Учительницу уволили за чтение стихов Хармса

Понятно, что ничего не понятно. Директор кровавый жыдобольшевик, учительница либеральная фиалка. Конкретные стихотворения не указаны, а то может за них и сейчас двушечка корячится.

Попробуйте почитать вот это вот:
[censored]

я так и не понял, что это было.

Но с учетом вот таких излияний:
> Я очень хочу заниматься наукой, поступить в аспирантуру. А больше всего на свете я хотела бы работать в «Мемориале»* (организация, признанная Минюстом РФ НКО-иноагентом, ликвидирована решением Верховного суда РФ в декабре 2021 года. — Прим. ред.), чтобы память о репрессированных людях не терялась. Но «Мемориала»* больше нет. Я очень люблю свою страну и никуда не хочу уезжать. Всеми сегодня владеет страх.

По-моему не все так однозначно

P.S. И да. Не учительница а заведующая библиотекой, как я понял

> бегающая по небосводу,
> в поисках точного гнезда
> она находит себя и пустую земную воду,
> никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип,
> ее назначение ободрять собственным молчанием рыб.

Распахано зеркало. В снежные груды
Спешит из рельефа стреноженный сом
Сушить под водой негативы Иуды
Над сферой нависших в зубах хромосом.

Зияет во мне перфокарта рентгена,
Лежу, коллапсируя варежкой всей.
Струится гербарий. И сном автогена
Медузу Горгону кромсает Персей.

Фарфоровый месяц устать не боится,
Чугунный венок излучает экстаз.
Программа костей от часов отслоится,
И в пол вдохновенный врастет дикобраз.

Пусть бесится критик! Ан крыть ему нечем,
Причастен Харон к многоструйной судьбе.
Ударит по раме остывшая печень
В углу мирозданья на чахлой резьбе.

Исход непонятен, и взгляд необычен,
Как в дырке от бублика тающий гвоздь,
А все потому, что я метафоричен,
Подобно спирали, включенной насквозь.

> Пусть бесится критик! Ан крыть ему нечем,
> Причастен Харон к многоструйной судьбе.
> Ударит по раме остывшая печень
> В углу мирозданья на чахлой резьбе.

0_о
ты это сам сочинил?

> ты это сам сочинил?

Это одна из пародий Иванова.

> Хармс есть в школьной программе, кстати?

Насчет школьной программы не знаю. Но как минимум по одному его стихотворению "Веселый старичок" мультфильм сняли.

"Поэт Даниил Хармс в 1941 году был арестован во второй раз, его обвинили в распространении в своем окружении «клеветнических и пораженческих настроений» и поместили в тюрьму «Кресты», где через год он скончался."

Даниил Хармс умер в дурке, а не в тюрьме.

А так - да. Надо детям больше читать Хармса

Не хвастаясь, могу сказать, что, когда Володя ударил меня по уху и плюнул мне в лоб, я так его схватил, что он этого не забудет. Уже потом я бил его примусом, а утюгом я бил его вечером. Так что умер он совсем не сразу.
Это не доказательство, что ногу я оторвал ему ещё днем. Тогда он был еще жив. А Андрюшу я убил просто по инерции, и в этом я себя не могу обвинить. Зачем Андрюша с Елизаветой Антоновной попались мне под руку? Им было ни к чему выскакивать из-за двери.
Меня обвиняют в кровожадности, говорят, что я пил кровь, но это неверно: я подлизывал кровяные лужи и пятна — это естественная потребность человека уничтожить следы своего, хотя бы и пустяшного, преступления.
А также я не насиловал Елизавету Антоновну. Во-первых, она уже не была девушкой, а во-вторых, я имел дело с трупом, и ей жаловаться не приходится. Что из того, что она вот-вот должна была родить? Я и вытащил ребенка. А то, что он вообще не жилец был на этом свете, в этом уж не моя вина. Не я оторвал ему голову, причиной тому была его тонкая шея. Он был создан не для жизни сей.
Это верно, что я сапогом размазал по полу их собачку. Но это уж цинизм обвинять меня в убийстве собаки, когда тут рядом, можно сказать, уничтожены три человеческие жизни. Ребенка я не считаю.
Ну хорошо: во всем этом (я могу согласиться) можно усмотреть некоторую жестокость с моей стороны. Но считать преступлением то, что я сел и испражнился на свои жертвы,— это уже, извините, абсурд. Испражняться — потребность естественная, а, следовательно, и отнюдь не преступная.
Таким образом, я понимаю опасения моего защитника, но все же надеюсь на полное оправдание.

> Насчет школьной программы не знаю. Но как минимум по одному его стихотворению "Веселый старичок" мультфильм сняли.

Ещё есть мульт "Две собаки Плюх и Плих"

> Введенский(кто это?),

Это не про него, случаем, Егорка Летов "Введенский в петле плясал"?

> Но как минимум по одному его стихотворению

На вскидку "Вредные советы" ещё, но я про школьную программу.

Не увольнять надо было, а познакомить с толковым физруком, или на крайняк трудовиком. Судя по стихам, которые она читает, и по интервью, что на фонтанке, у училки зверзкий недосэкс!!!

> На вскидку "Вредные советы" ещё, но я про школьную программу.

Вредные советы это Г. Остер

Да уж, стихи свободные от эмпатии, уверен, уголовные дознаватели такое на работе постоянно слышат.

Я тож могу экспромтом в таком духе.

Потому что гладиолус.

Свет, отражаясь, слепит рыбу,
Плывущую в ойкумене в первозданном бульоне,
Чувство потерянного мгновения,
Пронизывает мироздание,
Спрашивай: за что и почему?
Ответит никто: потому что гладиолус,
Жалкие раскинув листья, притворяясь
Заматеревшим кабанчиком,
существует без видимой на то причины.

