...
Для чего точно не подходит пластилин, так это для изготовления из него пуль – вот, значит, про один случай из жизни воспитателей на флоте я вам сегодня и расскажу.
Один выход в море оказался у нас настолько обыденным и скучным, что заскучал даже зам – и это, на секундочку, человек, который с лёгкостью способен был вертеть на сами понимаете чём скуку в течение трёхмесячной автономки! И настолько он маялся, что, не поверите, решил даже поработать свою непосредственную работу. Сначала, конечно, с сожалением вспомнил, что теперь он не замполит, а воспитатель, и хоть по-прежнему является заместителем командира, но как раньше уже не устроишь проверку конспектов по марксизму и ленинизму или не побубнишь на партсобрании об итогах двадцать второго съезда партии по вырезке из газеты «Правда», а надо что-то придумывать в разрезе воспитания личного состава, а воспитание - это вам не просто так, если вы не знали.
Повертев в руках все имеющиеся на тот момент первоисточники по организации воспитательного процесса (Макаренко «Педагогическая поэма», Спок «Книга для родителей» и Дзержинский «Избранные произведения в двух томах») он понял, что для текущего положения дел вещи эти малопригодны - матросы всё равно признают только один рычаг воспитания – отсрочка дембеля, а с мичманами и офицерами так и вовсе запутаешься: угрожать им нечем (спасибо, блядь, Партии за это), и к каждому нужно искать индивидуальный подход, а это требует такого приложения сил и времени, что намного проще и приятнее выглядит перспектива свихнуться от скуки.
Но. Замполиты не таковы, чтоб сдаваться перед первым попавшимся препятствием. Правда, в большинстве своём и не таковы, чтобы искать способы его преодолеть, но вот обходной путь найти – это да, это вполне себе.
Зам думал во время ужина, думал во время вечерней дрёмы, думал во время вечернего чая, думал в парилке, и, наконец, идея пришла в его голову, когда он прыгнул в ледяной бассейн.
«Уууух, бля! – подумал зам, обжёгшись. - О! Точно! Будем бороться с матом!!!».
Принимая душ Шарко, лёжа в солярии и бегая трусцой на беговой дорожке, зам перебрал в голове средства борьбы, известные военной психологии, начиная от шпицрутенов и заканчивая презрением Родины. В итоге остановился на самом эффективном из доступных в цивилизованном обществе: боевой листок.
Боевой листок… ох, не поверите, но даже вот слеза сейчас на глазу навернулась от воспоминаний об этом безусловно гениальном изобретении военного отдела КПСС. Судите сами: по сути дела боевой листок - это устройство, заменяющее бойцу телевизор, театр, радио, газету, маму, папу, любимую девушку и весь пласт классической литературы человечества. Боевой листок несёт на себе функцию развлекать воина, доводить до него нужную информацию, просвещать его и направлять все его помыслы в нужное русло.
«О! Что же это за устройство такое! Копайте! Копайте глубже: мы должны его отыскать!» - воскликнут далёкие потомки, если раскопают где-нибудь в светлом будущем этот рассказ, вот, например, под обломками этого самого здания, и даже, знаете, не хочется сейчас им правду рассказывать, чтоб не позориться. Но ладно уж – где мы, а где светлое будущее, правильно?
Боевой листок – это бумажный прямоугольник серого, желтовато-коричневого или, реже, белого цвета, с размерами 21 на 29.7 сантиметров, с заранее отпечатанной на нём шапкой. На шапке изображения бывают разные, но обязательно с толикой пафоса и максимально патетичны: там могут быть пушки, лавровые венки, корабли, памятники, звёзды, серпы с молотами, герои прошедших войн или, чаще всего, матрос с обязательно строгим взглядом, направленным вдаль, прямо вот в это самое ваше светлое будущее. Матрос непременно красив, строг, славянской внешности в белых перчатках и автоматом на груди, ленточки бескозырки вьются так, что сразу понятно, где стоит матрос: на бушприте или непосредственно перед ним. Вот уже самим своим видом этот матрос обязан настроить вас на правильную волну, осталось только что-то написать на чистом поле. А, чуть не забыл, для того, видимо, чтоб уберечь хрупкую психику мирного населения, боевые листки запрещено выносить за пределы воинской части. На каждом так и написано: «За нашу советскую Родину! Из части не выносить!».
