Про совхозную реальность, а также про сына и внука Брежнева

И относились люди к совхозно-колхозной собственности как к чужой. Интересно, что в начале коллективизации такое же отношение было у непривыкшего к коллективному хозяйствованию крестьянина. И ушло значительное время, чтобы сломать эту психологию. Государство взяло на себя половину этой задачи – ввело уголовную ответственность за расхищение социалистического имущества и нанесение ему вреда. Вторая половина задачи – на колхозниках. Крадущий из общего котла обкрадывал и общий трудодень. На глазах у свидетелей это опасно было делать – мигом сигнал в милицию уйдет.

Советское государство на этом поле одержало победу почти полную. Кто из моих сверстников сталкивался в работниками на производстве поколения наших дедов, тот знает – этим люди, особенно простые рабочие, гвоздя и зернышка государственного не возьмут себе. Честность у них была на уровне инстинкта.

Другое дело – поколение наших родителей и наше поколение. Воровали почти в открытую. Не стесняясь. Более того, щеголяя этим.

Комбайнеры ночью гнали комбайны домой и ссыпали себе зерно бункерами, водители, вывозя зерно от комбайнов с поля по дороге набирали себе по мешку-два на каждом рейсе. Или домой прямо отвозили, или по дороге в кустах ныкали, ночью забирали. Сливали бензин из баков. У совхозного механика дома – склад скоммунижженных электродов. У кормозаготовительной бригады – бесплатное сено в скирдах выше местных сопок. Доярки-свинарки каждый день с работы тащат комбикорм сумками, аж кряхтят. У кладовщика… Да это всё и так хорошо известно, нет нужды лишний раз пересказывать.

И никто с этим не боролся. Борьбу изображали. Рейды проводили. Ловили несунов, стыдили. По барабану. Какая может быть борьба, если само руководство шло в авангарде несунов и расхитителей. В глаза же скажут: «На себя посмотри!».

В результате общество советского села развалилось на враждебные друг другу единицы. Воровали все вместе, но все завидовали друг другу. Те. Кто мог меньше утащить с работы, завидовали тем, кто нёс больше. Кто мог стащить корма – тем, кто крал бензин. И наоборот. Начальство не любили. Потому что у него возможностей было больше. Начальство не любило подчиненных, потому что подчиненные их не любили…

Понимаете, не сама по себе приватизация 90-х годов была страшна для села (да и в промышленности тоже). Да, оборотные фонды крякнули в результате гайдаровских реформ. Но это не было смертельным. Техника какая-никакая в совхозах-колхозах была. Земля была. Скот был. Семена были. Диктат государства ушел. Можно было поделить хозяйство на паи, их сложить и работать дальше. Два-три года было бы тяжело, но потом выкрутились бы, поднялись.

Страшно то, что отношения между людьми и сами люди изменились. Крестьянство вернулось к состоянию чуть ли не дореволюционному.

И вернули его к этому состоянию очень грамотно. Правда, мы еще до сих пор думаем, что Брежнев хотел как лучше, но политэкономию знал плоховато.

Это из-за плохого знания политэкономии Леонид Ильич своего сынка пристроил к своему дружку Патоличеву во Внешторг. Может, думал, что именно в сфере внешней торговли, особенно с империалистическим окружением, его отпрыск проявит себя, как настоящий коммунист и отца не опозорит?

И внука тоже по ошибке Леонид Ильич отправил стажироваться в Швецию? Учиться шведскому социализму, что ли?

У вас не возникает подозрение, что совсем не коммунистическое наследство готовил четырех-кратный герой для своих потомков, отправляя их на стажировки к капиталистам7

Да ведь и приготовил. Но что взять с мажоров? Мажоры только и могут, что просрать и пробухать наследство.

Прав тут балаев, не могу не плюсануть