Нидерланды обвинили Россию в провокациях на учениях НАТО

"Например, когда отрабатывали упражнения в рамках нашей программы по защите от баллистических ракет, вы наблюдали гораздо больше российских кораблей, чем в прошлые десятилетия", — заявил Макмурти газете Telegraph, добавив, что российский флот якобы подходил к месту проведения учений гораздо ближе, чем обычно.
По его мнению, российские самолеты также пролетают очень близко от кораблей НАТО лишь для того, чтобы обозначить свое присутствие. Поэтому, генерал считает, что такие действия можно называть "провокацией".

> "Например, когда отрабатывали упражнения в рамках нашей программы по защите от баллистических ракет, вы наблюдали гораздо больше российских [баллистических ракет], чем [ракет-мишеней, которые запустили сами]"

:)

А провоцировали на какие действия? Капитулировать? :-)

Почаще репетируйте нападение на Россию, глядишь, и провокации закончатся.

> На обосраться!!

Коварный план!

> Нидерланды обвинили

Как были прогитлеровской подстилкой, так и остались. Ничего не изменилось.

> "Мир на Земле", Станислав Лем

Мне больше этот отрывок оттуда нравится:

Тем временем он снял с плеч что-то вроде плоского ранца и раскрыл его. Блеснули какие-то острые инструменты. Он взял один из них, примерил к руке, отложил, вынул другой в виде мощных ножниц, похожих на те, которыми солдаты во время атаки разрезают спирали колючей проволоки, повернулся в мою сторону,-- острия блеснули на солнце,-- уселся верхом мне на живот, поднял свое оружие и со словами "Дай Бог здоровья" одним ударом вонзил его в мою грудь. Я почувствовал боль, правда, не сильную. Видимо, мой теледубль имел демпфер неприятных ощущений. Я уже не сомневался, что добросердечный лунный друг выпотрошит меня, как рыбу, и, собственно, должен был уже вернуться на корабль, оставив ему падаль на растерзание, но меня настолько ошарашил контраст между его словами и действиями, что я лежал, как под наркозом.
-- Что же ты молчишь? -- спросил он, разрезая с резким, хрустящим звуком верхний слой моего скафандра. Ножницы у него были первоклассные, из необычайно твердой стали.
-- Сказать что-нибудь? -- спросил я.
-- Ну скажи!
-- Гиена!
-- Что?
-- Шакал.
-- Оскорбить меня хочешь, своего друга? Нехорошо. Ты ведь мой враг! Ты вероломный. Ты нарочно сюда без оружия пришел, чтобы меня заморочить. Я тебе добра желал, но врага проверить надо. Такая у меня обязанность. Такой закон.
Ты на меня напал. Без объявления войны вторгся на нашу священную землю!
Теперь пеняй на себя. "Братец родимый!" Пес тебе брат! Ты сам хуже пса, а за гиену и шакала ты меня попомнишь, только недолго. Память из тебя вместе с кишками выпущу.
Тут последние сочленения грудного панциря разошлись, и он начал поддевать и выламывать их в стороны. Заглянув ко мне внутрь, он оцепенел.
-- Ничего себе фокус,-- сказал он, вставая,-- этакие разные финтифлюшки. Я-то простак, но ученые наши разберутся. Ты подожди тут, куда тебе спешить. Не к спеху сейчас... Ты уже наш, приятель.
Грунт дрогнул. Повернув голову вбок насколько мог, я увидел целую колонну таких, как он. Они шли строем, в каре, печатая шаг, высоко подбрасывая ноги, как на плацу. И так вышагивали в этом парадном марше, что пыль летела столбом. Мой палач приготовился, видимо, отдать рапорт, так как встал навытяжку.