Стопку вот именно этих метафизических бомб повышенной мощности и положил перед собой зам и засучив рукава начал. Начал, естественно, с перекура. Потом выпил чаю. Потом, от внутреннего напряжения, захотелось есть, и он сходил на завтрак со второй боевой сменой, хотя приписан был к третьей. Опять покурил. От отсутствия вдохновения решил прогуляться по отсекам, и в трюме седьмого (куда он спустился из-за криков вестовых, которых били трюмные за то, что те макароны в цистерну грязной воды пихали) его осенило: стихи! Это должны быть непременно стихи!!! Вот уж где он зажжёт глаголом и местоимением сердца – к чёрту эти казённые фразы про стыд и недопустимое разложение нравов!
Но, блин, оказалось, что писать рифмой не такое уж и простое занятие, да и Пушкин этот – забил всё стихотворное пространство своими чудными мгновеньями и прочими нянями с кружками. Что ни начнёшь писать – всё в пушкинизм скатываешься. И кто это придумал, что у замполитов лёгкая работа? Но потом пошло: бутылочка «Арарата», как всегда, выручила.
Минёр! Используешь слово «хуй»?
Ты не минёр – ты оболдуй!
Мат из речи ты исключи!
Торпеды тебе не кирпичи!
«Отлично! - подумал зам. - Вот первая и готова!» В запале творческого экстаза он не заметил, что нарисованный матрос даже немного покраснел скулами – в его нарисованной Вселенной за нашу советскую Родину не использовали таких слов отродясь.
Ракетчик! В руках твоих родины щит!
Враг от тебя везде трепещит!
А ты используешь слово «блядь»!
Ну как не стыдно так поступать!
«Ха-ха! - подумал зам.- Пожалуй, я сейчас рожаю новый вид воспитательной поэзии! И надо же: практически без мук!»
Управленец! На вахте бди!
Не пей чаи и на пульт гляди!
Электрику не говори, что он пидорас!
За это я лично дам тебе в глаз!
«Пожалуй, надо будет ребятам в штаб флотилии отнести подборочку! Пусть перенимают, так сказать, передовой опыт с линии фронта!» - и зам застрочил дальше.
Электрик – на лодке ты бог почти!
Листовку эту два раза прочти:
Не смей в корму кричать слово «пиздуй»!
Ты же витязь, а не холуй!
Все. Абсолютно все специальности (по крупным своим группировкам) были охвачены горящим глаголом: было и про акустиков, о том, что море не выносит слова «заебался», и про трюмных, что хоть и кажется на первый взгляд, что вот им-то точно можно, но вот нет – нельзя. И боцмана, и штурманские электрики, и связисты, и даже один-одинёшенек секретчик и тот не ушёл от разящей длани рифмованной сатиры.
Процесс длился до самого утра: сон в почтении отступил от организма и покорно ждал в сторонке. Спасибо, что отнесся с пониманием, чего уж тут! Утром, что по лодочным понятиям дело довольно условное, но раз уж на вахту заступала третья боевая смена, то в астрономической составляющей быта было восемь утра, зам прошёл лично собственными ногами по всем отсекам и развесил листовки: где на скотч, где на пластилин, где на кнопки, а у минёров так и вовсе пришлось лист плексигласа откручивать от фанерки и помещать под него призыв к культуре в быту.
Повисели боевые листки минут пять, а может десять – никто толком и проникнуться не успел (на боевые листки мало кто обращал внимание, если их не рисовал трюмный матрос Вася) – на беду воспитательного процесса старпом решил сходить в центральный пост. На проходной палубе седьмого отсека он с удивлением обнаружил призыв к трюмной братии исключить из лексикона фразы «в пизду» и «ебись оно всё конём!» , на секунду завис, а потом со словами «да совсем охуели уже, ну!» – сорвал листок со стены.
