Афганистан - черная дыра мировой политики

[censored]

Афганистан - Черная дыра мировой политики

«…В драматическое для Советского руководства время, как спасительная небесная манна, происходят события, способные, как тогда казалось, компенсировать утраты и восстановить статус-кво на южных рубежах Родины…»

ПРЕДИСЛОВИЕ

В Афганистане мне побывать пока еще не удалось. Зато я был… над Афганистаном. Возвращаясь с женой с отдыха в Таиланде, мы летели рейсом «Бангкок – Ашхабад». Из столицы Таиланда вылетели утром. Погода была малооблачной, и все 6 часов полета в иллюминатор можно было прекрасно наблюдать картину проплывающих внизу стран, гор, рек, равнин. «Боинг» летел на высоте 11 км, и картинка внизу напоминала большую географическую карту. Хорошо было видно реки Ганг и Инд. Даже с такой высоты они впечатляли своей шириной. Жаль, но траектория нашего полета не пролегала над Гималаями, а так хотелось посмотреть на вершину мира. Зато Афганистан выделился четко. Пошли сплошные горы. Для верности я посмотрел на монитор, висевший в салоне. Точно – самолет летел над Афганом. Я еще плотнее прильнул к иллюминатору и стал снимать картинку на камеру. Но через некоторое время съемки прекратил. Картинка была однообразной: горы, только горы, причем без растительности. Она напоминала макет гор из пресс-папье в школьном кабинете географии из далекого детства. «Как же здесь люди живут?», – подумалось в тот момент. И еще: «Неужели из-за этих безжизненных гор, здесь идет уже неизвестно какая по счету война, неужели из-за этого гиблого места умирали наши ребята, не успевшие пожить и полюбить мальчишки? Зачем? Почему? Почему Афганистан оказался чуть ли не в центре мировой политики и в конце XX, и в начале XXI века?» Эти мысли не покидали до самого приземления в Ашхабаде. Не покидают они и сейчас. Увидев реальную картину Афганистана, пусть и с высоты полета, об этом невозможно не задуматься.
На эти вопросы пытается ответить наш журналист Сергей Михеев. Сергей знает об Афгане не понаслышке. 27 декабря 1979 года, в числе первых советских десантников, едва высадившись с Витебской десантно-штурмовой бригадой в аэропорту Кабула, он отправился на штурм дворца Амина. А затем еще длительное время воевал в Афганистане. К счастью, остался живым, и даже целым и невредимым. Но кровь, смерть товарищей повидал и пережил. Спустя 30 лет после начала афганской войны, он делится своими мыслями с читателями. Думаю, что столь пристального материала по афганскому вопросу, да еще и от непосредственного участника событий, бывшего там с первых дней, в нашей печати еще не было. Материал довольно большой по объему, поэтому мы планируем публиковать его в нескольких номерах подряд. Надеемся, что читателям он будет интересен. Естественно, этот материал не бесспорен, не претендует на истину в последней инстанции. Но заставляет задуматься. Итак, читайте и думайте.

Денис ДАНИЛЕВСКИЙ


Как человек, в своё время участвовавший в афганской войне и сохранивший, видимо, навсегда, интерес к афганской проблематике, желал бы в этой статье выразить собственную позицию на ситуацию в этой стране и вокруг неё, в недавнем прошлом и настоящем времени. Прежде чем отмечать годовщину вывода Советских войск из Афганистана, необходимо всё же вернуться и напомнить об истоках этого события.

