Я как-то, не так давно впал в ступор услышав эту баллада в фильме "Стрелы Робин Гуда" потом выяснил, что это была авторская версия для каторой ВС песни и писал. Однако их тогда заменили, а уж после его смерти выставили в Легенду об Айвенго
Доренко: Ад. Нищеты, соседушка, соседушка, баловались водочкой, заточки, из напильников делают ножи.
Оношко: Трагедия расставаний, то война, то репрессии, то что.
Доренко: Репрессии, да. «Кизя Моисеевна, вы тоже обрусевшие, мои - безвинно павшие, твои - безвинно севшие» и так далее. Ты либо умирал на войне, либо ты умирал в тюрьме, ты все равно умирал в любом случае.
Оношко: Особенность собственного положения с шутками по поводу заграницы, как у них там.
Доренко: Я тебе объясню. Это особенность его положения, потому что его выпускали. Он ездил здесь на «Мерседесе» по Москве. По-моему, если не ошибаюсь, я точно не знаю историю Высоцкого, но, по-моему, ему давали списанный «Мерседес» кого-то из посольств. Это было абсолютно исключительное решение, на самом верху принималось решение. На самом верху.
Оношко: Конечно. Как Миронову тоже разрешили какой-то купить.
Доренко: На самом верху принималось решение, в ЦК КПСС, о том, чтобы списанный «Мерседес» из посольства какого-нибудь, не знаю, какого-то посольства, списывался «Мерседес» и кому-то доверялось на нем ездить в Москве. Решение принималось на уровне ЦК, не ЦК собирали, конечно, но отдел ЦК. Понятно? Отдел ЦК решал, что разрешить товарищу такому-то ездить на «Мерседесе». Это особая жизнь, она вся АУЕ, алкоголизм. Ты понимаешь или нет?
Оношко: Да.
Доренко: АУЕ, заточки, из напильников делать ножи, они вонзятся в легкие, по рукоятке легкие и так далее, из подворотен наших в тюремные дворы. Они говорят о том, что это целое поколение, криминальное или околокриминальное, или почти криминальное, которое расслоилось тогда, после войны, позже, расслоилось на тех, кто пошел Арктику открывать, а остальные пошли в тюрьму. Ты пойми разницу. Гигантская разница заключалась по сравнению с сегодняшним днем, что про тюрьму ты сегодня читаешь и смотришь в кино, а тогда полкласса уходило в тюрьму, твои одноклассники. Ты училась в школе, вот здесь училась в школе, в Марьиной роще, не знаю, в Замоскворечье. Вот половина твоего класса становилась преступниками, уголовниками, половина класса, это не ошибка, а другая половина шла кто-то в Академию наук, кто-то летчиком, полярником, еще что-то, еще что-то. Понимаешь?
Это было естественно и обычно, что полкласса были в тюрьме. Понятно?
Оношко: Понятно, да.
Доренко: «Ему «Мерседес» Влади купила», - говорит Денис. Мне говорили также о том, что ему позволили какую-то машину купить, списанную из посольства, ребята.
Оношко: Просто так в Советском Союзе купить даже за свои деньги машину было не так легко, особенно иностранную.
Доренко: Настя, послушай меня, это такая жизнь, она абсолютно чудовищная материально. Она в постоянном напряжении, страхе, я бы сказал, отупелости от страха и уже бесстрашии, бесстрашии, основанном на отупелости от боли, постоянной боли утраты, постоянной боли посадок, расправ, убийств. Ты становишься отважным не потому, что ты отважный. Ты становишься отважным, потому что у тебя атрофируется, намозолеваются уже нервные окончания, тебе уже больше не страшно, понимаешь. [censored]
Сейчас, сейчас