- Серёга! – из восьмого с таким же листком к нему вышел старпом по БУ. - Ты глянь, что творят, вахлаки!
- Так. Всё ясно. Это бунт! На-ка отнеси мою документацию в центральный, я сейчас подойду туда рвать и метать – передай пусть начинают бояться!
Старпом сразу всё понял и побежал по отсекам. В каждом он снимал боевой листок и нёс их все аккуратной стопочкой под мышкой. В семнадцатом, чтоб не возится с плексигласом, снял весь щит и волок его за собой.
- О, Вы сегодня кум скуто, Сей Саныч! – обрадовался комдив-три появлению в центральном предельно злого старпома.
- Всё шуточки шутим, да? – старпом хлопнул об стол стопкой боевых листков. - Собрать командиров отсеков!
- Всех?
- Нет, блядь, двух соберите! Всех! Всех до единого!
- Серёга, а ты чего злой такой с утра пораньше? – из штурманской выглянул командир.
- Тащ командир, я Вам потом расскажу, ладно? А то боюсь, что от праведного гнева Вы нам курс не туда проложите!
- Да? Ну ладно, занимайся. Только не бей никого – мы же экипаж высокой культуры и быта!
Командиры отсеков собрались на всякий случай с отсечной документацией и малоорганизованной кучкой толпились в центральном – ждали. Старпом тоже ждал.
- Так, – начал он, когда ожидание достигло пика и уже даже начало скатываться вниз, - что это за организованный демарш на подводной лодке? А?
Все переглянулись, для порядка с удивлением вспоминая, когда это они демарш организовать успели – вот минуту назад его не было, а сейчас на тебе: есть, - старпом же зря говорить не станет. - Вы о чём, Сей Саныч?
- Я о чём? Нет уж, будьте добры, расскажите мне, о чём это вы!
- Мы?
- Вы-вы! И вот вы, и вы, и вы тоже! А от вас-то я вообще этого не ожидал!
- Этого?
- Этого-этого! Вот этого вот!
Старпом похлопал по стопке и пнул ногой щит из семнадцатого.
- А что это, Сей Саныч?
- Я не понимаю, кто здесь кому вопросы задаёт! Я вас спрашиваю, что это такое!
- Ну… это боевые листки, очевидно же! – не выдержал минёр этой пикировки одинаковыми вопросами.
- Тааак! Уже лучше – продолжай, раз решил облегчить себе участь чистосердечным признанием!
- Участь? Признанием?
- Какое из этих слов ты не понимаешь? А? Я что, слишком сложно с вами разговариваю? Или, может, мне на ваш, так сказать, глубоко народный язык перейти? А!
- Что за шум, а драки нет? – в центральный вошёл довольный зам. И, знаете, он прямо светился изнутри, как светится человек, только что обредший своё предназначение и только что его изящно исполнивший.
- Блядь, вот точно! Тебя же забыл позвать! Ты погляди! Погляди, что эти маралы устроили! На боевых листках! На боевых постах! В боевой подводной лодке! В боевом полигоне! На вот, на – почитай! Смотри: тут тебе и хуй, и пизда, и вот это вот слово, даже не слышал такого раньше! Смотри – вон матрос даже этот на боевом листке раньше с гордостью смотрел на окружающий его мир империализма, а теперь вон как погрустнел! О-ху-ел, я побоюсь этого слова, даже нарисованный матрос!
Зам очень густо покраснел и даже позволил себе растеряться на пару секунд, чего раньше за ним не замечалось. С одной стороны, эффект от его воспитательного процесса по бурности превысил самые смелые ожидания, а с другой, имел диаметрально противоположный знак.
- Ну! Чего ты молчишь? Ты же воспитатель! Давай: ну-ка воспитай мне их немедленно!
- Серёга. Это я написал. Командиры отсеков облегчённо выдохнули и начали переминаться с ноги на ногу более расслабленно.
- Ты?
- Я.
- С какой целью?
- С целью борьбы с матом на корабле.
- С целью борьбы с матом на корабле ты выпустил листовки с матом? То есть, ты матом решил бороться с матом? Это что, вам методички такие новые разослали?
