Сейчас, сейчасФотография - Россия, роющая могилы своим врагам
alexandrov-g.livejournal.com — Лето 1943, фото сделано в районе Жиздры Калужской области. На фото русские женщины под присмотром немецкого солдата копают могилы для погибших немцев. Какая Россия будет и будет ли она, придёт ли победа, то одному только Богу известно, но каждая из них знает и знают они все вместе, что сейчас они - Россия, та Россия, что живёт в них, та Россия, что есть - Россия оккупированная, Россия согнутая, униженная, Россия, поставленная на колени. Россия, роющая могилы своим врагам. Фото в первом комменте
Победа это не только немецкие знамёна, брошенные к подножию Мавзолея, это ещё и многое, многое другое.
Попалась тут мне в руки книжка "Выжженная земля" ("Scorched Earth, the Russian-German War 1943-1944") 1970 года издания. Это английский перевод немецкого автора Пауля Карла Шмидта, писавшего под псеводнимом Пауль Карелл. Книжку я читать не стал, однако, начав её листать, я был заинтригован фотографиями из немецких архивов, которыми Шмидт обильно иллюстрировал свой труд.
Одна из этих фотографий показалась мне настолько символичной, что я не поленился сосканировать её.
[censored]
Это лето 1943 года, сделан снимок где-то в районе Жиздры, что в Калужской области, на фотографии русские женщины под присмотром немецкого солдата копают могилы для погибших немцев.
Звон литавр, бой барабанов, ликующий голос фанфар, чеканный шаг по брусчатке, цветы, цветы, улыбки, знамёна, орудийные залпы, юбилейные ордена, вихрь праздника, который подхватывает и кружит даже и нас, родившихся куда позже, всего этого ещё нет, всё это будет, только будет, а тогда ведь не было праздника, тогда была война, тогда было так:
В окно постучали. Она сдвинула занавеску, выглянула. Снизу на неё смотрели двое - немец и Сашка, подручный старосты. "Давай, Надежда, выходи. На рейх поработать надо."
- А что делать-то придётся?
- Да вот немцы людей собирают, могилки выкопать, ночью несколько их померло, в госпитале-то. Ты уж извини, я слышу у тебя там на плите что-то стоит, но мне велено хоть десяток баб найти, так что ты уж того... Ты уж не обессудь.
- А что, - медленно говорит Надежда. - А и пойду. - Она вытирает руки и идёт на крыльцо. - А и поработаю.
- Ты бы передник-то сняла, работа грязная.
- Ничего, - говорит она, - после постираю.
Идти недалеко, вот они уже и на месте. Надо же, и Верка здесь, и Клавка стерва, никогда её не любила. Даже и Прохоровна копошится, как картошку у себя на огороде копает.
- Баба Аня, что, помоложе никого не нашли? Тебя-то сюда зачем?
- Да низачем, - тихой скороговоркой отвечает Прохоровна, - Клавку звали, а я услыхала, да сама и попросилась.
Надежда плюёт на ладони, крепко берётся за черенок лопаты, вонзает лезвие в землю, налегает всем телом. Доносится с востока низкое ворчание, никто внимания не обращает, привыкли уже, там фронт, там бои. А у них здесь тихо, душно, гроза собирается. Надежда косится на Прохоровну, та отвечает ей взглядом, она уже глубоко ушла, по пояс стоит старая в могиле. Глаз в глаз, взгляд во взгляд, душа в душу. Ни слова больше не говорят, зачем слова, они и так всё знают, мужиков нет, мужики кто где, а здесь одни бабы, одни бабы с лопатами в руках, немец стоит, руки в карманы засунул, на них смотрит, а они знай себе - копают. Копают старательно, молча. Истово. Какая Россия будет и будет ли она, придёт ли победа, то одному только Богу известно, но каждая из них знает и знают они все вместе, что сейчас они - Россия, та Россия, что живёт в них, та Россия, что есть - Россия оккупированная, Россия согнутая, униженная, Россия, поставленная на колени.
Россия, роющая могилы своим врагам."
Г.А.