообще и совсем. Она, конечно, ходит сама по себе. Но, когда ей вздумается ходить по мне -- я перестаю понимать её мотивацию. И количество ног.
Сейчас, сейчас
Самые симпатичные -- собаки. У неё только одна точка соприкосновения -- мокрый нос. Ну, если очень захотеть -- ещё и лапа будет. Но мокрый нос -- это основной элемент.
Крысы и крыси -- нос, две передние лапы и зубы. Обнюхать, прихватить лапами, попробовать на зуб -- это крысиный императив.
Дегу -- микрокенгуря, две задние лапы. Опыт общения не богатый, но ухо мне не грызла.
Шиншилляторы: четыре лапы на одну морду. Лапы холодные, и ими обязательно необходимо пройтись мне по морде. И я всю цельную ночь это выносил.
Кошака... Сколько, сцуко, говорите, у неё лапок??? Кошака Шрёдингера: в процессе наблюдения лап всего четыре («и длинный пушистый хвост»), как только я залегаю вздремнуть -- топчущихся по мне лап становится от восьми до двенадцати. Я так и не сумел их подсчитать.