> > В данном случае не важно. Важно снимать героическое кино. Чтобы реальные герои были, а не пидорки летающие на паутине.
Вот важно. Вересаев, как непосредственный участник, события описывает как есть: именно, как войну, где на героизме русского народа паразитировала ёбаная дворянская погань.
> Я не в теме, это о чем?
РОссия КОторую Мы ПОТеряли. Ну, знаешь, балы и девушки, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки, вот это вот всё.
> В данном контексте, я имел в виду то, что нужно снимать фильмы по заслуживающим уважения произведениям.
Тут да, согласен.
> Не важно, будет ли это "Три возраста Окини Сан" или указанного тобой автора.
Ты не читал, что ли? Рекомендую:[censored]
> Самое интересное, что после "миллиардов замученных и растрелянных графьев и князей, лакееев и юнкеров" в нашей стране находятся люди, которые считают, что вот лично они, будут есть икру и пить коньяк из серебрянных рюмок, хотя на самом деле являются потомками тех, кого ясновельможные господа меняли на собак деревнями
Посмотри на современную молодёжь, которая прётся по "блатным понятиям" - они всерьез тоскуют по 90-м, в которых не жили. И каждый искренне верит, что уж он бы там как Саша Белый, не меньше. Хотя большинству контингента хотя бы того же вотта вполне очевидно, где эти ослята с их "ауе" оказались бы в девяностых.
Я был назначен в полевой подвижной госпиталь. К каждой дивизии в военное время придается по два таких госпиталя. В госпитале — главный врач, один старший ординатор и три младших. Низшие должности были замещены врачами, призванными из запаса, высшие — военными врачами.
Нашего главного врача, д-ра Давыдова, я видел редко: он был занят формированием госпиталя, кроме того, имел в городе обширную практику и постоянно куда-нибудь торопился. В штабе я познакомился с главным врачом другого госпиталя нашей дивизии, д-ром Мутиным. До мобилизации он был младшим врачом местного полка. Жил он еще в лагере полка, вместе с женою. Я провел у него вечер, встретил там младших ординаторов его госпиталя. Все они уже перезнакомились и сошлись друг с другом, отношения с Мутиным установились чисто товарищеские. Было весело, семейно и уютно. Я жалел и завидовал, что не попал в их госпиталь.
Через несколько дней в штаб дивизии неожиданно пришла из Москвы телеграмма: д-ру Мутину предписывалось сдать свой госпиталь какому-то д-ру Султанову, а самому немедленно ехать в Харбин и приступить там к формированию запасного госпиталя. Назначение было неожиданное и непонятное: Мутин уж сформировал здесь свой госпиталь, все устроил, — и вдруг это перемещение. Но, конечно, приходилось покориться. Еще через несколько дней пришла новая телеграмма: в Харбин Мутину не ехать, он снова назначается младшим врачом своего полка, какой [277] и должен сопровождать на Дальний Восток; по приезде же с эшелоном в Харбин ему предписывалось приступить к формированию запасного госпиталя.
Обида была жестокая и незаслуженная. Мутин возмущался и волновался, осунулся, говорил, что после такого служебного оскорбления ему остается только пустить себе пулю в лоб. Он взял отпуск и поехал в Москву искать правды. У него были кое-какие связи, но добиться ему ничего не удалось: в Москве Мутину дали понять, что в дело замешана большая рука, против которой ничего нельзя поделать.
Мутин воротился к своему разбитому корыту — полковому околотку, а через несколько дней из Москвы приехал его преемник по госпиталю, д-р Султанов. Был это стройный господин лет за сорок, с бородкою клинышком и седеющими волосами, с умным, насмешливым лицом. Он умел легко заговаривать и разговаривать, везде сразу становился центром внимания и ленивым, серьезным голосом ронял остроты, от которых все смеялись. Султанов побыл в городе несколько дней и уехал назад в Москву. Все заботы по дальнейшему устройству госпиталя он предоставил старшему ординатору.
Вскоре стало известно, что из четырех сестер милосердия, приглашенных в госпиталь из местной общины Красного Креста, оставлена в госпитале только одна. Д-р Султанов заявил, что остальных трех он заместит сам. Шли слухи, что Султанов — большой приятель нашего корпусного командира, что в его госпитале, в качестве сестер милосердия, едут на театр военных действий московские дамы, хорошие знакомые корпусного командира.
Сейчас, сейчас
не фашист »
Лучше по Вересаеву, в контексте РОКОМПОТа.