> Надо бы топором помахать походить, взбодрить чтобы слуг народа для работы.
>
Если ты в прямом смысле - готовь штраф в лесхоз... в переносном - управление "Э" уже смотрит на тебя: явно хочешь разрубить территориальную целостность и существующий политический строй...
[censored]
> "Государственная дума, сенат и правительство - работают на отлично, народ ими очень доволен!"
>
> Чего в этой фразе больше - фейковой новости или тонкого, саркастического оскорбления власти?
> За что можно начислить штраф?
Ты их с маленькой буквы неуважительно написал, чем и оскорбил.
Революцию могут делать только злые и голодные человеки. Так что до этого неровночаса ещё лет двадцать усиленно грабить, бухать и отдыхать надо. Воровать и врать ещё.
Между тем уже в середине того десятилетия М. А. Цявловский, корректировавший облик Пушкина в подготавливаемых им текстах осторожными, мелкими штрихами применительно к идеологическому диктату грядущего юбилея, собрал и проанализировал все известные к тому времени свидетельства за и против оспариваемой и отвергаемой атрибуции.
Полемизируя с Н. О. Лернером, он писал: «Мнение, что Пушкин не может быть автором эпиграммы, основывалось на неверном представлении о поэте как трибуне радикальных идей своего времени».
В подтверждение этой мысли ученый сослался на запись в дневнике П. И. Долгорукова, согласно которой Пушкин в застольном споре 20 июля 1822 г. «на дворян русских особенно нападал», говоря, что «их надобно всех повесить, а если б это было, то он с удовольствием затягивал бы петли».
Другим существенным аргументом в поддержку гипотезы о принадлежности Пушкину эпиграммы было приведено воспоминание И. П. Липранди о произнесенном Пушкиным 11 марта 1823 г. на обеде у генерала Д. Н. Бологовского дерзком тосте в память убийства Павла.
Эти дерзкие эскапады поэта привели Цявловского к выводу о невозможности «в категорической форме отрицать принадлежность Пушкину революционной эпиграммы». «Как можно утверждать, — писал он, — что поэт, по словам Вяземского, „живший и раскалявшийся в жгучей и вулканической атмосфере" декабристских кругов, не мог сымпровизировать вольный перевод французских стихов, с такой страшной экспрессией выражающих дух великой буржуазной революции».
Соответственно во втором томе «большого» академического «Полного собрания сочинений» (1947) четверостишие «Мы добрых граждан позабавим...» было введено в отдел «Dubia» с датировкою июнем (не ранее 11) — 1819 г. (Акад. II, 488, 1199-1200). С этим решением согласились редакторы последующих авторитетных советских изданий.
[...]
В качестве непосредственного источника эпиграммы он указал двустишие, цитированное Ж. - Ф. де Лагарпом в «Лицее»:
Et des boyaux du dernier pretre
Serrons le cou du dernier roi.
[Перевод: И кишками последнего попа || Сдавим шею последнего короля. ]
Автором этих стихов Лагарп назвал Д. Дидро, в чьих сочинениях таких строк нет, но похожая мысль высказана в дифирамбе «Бредящие свободой, или Отречение бобового короля»
[censored]
btw следующее "сочинение" в разделе "спорных":
Наденьке
С тобой приятно уделить
Часок, два, три уединенью:
Один желаньям посвятить,
А два последних наслажденью.
1817-1820, dubia
Пушкин - это не только "портрет в учебнике литературы".... Это ещё и "гормоны" :)
Сейчас, сейчас