Накануне
Как известно, в середине 70-х годов прошлого столетия, СССР потерпел достаточно тяжёлое дипломатическое поражение в необъявленной «холодной» войне на ближневосточном «фронте». Основной стратегический союзник – Египет и его президент Анвар Садат – повёл себя как небезызвестный гетман Мазепа, а попросту предал своего патрона и покровителя и переметнулся в стан злейших врагов – США и Израиля, подписав с ними сепаратное Кэмп-Дэвидское соглашение в 1977 году. Это сразу резко изменило обстановку в деле разграничения сфер влияния на этом важнейшем (а это показал энергетический кризис 1973-1974 гг.) стратегическом направлении мировой политики. У СССР в исламском мире остался лишь один относительно надёжный союзник – Сирия и двое сочувствующих – Ливия и Ирак, все остальные попали в сферу интересов США. А учитывая, что к этому времени начался новый разорительный виток гонки вооружений, связанный с размещением в Европе обеими сторонами ракет средней дальности и крылатых ракет, то можно сказать, что период так называемой «разрядки» подошёл к концу. И мир ожидал нового раунда противостояния между сверхдержавами. Остаться без прикрытия со стороны «мягкого подбрюшья» СССР в Закавказье и Средней Азии, было слишком накладно для задыхающейся экономики Советского Союза, в одиночку противостоящему всем Великим державам того времени, включая Китай. И в это драматическое для Советского руководства время, как спасительная небесная манна, происходят события, способные, как тогда казалось, компенсировать утраты и восстановить статус-кво на южных рубежах Родины.
В апреле 1978 года в прежде забытом богом и международным сообществом, как казалось «тишайшем» Афганистане, происходит государственный переворот – получивший пышное название – Апрельской революции. К власти пришло народно-демократическое правительство, которое взяло курс на сближение с СССР. Впрочем, простое население Советского Союза прореагировало на это событие безучастно. Подобных союзников-нахлебников у нас в ту пору хватало на всех континентах и людям, далёким от политических тонкостей, раздражительно казалось, что достался очередной малополезный рот. Признаться, приблизительно так же рассуждал и автор этих строк, уходя в мае 1978 года на действительную срочную службу, и уж тем более не предполагая, что всего через 1,5 года ему придётся высаживаться вместе с товарищами в этом суровом, негостеприимном и отнюдь не «тишайшем» крае. А весной 1979 года происходит другое, куда более значимое событие – падение шахского режима Реза Пехлеви в Иране, считавшегося верным слугой США. Вот тогда началась ничем не оправданная «маниловская» эйфория. Казалось ещё немного времени – и стратегическая мечта русских государственников от Петра Великого и Павла, до последующего карикатурного Жириновского о том, что русский солдат обмоет свои «кирзачи» в водах теплого и благословенного Индийского океана, станет явью на страх врагам.
Но не зря товарищ Сухов из фильма «Белое солнце пустыни» предупреждал, что: «Восток – дело тонкое». Жаль, что к этой легендарной фразе не смог прислушаться Л.И. Брежнев, по сути, и давший когда-то «зеленый свет» этому кинематографическому бестселлеру.
В Иране тем временем к власти пришли радикальные исламские фундаменталисты во главе с аятоллой Хомейни, отнюдь не питавшие пиетета, не только к США и Западу, но и к коммунистическим воззрениям. А потому в действиях Москвы образовалась вполне объяснимая пауза – с чего начать? Всем было ясно, что основная цель – это влияние на Иран, за его нефтяные богатства, за первостепенное (наряду с Турцией) влияние в исламском неарабском мире, куда, между прочим, входило всё мусульманское население СССР, и, конечно, за выгодное геостратегическое положение с выходом в океан. Афганистану в этой задаче отводилась роль фланговой, малоценной разменной фигуры. Нужно было только проявить терпение и такт, так ценимые на Востоке, в отношениях с Тегераном. И Иран, радикально конфликтовавший с США и озабоченный вполне реальной западной интервенцией, пусть и вынужденно, но пошёл бы на сотрудничество с Союзом. Случись так, вся последующая история СССР пошла бы по совершенно другому сценарию. Тем более, что наши оппоненты из США, видимо второпях, стали допускать грубые просчёты в своих действиях. Что стоит только авантюрная попытка американского спецназа деблокировать собственное посольство в Тегеране, закончившееся, как известно, разгромом и позорным бегством. Кстати, вызвавшая ехидные комментарии их коллег-десантников из Советской Армии, как оказалось, вполне резонно и с долей хвастовства заявлявших тогда, что доверили бы эту операцию им, они бы её вмиг «провернули». Ещё раз повторюсь, что необходимы были: терпение, деликатность и ненавязчивость в своей помощи. И Иран, как переспелая груша, упал бы в сети, подставленные Союзом.
Но вот здесь-то происходит одна из самых загадочных и нераскрытых до сих пор метаморфоз в действиях кремлёвского руководства. Вместо благожелательной паузы и накопления дальнейших просчётов основного противника, одряхлевшее кремлёвское руководство повело себя как молодой, азартный карточный игрок, поставивший явно не на ту карту. Не дожидаясь иранской развязки событий в ход был запущен как главный, прежде второстепенный вариант по вторжению в Афганистан. По первым следам, да и позднее, советскому народу и международному сообществу было маловразумительно заявлено, что якобы готовилось покушение на Афганистан со стороны США, ни мало, ни много с целью установления там ракетного вооружения и военных баз, направленных для последующей агрессии против Ирана и возможно СССР. Поэтому действия СССР носили превентивный характер, да ещё и по законной просьбе правительства Афганистана. Здесь почти всё от лукавого. Советское руководство видимо не знало, что таким заявлением отчасти ставит себя на одну доску с Наполеоном и Гитлером, также неудачно камуфлировавшими свои действия превентивным характером. С большой натяжкой, более-менее правдоподобной, может звучать только версия о временных базах с «подскоком», как говорят военные, для действий против Ирана. Кто был в Афганистане, знает, что эта территория в силу своих рельефных, климатических, инфраструктурных и прочих особенностей, менее всего подходит для полнокровного содержания и, тем более, для полномасштабного развертывания крупных воинских соединений выше бригадного уровня. Не выдерживает критики и придуманная воздушно- ракетная угроза. После печально знаменитого Карибского кризиса в 1962 году, СССР и США подписали договор о запрещении создания новых военных и в особенности воздушных и ракетных баз на территориях сопредельных к участникам договора, будь то Центральная Америка, Карибы или Турция с Ираном и Афганистаном. Идти в одностороннем порядке на разрыв этого договора США в то очень не простое для себя время вряд ли решились бы, не навлекая на себя осуждение мирового (и в особенности исламского) общественного мнения, к тому же ещё не совсем отмывшись от Вьетнамского синдрома. Да и развёртывание воздушных баз и ракетных площадок – дело достаточно длительное и обременительное, тем более в таких диких краях. И если бы даже такой вариант всё же стал осуществляться, это дало бы СССР мощный пропагандистский и дипломатический козырь в борьбе за влияние в мире.
Так почему же и кто в советском руководстве зашёл не с той карты и партия, сулящая выигрыш, обернулась провальным фарсом и в итоге помогла предвосхитить крушение Советской империи по подобию русско-японской и Первой мировой войн? Из тогдашнего состава Политбюро ЦК КПСС, своим влиянием на Генерального секретаря Л.И. Брежнева выделялись следующие товарищи по рейтингу: Андропов Ю.В., Устинов Д.Ф., Громыко А.А., Суслов М.А., был ещё премьер Косыгин А.Н., но он к тому времени уже сходил со сцены и не имел большого влияния. К концу 70-х годов всем, включая старшеклассников, было видно, что лидер страны Л.И. Брежнев, не может полноценно нести ответственное бремя верховной власти. Государственный корабль, по сути, вели его сотоварищи по Политбюро, чей средний возраст достиг 70-летней отметки и сонм помощников и советников из секретариата ЦК КПСС. Из всех вышеперечисленных влиятельных персон Политбюро, все, кроме Андропова, выдвинулись на руководящие посты ещё при И.В. Сталине, в военное и послевоенное время и несли на себе печать той эпохи. Это были в своё время прекрасные исполнители (возможно лучшие за все времена) – так их воспитало то суровое время. Главным недостатком была неспособность самим генерировать идеи. Да что идеи! Даже советы ими подавались сверхосмотрительно, чтобы быть созвучным Генеральному мнению. С возрастом этот недостаток только усилился. А потому афганская авантюра вряд ли была плодом их умозаключений. Другое дело – Ю.Андропов.

Сергей МИХЕЕВ
(Продолжение следует)

[censored]

