И там есть уникальный НПС - Кличко. Он неспособен заразиться этим грибком - не во что прорастать. Правда, отличия от зараженных заметить могут не только лишь все.
Навеяло:
Жизнь муравейника всегда неспокойна. То ливень - беги закрывай все ходы, то хищник наглый маленьким хоботком в святая святых проникнуть хочет, то двуногие монстры растопчут верхние, наземные строения. Бывает, и родня беспредельничает, набегами промышляет и твоих личинок, которых ты холил и лелеял, угоняет в рабство. Ещё солдаты на посту - сущие звери - придут, отберут у тебя все, что ты нашёл, да сожрут: служба типа у них! А у нас, у нас не служба? Носишь впятеро больше веса, стараешься, ищешь, сам голодаешь, маме подарки несешь - а тебя и сожрать, и растоптать каждый встречный хочет.
Бедный-бедный муравей! Хорошо, что предки забрались на деревья. Родичи-листорезы, правда, в землю закрылись, что тоже не плохо, но листву жрут - мама не горюй. Ты им усиками машешь: вали мол, с моего дуба, а он братву зовёт и права качает: нам самим листва нужна, и вообще вас здесь не стояло!
Уныло проводишь его вкусами и кричишь напоследок, чтоб совсем гордость не потерять: пять мам в муравейнике - силища посильнее будет, чем даже наши хвалебные дубы, что только входы охранять горазды, да молоко у тли перебродившее жрать.
Впрочем, это пустое. Еда сама себя не найдёт. - Муравей выбежал из дома, пощипал вусами землю и побежал по тропинке наверх. Вусы чуяли вкуснятину. Тропинка, тропинка, тропинка... Ой! - муравей остановился. Аромат тропинки заглох. Пощупав вкусами окрестности, он в недоумении остановился. Снова пощупал, кору, добрался до листьев, чуть не вляпался в сок, выбежал на солнце и забежал обратно в тень - пернатые не дремлют. Где тропинка?
На свет божий что-то выползло. Муравей навострился: еда, опасность, показалось? Но нет. Выползшее подошло и пахло муравьем. Собрат, ты ли это? Это был муравей, но какой-то странный. Из тела торчали рожки, а само насекомое то шло медленно, то брыкалось. Наш герой обошел его, пощупал - ответа не последовало. Странный муравей провёл вусами по коре, не замечая собрата. Подул ветер, всколыхнув листья. Солнцу открылись оба. Наш герой отпрянул в тень. Ну же собрат, беги, тебя ж сожрут! Но странный не обратил внимания. Он ещё пощупал кору и , взбрыкнув напоследок, пошёл к ближайшему листу, зажал его жвалами и встал неподвижно. Дурак какой-то - наш покачал вусами и побежал искать еду дальше.
Еда! Выше по коре сидел полумертвый жук. Муравей набросился на него, перекусил жвалами голову. Жук издох. Так, а у нас сегодня будет праздник! Подняв его - большой, зараза, - муравей нащупал тропу и потащил обратно.
У того места, где ему встретился странный собрат, тропа обрывалась. Собрат оставался там же, где и был, на листе, намертво зажав его жвалами.
Что ж с ним такое? Муравей снова обежал вокруг странного. Наросты на теле того стали больше. Муравей пощупал один из них. Ладно, фиг с тобой, - мне ещё тушку тащить - решил он и отправился домой.
Жук большой, жук тяжёлый... На горизонте показались родные тропки, а, как известно, все тропы ведут домой. Только тушку нести тяжело. Муравья повело. Тушка упала. Да что со мной?! Лапки подернулись. Ладно... Фиг с ней, пора домой. Как же плохо то... Еле-еле он дотянул до входа. На входе в муравейник дежурила пара солдат. Один из них перегородил дорогу.
Жратву принёс? - вкусы дернулись. Муравей еле поднял свои: со мной все в порядке! - попытался он ответить - но вусы только задрожали.
Солдат отскочил:
- Зомби! - распрыскал он феромон.
- Опасность! - понял другой и загородил вход.
- Да что вы, ребята, я же свой! - муравей попытался пройти, но солдат отбросил его.
Из туннеля показались рабочие. Они вместе оттащили муравья от входа и понесли его прочь. Тот стал дергаться и вырываться. Отпутите, ироды, я домой хочу! Домой... Куда-нибудь, подышать воздухом... На солнце... Да, отнесите меня к солнцу! Отнесите! Положите на вкусный лист!
Рабочие бросили его в кучу у дерева. Брыкаясь и тряся головой, муравей вылез из неё. Трава... Листок... Залезть... Брюхо стало чесаться изнутри. Листок... Солнце... Залезть... Чесать стало неистерпимо больно. Стебель... Листок... Еда... Он нашёл стебель, поднялся на него, на полпути упав, снова поднялся. Из брюшка сзади изнутри что-то стало пробивать себе дорогу. Еда... Еда...
День уже клонился к закату. Муравей забрался на лист, схватил его жалами от нестерпимой боли и затих. Из его внутренностей вылез один стебелёк, потом другой. На седьмой день из самого длинного стебелька показалась шапочка гриба, раскрывшая споры. Проходивший мимо человек, заприметив шапочку, сфотографировал ее, удивляясь: какой красивый гриб! А как он гармонично выглядит! Все-таки природа любит красоту! - и пошёл дальше. Окрестные муравьи также проходили мимо, тыкались в трупик собрата, удивлялись и шли домой, а в их брюшке уже сидел, развиваясь и захватывая мозг, гриб-паразит. Еда... шла к нему сама.
Сейчас, сейчас