Мне напомнило "Пастернак" Михаила Елизарова:

Был показательный эпизод из воспоминаний Юрия Олеши. Он предлагал Маяковскому купить рифму: "Медикамент — медяками". Маяковский давал всего лишь рубль, потому что рифма с неправильным ударением. На вопрос: "Тогда зачем вы вообще покупаете?" — Маяковский отвечал: "На всякий случай".
С Пастернаком получалось так, что им были скуплены все рифмы "на всякий случай".

Сколько ни в чем не повинных слов русского языка страдало от жестоких побоев и ударений. За местоимение "твои" приняло муку "хвои". По преступному сговору с поэтом "художница пачкала красками траву", чтобы получить "отраву". "Гамлет" наверняка не подозревал, что "храмлет" (очевидно, хромает). Рожденные избавлять от страданий, "страдали… осенние госпитали". "Сектор" превращал нектар в "нектар".
Созвучий не хватало, и злоумышленник совершал невозможные сводничества, например рифмы "взмаху — колымагой", "бухгалтер — кувалда". Или вообще поступал гениально просто: "скучный — нескучный".

С распухшим слогом маялись "сентяб-ы-рь", несколько "люст-ы-р" и "вет-ы-вь".

Обычным делом было живодерское, совсем не айболитовское пришивание к анапесту, как зайцу, дополнительных стоп — "и небо спекалось, упав на песок кро-во-ос-та-на-вли-ва-ю-щей арники". Не в силах отомстить в анапесте "нынче нам не заменит ничто затуманив-шегося напитка", язык все же иногда давал сдачи.
Зверски замученный ямб вдруг изворачивался и жалил палача. Тогда из "рукописей" вылезали половые органы-мутанты: "…Не надо заводить архивов, над руко-писями трястись…". Или поэт, того не желая, с возрастным шепелявым присвистом просил художника не предавать дерево: "…Не предавай-ся-сну…"

На каждом шагу случались артикуляционные насилия: "…Попробуй, приди покусись потушить…" или "…И примется хлопьями цапать, чтоб-под-буфера не попал…", соперничающие с "бык-тупогуб-тупогубенький бычок…".

В логопедической муке: "Пил бившийся, как об лед, отблеск звезд" — рождался таинственный Какоблед, открывая кунсткамеру компрачикосов. В ее стеклянных колбах находились "застольцы", "окраинцы" и "азиатцы", — чтобы у последних получилось "венчаться". В химическом растворе висел Франкенштейн поэтической инженерии: "Тупоруб", — рожденный из "поры" и сослагательного наклонения: "…Мы-в-ту-пору-б-оглохли…".

Ради сомнительной рифмы к "ветер" наречие "невтерпеж" безжалостно усекалось до "невтерпь". "Личики" кастрировались до "личек", иначе не клеилось с "яичек".

Были "щиколки" вместо "щиколотки"; подрезанное в голове — "вдогад" ради "напрокат". Попадались и тела, с трудом поддающиеся опознанию: "всклянь темно".
"Выпень" батрачил на "кипень". "Наоткось", по аналогии с "накось", очевидно, просто предлагалось выкусить, как тот туман, который "отовсюду нас морем обстиг".
Становился понятен траур "фразы Шопена", которая "вплывала, как больной орел". Болезнь птицы, переведенной из семейства ястребиных в водоплавающие, была трагически закономерна.

"Над блюдом баварских озер" происходило несогласование единственного и множественного чисел.

В "Сестра моя — жизнь":
…Когда поездов расписанье
Камышинской веткой читаешь в пути,
Оно грандиозней Святого писанья,
Хотя его сызнова все перечти…
— претензия была даже не к утверждению, что расписание поездов более грандиозно, чем Святое писание, а просто к смысловому несогласованию в повелительном наклонении — "хотя его сызнова все перечти".

> Я тож могу экспромтом в таком духе.
>

А мне тут хокку пришло в голову.

Слабая поэзия.
Библиотекарь уволилась
Плохо, когда в голове лишь тофу

Моё оценочное суждение такое. Хармса повинтили вполне заслуженно, действительно распространял пораженчество и письменно выражал желание помогать вермахту в завладении Москвой. И да, в дурку попал именно благодаря гуманности советской власти, которая смогла отличить преступление от психической болезни. А то что умер, ну так тогда многие умирали, время было очень трудное, фашисты очень хотели, чтобы умерли все.

> А сегодня и в завтрашнем дне, не все могут ходить по ссылкам. Вернее не только лишь все, мало кто может.
>
> Это спецспособность даёт очки победы в сраче.
>
> И все равно: в главном-то я прав!!!

Новость горячая
Не тронута ссылка
Таков воттовчанина путь

Судя по интервью ебанутая снежинка.

> "Вредные советы

Это вроде Остера.

> Введенский(кто это?)

Я лично не знаю, но жил по соседству с Введенской улицей на Петроградке. Это что ж теперь, и жильцов оттуда гнать? А то, понимаешь, пропиской своей могут молодые умы смущать!!!

> Это вроде Остера.

Да? Значит Хармса я совсем не знаю, увы мне:(

Пряма верлибы Холмса из Этюда о крысином смехе...

У нас директор Ивана Ильина на стену вешала и хоть бы одна училка ее носом ткнула. Я понимаю, большинство туповаты, но есть же учителя истории в школе

> На вскидку "Вредные советы" ещё, но я про школьную программу.

"Вредные советы" это не Даниил Хармс а Григорий Остёр, если меня склероз не подводит.