Часть III. Творец Афгана
А теперь вспомним обстоятельства ввода наших войск в Афганистан в декабре 1979 года. Для США, изнемогающих под грузом тяжелейших проблем, это вторжение стало просто даром небес. Сбывалась их самая заветная мечта: русские получили третий фронт противостояния – с мусульманами в дополнение к натовскому и китайскому. Рассорились с исламским миром и получили свой Вьетнам.
Именно Андропов был тем человеком, чьё слово окончательно убедило Брежнева решиться на ввод войск. На совещании у Брежнева по афганскому вопросу руководство Генерального штаба ВС СССР (Н.В. Огарков, С.Ф. Ахромеев и В.И. Варенников), а также командующий сухопутными войсками И.Г. Павловский выступали против ввода войск, так как считали, что внутренние конфликты афганское руководство должно разрешать исключительно самостоятельно. Наше военное присутствие спровоцирует на развязывание боевых действий и приведёт к усилению мятежного движения в стране, которое в первую очередь будет направлено против советских войск. А слабое знание обычаев и традиций афганцев, особенно ислама, национально-этнических и родоплеменных отношений поставит наших воинов в весьма тяжёлое положение. После столь резких возражений военных Брежнев, который всегда прислушивался к позиции Генштаба, заколебался. В этот момент слово взял Ю.Андропов и показал, кто на тот момент являлся «великим визирем», а значит и главным властелином воли и разума Генерального секретаря.
Становится ясно, что армия далеко не всегда является инициатором войн, конфликтов и переворотов, что зачастую рисуется в головах обывателей. Которым видится, что кровожадные генералы в силу своего воспитательного и профессионального инстинкта, только и мечтают как бы организовать какую-нибудь «войнушку» и заработать себе дополнительные чины, награды, славу. Малая доля истины, конечно, есть. На самом деле в новой истории – это удел развивающихся, слаборазвитых стран третьего мира. Вопросы о применении силы у великих народов решает исключительно политическое руководство, где армия играет всегда подчинённую роль инструмента политики и не более. На примере той же России, чтобы далеко не ходить, мы знаем, что последние попытки военных играть значимую, самостоятельную роль в принятии важных для страны вопросов, закончились ещё в начале XIX века (убийство в Михайловском дворце мартовской ночью 1801 года, было последней успешной попыткой навязать свою волю политическому руководству). На протяжении последних двух веков, урожайных на войны, революции, перевороты и так далее армия была вытеснена на политические задворки. Российский бонапартизм в военном исполнении был умерщвлён. А все робкие, неуверенные попытки сыграть самостоятельную партию, заканчивались одиозными провалами (от декабристов, через Л.Корнилова, А.Колчака, А.Деникина, до М.Тухачевского с компанией, Г.Жукова и позднейших: ГКЧП, А.Руцкого, А.Лебедя, Л.Рохлина и др.). Это к тому, что военные в силу политических и исторических причин не могли быть зачинщиками Афганской авантюры. Плохо то, что они не могли (в который раз) отстоять свои убеждения и несут во главе с маршалом Д.Ф. Устиновым свою долю вины. Есть и другая более объективная причина. Подобные «мероприятия» по типу Афганской войны, немыслимы без предварительного сбора и анализа разведданных по всему периметру «темы». Без них армия слепа и неэффективна, а главное, не знает конечных целей и задач своей миссии. Эту работу для неё решали два самостоятельных и конкурирующих меж собой института разведки – ГРУ (Главное разведывательное Управление ВС) и КГБ (расшифровывать не надо). Несмотря на схожесть выполняемых функций в работе этих структур, исторически есть различия. Они замкнуты на разных заказчиков. Первое (ГРУ) в большей степени отвечало на потребности непосредственно самой Армии и поэтому больше внимания уделяло прикладным военно-специфическим вопросам, снабжая ВС разведданными оперативно-тактического характера (от метеосводок и топографической привязки к местности до дислокации войск и военно-промышленного потенциала военного противника). КГБ преимущественно вело аналитическую разведку, учитывая при этом и данные ГРУ, и выносило свой вердикт уже на политическом и стратегическом уровне. Вот поэтому-то ГРУ и стоящая за ней Армия, играют хоть и важную, но, всё же, подчинённую роль в выработке стратегических и политических решений. Поэтому последнее слово перед «Рубиконом» оставалось у КГБ и его председателя.
Взяв слово Ю.Андропов, опираясь на некие «данные агентуры» заявил, что ЦРУ США проводят операцию по созданию «Новой Великой исламской империи» с включением в неё южных республик из состава СССР, что США уже подготовили батареи ракет «Першинг» к тому, чтобы в ближайшее время развернуть их в Афганистане. А это ставит под угрозу наши стратегические объекты, в том числе космодром Байконур. Одновременно Андропов пугал Политбюро и китайской «страшилкой». И то, и другое было откровенной чушью. Китай только зализывал раны после унизительного провала своего вторжения во Вьетнам в феврале-марте 1979 года. Китайцы понесли тогда огромные потери и убедились в плохой боеспособности своей армии. Американцы же находились в сильном кризисе. Для слабого президента Джимми Картера устраивать второй Вьетнам, всего через четыре года после позорного бегства оттуда, было самоубийством. Янки решатся на первое послевьетнамское вторжение в другую страну только в октябре 1983 года (крохотная Гренада), во время правления Андропова в Кремле. Какое к чёрту, могло быть вторжение США в Афганистан тогда? Ведь неизбежно вспыхивала партизанская война против янки. И тот же СССР помогал бы им оружием и советниками-добровольцами. Американцы никогда не решились бы ввести ядерное оружие на такой «плацдарм». Сегодня мы знаем, насколько сильны были в этот период позиции советской разведки в США. И представляется более чем сомнительным, что председатель КГБ не знал об истинных намерениях США в Афганистане. И о том, чем там занималось ЦРУ. Совершенно очевидно, что Андропов не мог не знать, что никакие ракеты к переброске в Афганистан не планируются. То, что мы знаем 30 лет спустя, было наверняка известно главе КГБ СССР в 1979 году. Равно как и то, что Штаты мечтают втравить русских в затяжную войну с мусульманами. Тем не менее, Андропов сделал всё, чтобы наши войска вторглись в Афган. Под его крылом планировалась залихватская операция по демонстративному штурму президентского дворца в Кабуле силами вновь создаваемого им спецназа. Тогда эта группа называлась «Гром», сейчас «Альфа». Под прикрытием частей высадившейся 103-й воздушно-десантной дивизии. Спрашивается сейчас: зачем было уничтожать главу Афганистана Хафизуллу Амина, который, собственно, и пригласил наших военных советников себе на помощь? Как разумнее было бы помогать ему горючим и оружием против собственных непримиримых исламистов, воистину бесценным, особенно в первые дни. Именно они помогли личному составу обрести уверенность и присутствие духа в сложной обстановке первых дней. И в целом, с позиций сегодняшнего дня можно сказать, что качество подготовки советских ВДВ было на достаточно высоком уровне, а по части решительности и самоотверженности превосходило на тот момент все аналогичные войска вероятных противников.
Глубокой осенью 1979 года я находился в учебном центре дивизии, обеспечивавшим подготовку молодого пополнения. Этот центр находился в живописном лесном месте, около озера Лесвидо, что примерно в 30 км от Витебска. Вечерами личный состав, включая дежурных офицеров, обязан был смотреть программу «Время», в конце которой всегда шел прогноз погоды на весь тогда бескрайний, 15-союзный СССР. В конце ноября было замечено особое любопытство офицеров, прежде не отмечавшееся, к погоде в Среднеазиатских республиках, что дало повод для размышлений о переброски дивизии на юг, для демонстрационных учений, в связи с разгорающимися тогда иранскими событиями. Подчёркиваю – именно иранскими. К тому же недавно приезжал в Москву новый лидер Афганистана – Хафизулла Амин, недавно вставший к рулю власти вместо скоропостижно умершего (так сообщалось) Нурмухамеда Тараки. Встреча с Кремлёвским руководством прошла в атмосфере дружбы, добрососедства (как подчёркивала официальная пресса) и полного взаимопонимания по вопросам стабильности в регионе. Поэтому мы скупую, официальную информацию об Афганистане, что называется, пропускали мимо ушей. Всё внимание к Ирану, к драме с заложниками. Так мыслили накануне, не только рядовой и сержантский состав, но и младший, и средний офицерский корпус дивизии.
Следующая ниточка убеждённости о неотвратимости «южной акции» появилась после того, как новых призывников, ещё недообученных, и даже не переодетых в современную форму (вновь призвавшимся поначалу выдавалась форма старого образца, с глухим воротничком и брюками-галифе. Они примут первый бой в этой форме, некоторые погибнут, так и не успев примерить на себе стандартное обмундирование), примерно на месяц раньше срока заставили принимать Воинскую присягу, после принятия которой призывник официально является солдатом. В душе, конечно, мы все себя тогда успокаивали тем, что, в крайнем случае, слетаем куда-нибудь на недельку-другую в Фергану или Кировобад к коллегам по ВДВ. Демонстрационно пошумим и потусуемся на учениях, на страх американцам и с призывами «Руки прочь от Ирана!» вернёмся в благословенную, тихую, заснеженную Беларусь, в уютные коттеджи с обустроенным распорядком и бытом… «Но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути…»
14 декабря 1979 года утром, затемно, прозвучала «Тревога». И уже через несколько минут, до нас, ещё полусонных, стали доходить слухи, вызвавшие минутное удивление, растерянность, что читались в глазах у всех, включая офицеров – что тревога не учебная, плановая, а боевая, что это всерьёз и возможно надолго. И летим не куда-то в Фергану или Ашхабад. Наша цель – Афганистан. На этом закончились наши догадки и сомнения, пробудившийся от сна разум обрёл реальную цель. Операция началась.

Сергей МИХЕЕВ
(Продолжение следует)

[censored]

В ночь с 24 на 25 декабря 1979 года 103-я воздушно-десантная дивизия, взлетая эшелонировано с аэродромов Смоленской и Брянской областей, взяла курс на Афганистан. Ночное время было выбрано не случайно, ибо за долгую зимнюю ночь, воздушная армада, насчитывающая десятки огромных воздушно-транспортных кораблей, успела незамеченной с американских спутников проделать основную часть своего маршрута, с рассветом оказавшись на южных рубежах СССР.