- Сам придумал. Ну а как с ним ещё бороться, чтоб доходчиво и эффективно?
- Я не знаю: киянкой по башке, может, или пинками под жопу, может, подзатыльниками – я не знаю, я же не воспитатель! Я - боевой конь! Я могу кусаться, лягаться, скакать, тащить и везти. Иногда ржать. А как воспитывать – это уж твоя стезя.
- Ну вот я так решил. Воспитать. Ну чтоб доходчиво. Старпом взялся за голову. Из штурманской опять выглянул командир:
- Ну что, Серёга? Караешь уже или предварительные ласки пока?
- Ложная тревога, тащ командир! Это я спросонья. Не разобрался!
- Ну ничего страшного! Запиши как профилактическую порку. Профилактика-то тоже нужна, правильно я говорю, тащ замполит?
- Так точно, тащ командир! – ответил зам, хотя вопрос «прав ли я» из уст командира на корабле имеет оттенок риторичности и предполагает всего два ответа: «абсолютно прав» и «как всегда прав». Поэтому командир и ответа не стал выслушивать, скрывшись в штурманской рубке.
- Так. Все свободны! А вас, товарищ капитан второго ранга, я попрошу остаться!
- Слушай, - продолжил старпом, когда командиры отсеков разошлись, - вот ты же золотой человек у нас! И в бою на тебя можно положиться, и в быту. Но как возьмёшься за свою работу, то вот как пуля из говна – вроде и по форме похожа, и по размеру, а врага не разит!
- Ну чо сразу из говна-то, а?
- Ну да, простите, не подумал. Из пластилина пусть будет! Вот если так посмотреть, то пуля, а если начать использовать – пластилин!
- Ну я думал… как лучше.
- А ты как я: ты не думай! Зачем думать-то – всё же в руководящих документах расписано!
- Да у нас сейчас, Серёга, того, с руководящими документами. Нет их, в общем, почти совсем, а показатели требуют, и отчёты.
- Да, нелегко вам! То ли дело штурман или связист, или вот, к примеру, электрик – вообще зря свой хлеб едят, я считаю! Слушай, а вот это вот что за слово ты написал? Первый раз такое слышу.
- Я тебе это… потом расскажу, ладно?
- Ладно. Ох, слушай, вот устал прямо от этого воспитательного процесса! Вот только начал и уже устал! Надо, пожалуй, к боевой подготовке срочно вернуться – отдохнуть в бою!
- Слушай, знаешь, что подумал сейчас? – крикнул старпом вслед заму. - Это как же, оказывается, хорошо, что ты рисовать не умеешь!
Потом к старпому прислали делегацию с просьбой выдать боевые листки для ознакомления, а то стресс же все пережили и дрожали поджилками от страха, так хоть в качестве компенсации и чтоб не зря. Какой, далеко идущий вывод мы можем сделать из этого случая? А такой, что из пластилина нужно лепить, а пулями нужно стрелять, а если из пластилина слепить пулю, то стрелять ей нельзя, хотя с виду будет очень даже похоже.
И поэтому, прежде чем применять каждую свою черту характера и каждую свою особенность организма на практике, внимательно присмотритесь, а точно ли она подходит для данной цели, а то вдруг?
Привились вошь, блоха и гнида,
Привилась бабка Степанида,
Привился северный олень,
Привились все, кому не лень,
И даже клоп - какая гадость! -
В укольчике находит радость.
Вот мы тут искрометно шутим и стишки сочиняем, а чисто по-человечески автору этой агитки надо бы разбить ебальник. В воспитательных целях, так сказать. Знай край, да не падай.
> Вот мы тут искрометно шутим и стишки сочиняем, а чисто по-человечески автору этой агитки надо бы разбить ебальник.
Процитирую минских марксистов, защитивших Семина:
"Очень обидели критиков картинки. И манера выражаться <...> Так обидели, что критики пропускали мимо ушей текст, концентрируясь на картинках. Тем самым ставя форму выше содержания".
Сейчас, сейчас
[censored]
[censored]