Взрывы в Брюсселе: безнадежная инфантильность Европы

"… И когда мы с тобой, брат, выбьем из стволов последний нагар, почистимся, помоемся и пойдем гулять по их улицам, ты сам увидишь и удивишься, как богата эта страна, как сильна и красива, как чиста и уютна, была, пока не пришли мы с тобой. Как велики стада тучных северных женщин, как они вежливо улыбаются, когда ты задираешь стволом их майки, ища пару крепких грудей, и как слабы их бледные мужчины с портфелями, в которых носят они бумагу, и как мало нас осталось после боев, и как много нужно держаться теперь за груди, чтобы заселить все это мной и тобой. Во имя Аллаха, Великого и Милосердного, брат, не надо ссать на него, просто дострели, дети ж смотрят, теперь это наши дети, их светлые глаза потемнеют, и большой черный камень будет в их душах, как и у нас с тобой. Видишь памятник? Они тоже были когда-то воины и ложились грудью на амбразуры. Теперь они черви и извиваются. Из подствольника не надо, брат, баши сказал гранаты беречь. Ты насмешил меня, брат. Нет, это не их Бог. Их Бога, зайдем в церковь, я тебе покажу. Это Микки Маус. А этого не знаю, уши тоже большие, наверно, его сестра. Их Бог проиграл войну с Микки Маусом, они перестали молиться и полюбили смеяться, они забыли, зачем люди показывают друг другу зубы. Да, красиво, я у себя во дворе тоже такой поставлю. Называется светофор. Брось, брат, зачем тебе его голова. Пойдем лучше я покажу тебе супермаркет. Если загнать туда этих женщин, то будет как в раю. Мы с тобой в раю, брат. Мы мертвые с тобой, брат. Не потому что умерли, а потому что родились с тобой такие. Нам не больно, потому что нас много. Нам не страшно, потому что их мало. Мы живая смерть, которая взошла вместо травы и солнца, проросла сквозь их тротуары и небоскребы, которая пришла, откуда они и ждали. Оставь, брат, футбол не наша игра, пойдем дальше, я покажу тебе карусель, ты узнаешь, что такое счастье, и опусти ствол, сейчас они закричат, не стреляй, не нужно, они ведь тоже немного люди, и должен же кто-то оплакать тех, кто смеялся…"

(с) Е. Шестаков