Сравнение с армадой не случайно, так впервые была названа эскадра испанских кораблей, отправившаяся на десантную операцию к берегам Англии в 1588 году. Память услужливо подсказывала, что водоизмещение испанских кораблей составляло от 80 до 150 тонн. Вес нашего Ан-22 превышал 200 тонн, а в его чреве находилось до 80 тонн боевого груза. И всё это многотонье неслось по воздуху со скоростью в 600 км/час. Конечно, полусуточный перелёт на такой машине нельзя назвать комфортным по сравнению с пассажирским лайнером. И дело не в отсутствии мягких кресел. Дискомфорт вызывали два обстоятельства: холод в грузовом отсеке и отсутствие туалета на борту. Впрочем, это мелочи по сравнению с неудобствами испанских моряков, месяцами сотнями ютившихся на своих утлых судёнышках, размером меньше речной баржи. Или проблемами наркома иностранных дел В.М. Молотова, которому в 1942 году пришлось делать трансатлантический перелёт в Америку, в бомбоотсеке бомбардировщика Пе-8 (это был единственный тогда у нас самолёт с необходимой дальностью полёта).

В полдень 25 декабря лётчики передали, что пересекли границу. Мы прильнули к иллюминаторам. Под нами фантасмогорически расстилался мрачный, безжизненный ландшафт, состоящий из серых горных хребтов, не скрашенных никакой растительностью. Ощущалась высота гор. Высотный потолок полёта нашей армады не превышал 7-8 км, поэтому горы из-за своей высоты, казалось, прямо царапались за брюхо нашего мастодонта. Видимо по этой причине, а возможно и какой-то другой, был потерян один борт ИЛ-76 с 39 десантниками из 350-го полка. (Уже в Кабуле выяснилось, что именно в нём летел мой хороший товарищ с Алексеевского района Целиноградской области Иван Фраймут. Это была для меня первая утрата близкого человека).

Наконец, по прошествии 15 часов, караван стал заходить на посадку в лощину Кабульского аэродрома. Тогда мы не предполагали, что являемся, к тому же, участниками уникального, не повторённого никем в мире, ни до, ни после, эксперимента – по посадке такого количества тяжёлых самолётов в рекордно короткое время, на такой небольшой, короткий, а главное – зажатый со всех сторон горами аэродром. (Чтобы читателям было легче ощутить атмосферу той посадки – рекомендую ещё раз посмотреть фильм А.Митты «Экипаж» со сценой экстремального взлёта, ибо «натура» для съёмок фильма почти скопирована с Кабульского аэродрома. Так как фильм снимался в 1980 году, не исключаю, что использованы «мотивы» воспоминаний летчиков той легендарной воздушной операции). Реально это выглядело так. С интервалом в несколько минут машины поочерёдно заходили на посадку, доходили до края посадочной полосы, там в считанные минуты разгружались людьми и техникой, разворачивались на взлетную полосу и тут же взлетали, освобождая место следующим собратьям по небу. Любая ошибка, заминка, не говоря об аварии, могла сорвать операцию. Ведь взлётно-посадочных полос всего две, на взлёт и посадку. В случае аварии, огромный самолёт перекрывал бы всё движение по аэродрому, не давая ни сесть, ни взлететь. К этому надо добавить, что полосы на аэродроме оказались минимально короткими, без запаса. Вокруг горы, сужавшие пространство для манёвра, непривычная для равнинных летчиков высотность аэродрома в 2,5 км над уровнем моря, влияющая на поведение самолёта из-за разреженности воздуха, сквозняки горных воздушных потоков, врывающиеся на аэродром непредсказуемо с разных направлений. И время! На время высадки армада была предельно уязвимой. И если бы Хафизулла Амин вовремя почувствовал для себя угрозу, то один верный ему батальон мог бы, если не разгромить, то нанести тяжелейшие потери дивизии и авиации, сорвав внезапность и молниеносность всей операции. Но суворовский тезис – «смелость города берёт!» нашёл- таки и здесь своё подтверждение. Высочайшая выучка и профессионализм, прежде всего, советского летного состава и десантников сделали своё дело. Через час-полтора дивизия колонами растеклась уже по хаотично застроенным кварталам Кабула перед глазами изумлённых, оцепеневших и безмолвных жителей. А полосы Кабульского аэропорта вновь стали безжизненными и пустыми. И только горы боевой техники, припасов и имущества по периметру аэродрома свидетельствовали о проведении сложнейшей и масштабной десантной операции. Самолётная стая, освободившись от тысяч людей и сотен тонн груза, уже радостно-величаво гудя моторами, улетала на Родину, в снежные равнины, оставляя нас на чужбине решать геополитические задачи Кремлёвского руководства.

Прежде чем идти за последующими событиями, хотелось бы дать собственную оценку операции в этой её части, разумеется, с позиции времени. Операция получилась образцово-показательной, а с течением времени – хрестоматийной и легендарной. В ней поражает всё: буквально «секундомерный хронометраж» планирования и исполнения, время маршрута, мастерство лётчиков и штурманов авиации, качественная предварительная разведка от метеоусловий до ориентиров на местности и путей следования колонн в городе, график подхода подразделений к намеченным участкам, без смешиваний, заторов, опозданий и ложных маршрутов. Поэтому получилось опять по-суворовски – «идти врозь, бить вместе». Говорить это легко, а вот исполнить эту классическую заповедь полководца удавалось не многим. И ещё не надо забывать, что операция по захвату столицы с миллионным населением была осуществлена впервые в человеческой истории войн силами только воздушного десанта и спецподразделений. При этом, при минимальных, а учитывая масштаб, просто невероятно низких боевых потерях. Да, во Второй мировой войне были осуществлены операции воздушно-десантного плана и помасштабнее – Критская, Вяземская, Нормандская, но то были фронтовые, полевые операции, с другой спецификой, с привлечением разнородных сил армии, флота и авиации. А вот столиц, за полдня, практически без потерь, силами одних десантников никто не брал ни до, ни после. Выше, в начальных главах, я упоминал о скандально провалившейся попытке американских «рейнджеров» освободить собственное посольство в Тегеране за полгода до Кабула. И хоть американцы, всемирно бахвалящиеся своей несокрушимой» мощью, имели не единожды потом повод повторить «номер» Витебской дивизии – в Ливане, Сомали, Ираке (дважды), в том же Афганистане, но почему-то ни разу не решились. Всё больше осадами длительными берут, да «ковровыми» бомбардировками и обстрелами с безопасного для них расстояния. А что? Могут себе позволить, ведь у них ещё Голливуд во втором эшелоне есть. А уж там шварценегеры, сигалы и сталлоне демонстрируют всему миру (в том числе и на просторах СНГ) непобедимую мощь и отвагу американской нации. (Хорошо выученный геббельсовский урок: в начале запугать, а потом брать голыми руками). И вот уже «россияне», повинуясь приказу главного «россиянина», такой же декабрьской ночью, но только 1994 года, решились исполнить «номер на бис». И «декорации» были схожими, и цели операции, и даже среди участников драмы-трагедии хватало стреляных ветеранов той блестящей операции. И что же? Горы трупов, превращённый в руины город Грозный, конфуз на весь мир. Причины столь скорой метаморфозы пусть определят сами читатели, это пока не является темой данной статьи. Но, впрочем, в дальнейшем может и удастся поделиться своими взглядами на данный исторически закономерный казус, потому как автору воочию удалось посмотреть на события в обоих случаях изнутри и сопоставить их.

