«Президент Соединённых Штатов Америки выступил перед Парламентом с новым обращением…»
На гербовую трибуну вытащили седовласую куклу, с кожей цвета охры, и установили перед микрофонами. Началось выступление, во время которого губы президента не шевелились. Он был мёртв.
Да, вот уже второй срок подряд, во главе одной из сильнейших стран мира стоял настоящий мертвец-республиканец. Он умер перед самыми выборами, таким образом едва их не сорвав, но истеблишмент, посовещавшись, решил – почему бы не использовать это событие на пользу республиканской партии? Ведь таким образом они подчеркнут, что в условиях настоящей демократии, правами обладают все без исключения: не только женщины, альтернативно-белые американцы, гомосексуалисты, трансгендеры и квиры, но и мертвецы, точнее, альтернативно-живые граждане. Поэтому, вместо похорон, покойного кандидата поспешно таксидермировали, и вернули в предвыборную гонку.
Результаты оказались просто потрясающими. Труп не только блестяще победил на выборах с большим отрывом от соперника, но и проявил себя как исключительно толковый и грамотный политик. Он не нёс полный бред, как его предшественники, не вёл себя как идиот, позоря страну на весь мир, и не участвовал в сексуальных скандалах. Выглядел он всегда одинаково, стойко, подтянуто. И всем своим видом указывал на то, что в борьбе за мировую демократию, настоящему американскому патриоту не способна помешать даже смерть.
От регулярных переносов с места на место, американский президент, несмотря на искуссную работу гримёров, заметно поистрепался. Это бросалось в глаза, когда камера приближалась к его лицу. Седые волосы зияли проплешинами, на коже темнели рытвинки и царапины. Стеклянные глаза потемнели. И только крючковатый нос горделиво выступал вперёд, словно клюв белоголового орлана – неизменного символа страны.
Я смотрел на это неживое лицо, с застывшей на нём натянутой улыбкой, и впервые видел не американского лидера, а чучело, за которое говорил невидимый спичрайтер, прячущийся где-то под трибуной. И мне стало по-настоящему жутко от осознания, что миллионы людей дошли до того, что готовы принять в качестве своего руководителя – мёртвое тело."
Сейчас, сейчас
надзор »
На гербовую трибуну вытащили седовласую куклу, с кожей цвета охры, и установили перед микрофонами. Началось выступление, во время которого губы президента не шевелились. Он был мёртв.
Да, вот уже второй срок подряд, во главе одной из сильнейших стран мира стоял настоящий мертвец-республиканец. Он умер перед самыми выборами, таким образом едва их не сорвав, но истеблишмент, посовещавшись, решил – почему бы не использовать это событие на пользу республиканской партии? Ведь таким образом они подчеркнут, что в условиях настоящей демократии, правами обладают все без исключения: не только женщины, альтернативно-белые американцы, гомосексуалисты, трансгендеры и квиры, но и мертвецы, точнее, альтернативно-живые граждане. Поэтому, вместо похорон, покойного кандидата поспешно таксидермировали, и вернули в предвыборную гонку.
Результаты оказались просто потрясающими. Труп не только блестяще победил на выборах с большим отрывом от соперника, но и проявил себя как исключительно толковый и грамотный политик. Он не нёс полный бред, как его предшественники, не вёл себя как идиот, позоря страну на весь мир, и не участвовал в сексуальных скандалах. Выглядел он всегда одинаково, стойко, подтянуто. И всем своим видом указывал на то, что в борьбе за мировую демократию, настоящему американскому патриоту не способна помешать даже смерть.
От регулярных переносов с места на место, американский президент, несмотря на искуссную работу гримёров, заметно поистрепался. Это бросалось в глаза, когда камера приближалась к его лицу. Седые волосы зияли проплешинами, на коже темнели рытвинки и царапины. Стеклянные глаза потемнели. И только крючковатый нос горделиво выступал вперёд, словно клюв белоголового орлана – неизменного символа страны.
Я смотрел на это неживое лицо, с застывшей на нём натянутой улыбкой, и впервые видел не американского лидера, а чучело, за которое говорил невидимый спичрайтер, прячущийся где-то под трибуной. И мне стало по-настоящему жутко от осознания, что миллионы людей дошли до того, что готовы принять в качестве своего руководителя – мёртвое тело."