Владимир Гиляровский. Москва и москвичи
[censored]
Много оставалось круглых сирот из рожденных на Хитровке. Вот одна из
сценок восьмидесятых годов.
В туманную осеннюю ночь во дворе дома Буниных люди, шедшие к "шланбою",
услыхали стоны с помойки. Увидели женщину, разрешавшуюся ребенком.
Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в аренду,
чуть не с аукциона, нищим. И грязная баба, нередко со следами ужасной
болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грязной тряпки
с нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу. Ребенок, целый день
мокрый и грязный, лежал у нее на руках, отравляясь соской, и стонал от
холода, голода и постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к
"бедной матери несчастного сироты". Бывали случаи, что дитя утром умирало на
руках нищей, и она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за
подаянием. Двухлетних водили за ручку, а трехлеток уже сам приучался
"стрелять".
На последней неделе великого поста грудной ребенок "покрикастее" ходил
по четвертаку в день, а трехлеток -- по гривеннику. Пятилетки бегали сами и
приносили тятькам, мамкам, дяденькам и тетенькам "на пропой души" гривенник,
а то и пятиалтынный. Чем больше становились дети, тем больше с них требовали
родители и тем меньше им подавали прохожие.
Нищенствуя, детям приходилось снимать зимой обувь и отдавать ее
караульщику за углом, а самим босиком метаться по снегу около выходов из
трактиров и ресторанов. Приходилось добывать деньги всеми способами, чтобы
дома, вернувшись без двугривенного, не быть избитым. Мальчишки, кроме того,
стояли "на стреме", когда взрослые воровали, и в то же время сами
подучивались у взрослых "работе".
Бывало, что босяки, рожденные на Хитровке, на ней и доживали до седых
волос, исчезая временно на отсидку в тюрьму или дальнюю ссылку. Это
мальчики.
Положение девочек было еще ужаснее.
Им оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам. Десятилетние
пьяные проститутки были не редкость.
Они ютились больше в "вагончике". Это был крошечный одноэтажный
флигелек в глубине владения Румянцева. В первой половине восьмидесятых годов
там появилась и жила подолгу красавица, которую звали "княжна". Она исчезала
на некоторое время из Хитровки, попадая за свою красоту то на содержание, то
в "шикарный" публичный дом, но всякий раз возвращалась в
Прекрасные картины! Обожаю Третьяковку, так бы по ней и бродил. Некоторые картины при рассмотрении в живую вгоняют в ступор. Как так вообще рисовать-то можно?
> А интересно, устный счёт, теперешние одногодки, тех пацанят, за сколько бы осилили без калькулятора?
Там весьма специфический пример на доске. Добрый профессор Рачинский даёт детям задачку на последовательность имени себя. Если про неё знать, задача решается за пару секунд без калькулятора.
Голландская картина не понял зачем. Для сравнения чего с чем? (или кого с кем). Голландский художник, в отличие от наших, любил приврать, или автор поста предлагает валить из немытой России в сказочную Голландию?
Про "несчастную Польшу" -- это, конечно, загиб. Впрочем, страдания "несчастной Польши" -- наилюбимейшая тема отечественных креаклов что в 19-м веке, что в 20-м, что в 21-м...
[censored]
Много оставалось круглых сирот из рожденных на Хитровке. Вот одна из
сценок восьмидесятых годов.
В туманную осеннюю ночь во дворе дома Буниных люди, шедшие к "шланбою",
услыхали стоны с помойки. Увидели женщину, разрешавшуюся ребенком.
Дети в Хитровке были в цене: их сдавали с грудного возраста в аренду,
чуть не с аукциона, нищим. И грязная баба, нередко со следами ужасной
болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грязной тряпки
с нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу. Ребенок, целый день
мокрый и грязный, лежал у нее на руках, отравляясь соской, и стонал от
холода, голода и постоянных болей в желудке, вызывая участие у прохожих к
"бедной матери несчастного сироты". Бывали случаи, что дитя утром умирало на
руках нищей, и она, не желая потерять день, ходила с ним до ночи за
подаянием. Двухлетних водили за ручку, а трехлеток уже сам приучался
"стрелять".
На последней неделе великого поста грудной ребенок "покрикастее" ходил
по четвертаку в день, а трехлеток -- по гривеннику. Пятилетки бегали сами и
приносили тятькам, мамкам, дяденькам и тетенькам "на пропой души" гривенник,
а то и пятиалтынный. Чем больше становились дети, тем больше с них требовали
родители и тем меньше им подавали прохожие.
Нищенствуя, детям приходилось снимать зимой обувь и отдавать ее
караульщику за углом, а самим босиком метаться по снегу около выходов из
трактиров и ресторанов. Приходилось добывать деньги всеми способами, чтобы
дома, вернувшись без двугривенного, не быть избитым. Мальчишки, кроме того,
стояли "на стреме", когда взрослые воровали, и в то же время сами
подучивались у взрослых "работе".
Бывало, что босяки, рожденные на Хитровке, на ней и доживали до седых
волос, исчезая временно на отсидку в тюрьму или дальнюю ссылку. Это
мальчики.
Положение девочек было еще ужаснее.
Им оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам. Десятилетние
пьяные проститутки были не редкость.
Они ютились больше в "вагончике". Это был крошечный одноэтажный
флигелек в глубине владения Румянцева. В первой половине восьмидесятых годов
там появилась и жила подолгу красавица, которую звали "княжна". Она исчезала
на некоторое время из Хитровки, попадая за свою красоту то на содержание, то
в "шикарный" публичный дом, но всякий раз возвращалась в