Но вернёмся в декабрь 1979-го. Там тоже произошёл конфуз, но иного, безопасного толка (его привожу для «связки» и «разрядки напряжённости» текста). Дело в том, что человеческий организм, пусть и молодой, но после 15 часов проведённых в холодных трюмах самолётов, нуждался в немедленном удовлетворении «естественных потребностей». Поэтому, несмотря на строжайшую регламентацию высадки и выгрузки, у личного состава внутри скопилось предельно допустимое количество «горючего материала» и жидкости, от которых избавлялись, едва выйдя из рампы самолёта, под взглядами остолбеневших афганцев. Впрочем, не выражавших ничем своей враждебности. Для них, по- видимому, это был шок, психическая атака, когда в считанные минуты на них с неба спустилась воздушная армада самолётов. Из них выскочили тысячи вооружённых людей, одетых по невиданной там «моде», в шапках, ватных куртках с поднятыми воротниками и уже совсем экзотических по тем местам валенках (у некоторых, не отошедших от смоленской стужи). И сразу же начали обильно поливать и «удобрять» их священную землю. В эту минуту мы им казались, наверное, посланцами из других миров, аргонавтами. И первые робкие слова, которые мы услышали на этой земле, были сказанные по-английски (многие в армии и городские жители вполне сносно говорят по-английски, чего нельзя было сказать о нас, несмотря на 6 лет обучения языку в школах): «What you is Land? – Откуда Вы?». Оправившись и приободрившись, мы гордо рапортовали – «USSR! Рашен гуд! Совьет юнион!» Бурных восторгов, братаний и других экзальтаций наше сообщение у людей в жалких суконных хитонах (в Кабуле ещё осень, плюс 10, снега нет) как-то не вызвало. Видимо, они оказались не готовыми принять братскую помощь в таком виде, об этом говорили их печальные глаза. «Ничего, поймут для чего мы здесь, покормятся от союзных щедрот, зауважают, а может, даже и полюбят»,- думали тогда многие из нас. Быстро, по-южному наступившие сумерки и последовавшие за ними события разом и навсегда заставили выбросить из головы эти и может какие другие идеологические химеры. Вместо оваций зазвучали первые выстрелы. Операция входила в решительную, завершающую стадию, победа, в которой оказалась «пирровой». Держава оказалась ввергнутой в 9-летнюю изнуряющую войну. По продолжительности которой страна не знала равных с времён 1-ой Кавказской войны в середине 19 века. А пока начался захват столицы и штурм резиденции Х.Амина.

Сергей МИХЕЕВ

(Продолжение следует)

[censored]

Часть VI. Огненное крещение
Стрелковые ячейки
Возвратимся к теории и практике войны. Германия, в период Первой мировой, зажатая со всех сторон фронтами и испытывающая особенно острый дефицит на человеческие ресурсы, догадалась первой из всех, не держать в сплошных окопах многотысячные солдатские массы. Их теперь можно было заменять хорошо вооружёнными автоматическим и скорострельным оружием бойцами в индивидуальных стрелковых ячейках.
Поручик царской армии и будущий маршал Красной Армии М.Тухачевский провёл почти всю ту войну в немецком плену, где и возлюбил немецкий рационализм. Став к 30-м годам одним из ведущих и авторитетных военных специалистов СССР, он начал насаждать в Красной Армии культ технократизма и рационализма по германским образцам. Одним из многочисленных новшеств, проведённых кипучей деятельностью маршала и были те злосчастные стрелковые ячейки, с которыми Красная Армия и встретила 22 июня 1941 года.
При очевидных достоинствах, стрелковые ячейки имеют один важный порок – они индивидуальны, изолированы. Поэтому эффективны лишь при занятии их войсками опытными и обстрелянными, с хорошо налаженным взаимодействием, связью, насыщенными достаточным количеством разнообразного вооружения. Всё это имела в начальный период той войны немецкая армия, в противоположность Красной Армии. Наши необстрелянные, недостаточно вооружённые и недообученные бойцы, в основном состоящие из бывших крестьянских парней, с их общинной психологией, привыкшие вести коллективное хозяйство под присмотром и указанием старшего, начальника, просто оказались не готовы принимать и вести самостоятельные действия, к чему их принуждало нахождение в индивидуальных ячейках. Им недоставало чувства локтя товарища, прямых, видимых и слышимых приказов командира, уверенности, что рядом с ними свои, которые всегда помогут, выручат, спасут. Отсюда низкая обороноспособность наших частей и подразделений в начальный период войны.

Первый бой
Это историческое отступление от темы приведено лишь для того, что показать в каких условиях пришлось принимать первый боевой опыт бойцам нашей дивизии в ночь на 26 декабря 1979 года при обороне Кабульского аэродрома. Итак, мы рассредоточились по ячейкам на расстоянии примерно 20 метров друг от друга. Возможно, днём эта небольшая разобщённость и не сказалась бы так на нашем психологическом состоянии, но в безлунную ночь, в кромешную темноту, привело к нервному дискомфорту. Многие, не выдерживая тягостной молчаливой темноты, начали перекликаться с соседями по позиции, невзирая на строжайший запрет по демаскировке. Понемногу бойцы стали выползать из своих нор-ячеек и, сидя на брустверах, закуривали. Сигаретный огонёк в ночи виден далеко и, хотя это шло в разрез с правилами маскировки, настроение улучшилось от ощущения близости с товарищами. Появилась беспечность и вот уже заскучавшие бойцы стали «брататься», бегая в соседние ячейки на «огонёк». По всей цепи слышалась громкая речь, всем уже казалось, что самое трудное позади. И вот тут-то, с другого конца аэродромной лощины, из глухой темноты, в нашу сторону прилетела пулемётная трасса, разбуженная, вероятно, россыпью огоньков в нашей цепи. Кто-то нервически моментально огрызнулся на неё автоматной очередью, и через минуту всё пространство тихого благолепия Кабульского аэродрома оказалось во власти огненного вихря. Это был настоящий смерч, шквал, трассирующая пулевая метель! Огнедышащие стороны разделяла полная темнота, и понять в ней кто ведёт огонь, не представлялось возможным. Этот казус огневого противоборства той ночи, так и остался загадкой для большинства его участников до сих пор.
Все бойцы, как суслики попадали на дно своих нор-ячеек, что называется с головой. Застигнутый врасплох огненным смерчем мозг лихорадочно перебирал спасительные варианты. «Фи! Какое убожество!», – воскликнет какой-то читатель, мирно, с диванным комфортом просмотревший очередную серию о героях диверсантах-разведчиках. В реальности же – без прикрас, «всё серьёзнее, чем в кино». А чего ожидать от 19-летнего юноши, оставленного наедине с собой в яме-ячейке? Вместо целостного коллектива со своими ведущими и ведомыми, мы оказались во власти стихии одиночества, где далеко не каждый сумеет сохранить выдержку и волю, принять нужное, ответственное за жизнь решение. Всё это потом придёт, по мере адаптации солдата к боевым условиям, с накопленным опытом и постижением боевых навыков. Но всё это придёт позже, и будет оплачено кровью.
А пока нам оставалось лишь сидеть в ячейках в надежде, что до атаки дело не дойдёт. К нашему счастью, атаки не произошло! А потом, как переключателем выключают свет, внезапно прекратился обстрел. Спасены! Обстрел вёлся минут 10-15, но нам он показался вечностью. Но ещё около получаса никто не рискнул вылезти из своих ячеек. Потом вылезли, закурили, заговорили, но как-то отчуждённо, видимо, каждый переживал за свою растерянность, минутный страх, беспомощность.

Уроки Великой Победы
Этот ночной эпизод 26 декабря 1979 года оставил во мне след. Я стал критически относиться к использованию стрелковых индивидуальных ячеек, как средству «обкатки» молодых, неопытных солдат. Затем уже при изучении военной истории, мне стали более понятны причины наших огромных потерь и отступлений в 1941-42 годах, что связано в немалой степени и с применением этих злосчастных ячеек. Оставив кадровую, подготовленную армию в боях в Белоруссии, Украине и Прибалтике летом 1941 года и спешно заменив её мобилизационным штатским резервом, минимум обученным – наша армия лишь ценой большой крови и унизительных отступлений смогла остановить врага, более квалифицированного, обученного, опытного. Но как только в середине 1942 года были внесены поправки в Полевой Устав Красной Армии, где подчёркивалась роль сплошных очагов обороны, стойкость наших войск повысилась, обучение молодых пополнений пошло более качественное, и уже с осени 1942 года, со Сталинграда, Красная Армия никогда не дала повод усомниться в прочности своей обороны. Также диаметрально противоположно развивалась и диаграмма боевых потерь противников. Пока немцы воевали вышколенной, обученной армией, их потери многократно уступали нашим. В последний год войны, когда в дело были пущены, как у нас в 1941-м, резервисты, Красная Армия, с ловкостью ножа по консервной банке, стала вскрывать любую немецкую оборону, неся при этом значительно меньшие потери. Это и есть ответ любителям очернительства собственной истории. Во всём современном макулатурном хламе только один тезис – Красная Армия победила лишь за счёт азиатского фанатизма и миллионов трупов, которыми она забрасывала доблестный рейхсвер. Ну и, разумеется, за счёт решающего влияния и участия США и Великобритании. Куда ж нам без них! Об умении видеть собственные просчёты, делать из них нужные выводы, об отточенном до блеска военном мастерстве, которое пришло к середине войны, в этой продукции не встретишь ни строчки, ни кадра. И лишь люди, желающие видеть непредвзятый анализ событий, могут по достоинству оценить то мастерство, дорого доставшееся, за счёт которого и была одержана Победа!

Наши пришли
Но вернёмся в предновогодний Кабул. Предновогодний – это в нашем понимании. Абсолютное большинство жителей канонического, исламского Афганистана даже не подозревало о наличии такого праздника. Там действовало другое летоисчисление и свои сроки праздников. Даже часовой пояс был какой-то половинчатый – 1? часа разницы с временем московским и также 1? часа разницы, но в другую сторону с временем усть-каменогорским. Но это мелочи быта. Главное – что к Новому году ситуация в Кабуле относительно нормализовалась. Все робкие попытки организовать хоть какое-то подобие планового сопротивления были беспощадно искоренены за первые двое суток. Хотя действовал комендантский час, жизнь понемногу стала налаживаться. Отдельные боевые столкновения случались только ночью и всё реже. Возникла пауза. За это время, как раз под Новый год, было образовано новое правительство Афганистана во главе со срочно прибывшим по этому поводу эмиссаром Кремля Бабраком Кармалем. Забавно, но сначала объявили, что называть его следует Кармалем Бабраком – именно в такой последовательности и поэтому он быстро обрёл русифицированный вариант – Коля Бобров. И хоть через несколько дней произошла рокировка в имени и фамилии, от псевдонима Коля Бобров он уже не избавился. Дважды вблизи приходилось видеть этого человека с породистой внешностью, всегда грустного и с печальными восточными красивыми глазами, хоть и приезжал он в нашу часть всегда по праздникам, в последний раз на 9 мая 1980 года. И в этой грусти читалась как бы вся тщетность наша изменить в этой стране что-то, как нам того хотелось. Чувствовалось, что не в радость ему насильно врученный Кремлем державный скипетр власти над собственной страной, что не удержать его ему, как не удержаться никому пришлому сюда извне – человеку ли, войску ли. 30 прошедших лет подтвердили печальную мудрость Кармаля, и, глядя сегодня на западный экспедиционный корпус и наследника-марионетку Карзая, лишний раз вспоминаешь печальные глаза Кармаля, их взгляд, как завещание всем, кто захочет повторить его опыт.
Но главной предновогодней новостью стало долгожданное прибытие в Кабул сухопутной мотострелковой дивизии, пробившейся сквозь перевалы, серпантины, Салангский проход, и теперь как на параде подходящей к Кабулу. Мы с напускной снисходительностью смотрели на движение колон войск и техники. Скрывая ревниво-завистливые взгляды, мы с радостью внутри отмечали их просто исполинскую насыщенность тяжёлым оружием. У них было всё – БТР, БМП, танки, самоходные гаубицы и зенитно-ракетные комплексы. Мы со своими жалкими пушечками и картонными БМД являли собой каких-то босяков. Но зато мы были в тельняшках, с голубыми погонами – признаком особой кастовости, в отличие от их «черноты» (чёрные погоны). А главное наше преимущество – это бесценный, хоть и небольшой боевой опыт, обстрелянность. Поэтому даже офицеры-мотострелки уважительно подобострастно пытались нас разговорить, получить информацию. На что мы неизменно величаво-важно отвечали: «Поживёте, повоюете, сами всё увидите!» Но сами, хоть и смотрели свысока на «черноту», искренне радовались их приходу. Ещё бы, с нас свалилась ответственность в одиночку нести груз по охране и спокойствию огромного города. К тому же с таким мощным вооружением, что прибыло из Союза, нам теперь даже янки были не страшны. Вновь заработал воздушный мост «Союз-Кабул». Теперь уже и по суше, и по воздуху стали нескончаемым потоком приходить войска, техника, боеприпасы, продовольствие. И хоть мы почти до весны испытывали немалые бытовые трудности из-за отсутствия походных бань, недостатка белья и обмундирования, матрацев, коек, одеял, около месяца спали на голой земле в одежде и куртках – всё же настроение было радужным. Главное – мы остались живы после огненного крещения первых суток, и теперь мы не одни, с нами весь могучий Советский Союз.

Наступают роковые 80-е
С этим настроением мы ложились на подстеленный брезент в палатке в промерзлую ночь 31 декабря 1979 года. Ночи стояли холодные – под 20 градусов, матрацев и одеял пока не подвезли, тем не менее, измученные недельной передрягой и безмерной усталостью, мы уснули, чтобы проснуться уже в Новом 1980 году. А утром впервые увидеть снежный Кабул и такие же снежные горы вокруг него. А где-то далеко на севере, кажется в Усть-Каменогорске, как мне потом рассказывали, в новогоднюю ночь причудливо шёл дождь. А ещё там, на севере, на 1/6 части суши, 250 млн. человек праздновали самый светлый искренний праздник. Пир, наверняка, шел горой, играла музыка, звенела посуда, открывались бутылки, звучали смех, поздравления, пожелания благополучия в Новом году! Каждый сам отмерял для себя это благополучие. Л.И. Брежнев с соратниками из Политбюро загадывали желание, чтобы всё обошлось с их авантюрой в Афганистане. Да ещё как бы с Олимпиадой развязаться, не оплошать. Молодая поросль партийцев – «номенклатурный резерв» мечтал о карьерном продвижении: кто из кандидатов в члены Политбюро, как М.Горбачёв, кто и сам в кандидаты метил, и представлял переезд в первопрестольную из пыльного и хлопотного Свердловска. Кто-то мечтал о переезде из Темиртау в Алма-Ату, в Совет министров. А внизу публика попроще, и желания помельче. Им бы в Новом году дачку достроить за счёт списанных материалов с родного производства. Новомодную «Жигули-шестёрку» приобрести, благо автомобиль уже переставал быть роскошью даже для рабочего. На примитивный «Москвич», а тем более на «Запорожец» уже никто не заглядывался, а «Волга» ещё большинству не по зубам. Но ничего – подкопим! Благосостояние растёт! Прирастает не только благодаря зарплатам, но и при помощи спекуляции, фарцовки, «ударного» мелкого воровства с предприятий, а ещё за счёт приписок, списаний, «утрусок и усушек» и т.д. и т.п. Добрый царь-старик сам живёт и нам даёт, даже анекдоты о нём в открытую рассказывать можно. Да и хватит уже нам поститься, как при Сталине, чем мы хуже Запада! Мы тоже хотим 80 сортов колбасы и сыра, виски и кока-колу, джинсы «Levis» и итальянские сапоги, а ещё ковры, хрусталь, люстру из венецианского стекла, дублёнку и всё, всё прочее. Большинство из 250 млн. человек, наверняка, за уже отсутствием истинной гражданской позиции желало себе в эту новогоднюю ночь такой ассортимент сладкой жизни. Население Великой Державы входило в роковые 80-е. Кому-то удастся в них ущипнуть от сладкого пирога жизни, большинство потеряет на этом пути часть нажитого. Кто-то всё, что имел, и даже жизнь, отданную неизвестно зачем и во имя чего. Вряд ли кто-то, за исключением родных, поднимал в ту ночь бокал за тех парней в каком-то загадочном Афганистане. До того ли? Жизнь полна удовольствий и надо ими пользоваться вовсю. Нам сейчас весело, тепло, сытно и пьяно – и так должно быть всегда! А несколько тысяч мужчин, одетых в форму Советской Армии, засыпая на холодном брезенте, желали в эту ночь одного – вернуться живыми и не покалеченными.

Сергей Михеев

[censored]

«Мирная» весна 80-го года

До мая 1980 года, когда установилась подходящая погода, крупных боевых действий в провинциях вокруг Кабула не происходило. Это время проходило на обустройстве бытовых условий. По мере прибытия из Союза стационарных долговременных палаток, хлебопекарен, полевых бань и госпиталей, жизнь стала комфортнее. Регулярно заработала почта, и даже появилось кино. Кинотеатром служило поле аэродрома, где сидя на земле, мы смотрели под открытым небом новейший фильм «Москва слезам не верит». Но самым важным было то, что после более чем месячной ночёвки на земляном полу, зимой, наконец-то, привезли койки, одеяла, матрацы и обогреватели на солярке. Войска согрелись. В марте прибыли полевые бани – палатки, естественно париться в них нельзя и количество воды, едва нагретой, было очень скудным, но, всё же, впервые с декабря люди помылись, поменяли нижнее бельё. С водой вообще были проблемы. Относительно очищенной воды было в обрез, и брали её только на одной из малочисленных водокачек в пригороде Кабула, где выстраивалась очередь из машин-цистерн. Но и эта вода не совсем удовлетворяла по нормам безопасности здоровья, поэтому её дополнительно усиленно хлорировали из расчёта ? ведра хлорки на 5 кубометров воды, отчего она напрочь теряла привлекательность, особенно если нагревалась на солнце. Но зато мы избежали гепатита и дизентерии. Хлорную дезинфекцию дополнили многочисленными прививками, чем в зародыше задушили любые эпидемии и заразы. Другое дело, что, по прошествии лет неумеренное вливание химии в организм неумолимо стало напоминать о себе различными расстройствами.

Той же ранней весной с водой был связан и ещё один трагикомичный случай. Февраль, слякотное утро, полчище цистерн в очереди за заправкой водой к водокачке, расположившейся в небольшой лощине, куда вела единственная дорога в окружении холмов. При въезде на территорию водокачки – небольшой, едва ли с метр в высоту каменный забор с воротами-шлагбаумом, которые охранялись нарядом из «царандоевцев», то есть правительственных афганских военнослужащих. Для их подстраховки выделялся и наряд из наших частей. Разделение труда, на объекте было организовано классическое. Советские воины, как на подбор все из старослужащих, надзирали и направляли работу афганского наряда, который открывал и закрывал ворота, наполнял цистерны, чистил территорию и т.д. Обучение и наставничество проходило на могучем и великом русском языке, особенно в его ненормативном формате, возможно оттого и особенно продуктивно. Вот и в то утро, услышав нетерпеливые сигналы от водителей колонны, к воротам подбежали явно замордованные службой царандоевцы, и с коверканным ворчанием, типа «Открывай, закрывай, зае… колебали», принялись запускать машины на территорию водокачки, под одобряющий хохот братьев по оружию. Всегда приятно слышать родную речь на чужбине. А своеобразный стиль, состоящий на 9/10 из отборных выражений, придавал ему обаятельную пикантность. Но, в то утро насладиться в полной мере успехами усвояемости русского языка местными кадрами, не получилось. Отдалённо зазвучал голос пулемёта, откликнувшийся на водокачке жалобным писком сбитых сосулек. Видимо, «непримиримые» заметили давно время ежедневного забора воды, скученность и пробку из машин у водокачки, невозможность манёвра в лощине, на единственной дороге – и решили сделать хорошую огневую засаду. Первые очереди были пристрелочными и легли с перелётом, следующие стали подбираться к цели, то есть к нам. Ещё минута-другая и тесная площадка водокачки, заставленная «ЗИЛами», с залитыми, как полагалось по военному времени, полными баками бензина, должна была превратиться в огненный ад. Но мы уже приобрели опыт и смекалку. Нет, прятаться под машинами, которые вот-вот могут превратиться в огненную западню, мы не будем. Но куда? Правильно, за каменный забор – парапет. Все кинулись к нему, лихорадочно отмечая взглядом, что не растаявший там, в тени, снежно-ледяной наст, сплошь почти жёлтый, кое-где с коричневыми вмерзшими холмиками. Но некогда стесняться, и мы бросаем свои тела на этот непрезентабельный участок защиты и спасения. Впрочем, окончательное спасение в том случае, пришло с другой стороны. Оказалось, что при въезде в лощину, хорошо замаскированные, дежурили, охраняя подход к поистине стратегическому объекту пара БМД. И незамедлительный ответ их 73-мм пушек и пулемётов погасил огневую позицию противника. Мы же, избежав с чудесной помощью потерь, принялись тем же бензином, из-за которого мы могли совсем недавно сгореть заживо, очищать наши бушлаты от прилипшего запаха и пятен, чтобы не узнали об этом в части и не подняли на смех. Впрочем, как всегда бывает после воскрешения, настроение у нас было весёлое, и мы обыгрывали наше спасение шутками и сарказмом. Этот рядовой, совсем не героический эпизод приводится лишь для того, чтобы в очередной раз показать не парадно-киношный формат войны, а естественный. Из таких эпизодов в большинстве своём и состоит война, а не из сплошных подвигов и бросаний на амбразуры, как в двухчасовой кинофантазии. На войне в первую очередь работает закон: в начале – выживи, а уж потом побеждай. И лишь в особых случаях, особом психологическом настрое возможна рокировка этого закона. Вот для создания и воспитания такого настроя и служит гигантская идеологическая работа государства в виде фильмов, книг и прочего. Все затраты на неё с лихвой окупаются с возникновением военных обстоятельств. И надо сказать, что советская идеологическая работа была очень даже качественная, исподволь готовя с ранних лет молодого человека к исполнению долга перед Родиной даже на подсознательном уровне. Конечно, на долю огромного большинства не выпадает случая вписать своё имя в историю, но внутренняя готовность для этого тогда была у большинства советских людей. Особенно сейчас приятно вспоминать общность народов, населявших СССР. Да, в мирное время в армии, в частях возникали землячества, местные конфликты, но в боевых условиях вся эта накипь быта сразу же ушла в сторону, общая опасность всех необыкновенно сближает. И люди с разным национальным и историческим опытом становятся единым коллективом, принимают общие радости, гордятся едиными наградами, почитают одних героев, скорбят искренне об общих утратах. Как же нас развели потом, вот что особенно горько…

Навруз и окончание «странной» войны

В марте в Афганистане сезон дождей. На три недели раскрылись хляби небесные, принесённые близким Индийским океаном. Глинообразная почва в долинах гор и плоскогорий превратилась в непроходимое месиво, где застревали даже танки и самоходки, превратившиеся за не особой надобностью по прямому назначению в тягачи. В этот период на дорогах встречалась такая картина: впереди – Т-55 или самоходка, а за ней, на буксире 2-3 ЗИЛа, все утопают в тяжёлой грязи, еле передвигаются, пробуксовывая гусеницами и колёсами. В этих условиях приятно удивил отечественный ГАЗ-66. Скромный двухосник, правда, со знаком качества на кузове, оказался единственной маркой транспортной техники, включая и местную с их «Тойотами» и «Лендроверами», которой по зубам оказалась местная грязь. К тому же, его двигатель, несмотря на постоянный форсаж, да ещё в условиях высокогорья, не перегревался, в отличие от того же ЗИЛ-131. Но вот как раз в Навруз, выглянуло солнце и началось южное, чудесное перевоплощение природы из сезона зимы в лето. Весна, в нашем среднеширотном понимании, заняла чуть более 2-х недель. Дерево, стоявшее вечером с едва появившимися зачатками листьев, уже утром вовсю шелестело полновесной листвой. Наступил зной, сразу просохли дороги, но за этой улыбкой природы стала прорисовываться и неизбежность начала боевых столкновений. Зимнюю, природную мирную передышку, лучше, целенаправленнее использовала антиправительственная, антисоветская оппозиция. За это время её лидеры закончили с помощью американских, пакистанских и прочих советников боевую подготовку в лагерях вблизи Афганистана, выполнили структурную организацию, провели за это время идеологическую обработку населения, к ним подоспели деньги, оружие, наёмники и лишь тогда началась уже настоящая партизанская война.

Этот более понятный нашим читателям термин я привожу неспроста. Можно сколько угодно морочить голову обывателя терминами вроде: национально-освободительное движение, или незаконные вооружённые формирования, бандгруппы или повстанцы и тому подобное в зависимости от политических и идеологических вкусов, но тактика вооружённой борьбы от этого не меняется, приспосабливаясь лишь к конкретным историческим и географическим условиям. Успешная партизанская война возможна только лишь в условиях поддержки местным населением и обязательной всесторонней помощью извне, в данном случае из-за рубежа. Более того, выражу собственное мнение, что если бы в 1980 году оппозиции не пришла помощь от всего антисоветского мира, то эта партизанщина умерла бы собственной смертью. И даже больше – этой «помощи» помогли прийти в Афганистан. И проводников надо искать не только в Белом доме или Эр-Рияде, но и в Кремле. Именно в Кремле в это время велись подковёрные интриги и борьба за выпадающий из дряхлых рук скипетр державной власти. Претендентов было двое: КГБ и МИД с одной стороны, оборонный комплекс с промышленностью с другой, третий претендент на власть, МВД, заметно уступал по влиянию, занимая выжидательную позицию. В политической борьбе всё дозволено, нет моральных запретов, и ведомство Андропова потихоньку начинало подставлять армию, а учреждение Громыко помогать ему в этом. Именно с подачи этих ведомств, за почти полгода передышки не только не было создано в Афганистане цельного курса на дальнейшее развитие, но и с помощью их советников, курировавших Б.Кармаля, была навязана заведомо порочная и обречённая на провал политика, будто специально не учитывающая особенностей этой страны и народов, её населявших. Ведь надо помнить, что подлинного единства в Афганистане никогда не было, как нет его и до сих пор. Одно это уже наталкивало на мысль использовать в борьбе за влияние древний девиз: «Разделяй и властвуй!». С узбеками надо было вести одну политику, с пуштунами совсем другую. Зачем надо было предпринимать этот «большой» скачок в социализм, с внедрением элементов коллективизации, кооперации и прочее? Там, в отгороженных от мира горами условиях, царствовал XIV век по нашему летоисчислению, во всю властвовал феодализм, когда племенной знати принадлежит вся земля, а миллионы крестьян лишь работники-арендаторы этой земли, зачастую без всякой личной, не то что частной собственности. Хозяин латифундии или другого участка земли был и судьёй, и защитником, и хозяйственным руководителем крестьян, живущих на его земле. Это право признаётся священным. Данные отношения длятся веками, а мы, по примеру собственной страны, начали ворошить этот улей. Нам и собственный-то эксперимент дался великой кровью, да и длился лет 15, с 1917 по начало 1930-х годов. А здесь захотелось три пятилетки в одну поместить. Завалить страну дармовой помощью тоже было не под силу, сами тянулись в одиночку из последних сил. Ясно было, что прежде чем кардинально ломать, надо постепенно подводить фундамент под старое, прикормить авторитетных вождей, не давая им объединиться на общей платформе, враждебной для нас. Реформы проводить осторожно и поэтапно, давая народу постепенно ощущать преимущества новой жизни. А наши советники повели себя, как слон в посудной лавке. И не верится, что это от непонимания текущего момента. Кто-то уже предвидел недовольство таким вмешательством, а значит, и сопротивление ему. Армию держали в неведении о реальной обстановке в стране, о настроениях местного населения. В наших гарнизонах в период зимней передышки господствовало умиротворение. Никто не давал директив готовить личный состав к антипартизанским операциям. Казалось, что новое, промосковское правительство, быстро найдёт понимание и отклик в народе, мы постоим на страже мирного строительства какое-то время, ну с год, может два, и, выполнив интернациональную миссию, вернёмся домой под оркестр. Однако уже приведены были в действие обе пружины, питавшие недовольство и сопротивление – помощь антисоветского блока и, можно сказать, детские или сознательные просчёты московских кукловодов. Разжатые одновременно весной 1980 года они и привели к роковым для СССР последствиям.

Сергей МИХЕЕВ
(Продолжение следует)

Ой, спасибо!
Не осилил, т.к. время позднее. Завтра прочту обстоятельно.
Про Андропова очень хорошо написано то, что я начал читать.
И ещё - по ёмкости размещённого материала. Думаю, что у всех есть интернет, и не стоило столько труда прикладывать:)
Удачи!
Материал - в пену.